— Ну? — Елена прерывает мои мысли.

Я морщу лоб.

— Ну, что?

Она выглядит раздраженной, когда повторяет:

— Каспер. Полтергейст. Дух. Ты трахнула его снова? — при этом Нина отвлекается от работы и смотрит на меня с нахальной ухмылкой.

Я глумлюсь и начинаю как можно лучше имитировать шлюшку:

— Во-первых, сестры, ты не трахаешь Духа.

Обе мои сестры наклоняются ближе, как будто мы обмениваемся секретной информацией. Я тычу пальцем, когда излагаю каждое слово и продолжаю:

— Он трахает тебя.

Я улыбаюсь, вспоминая о нашей ночи. Сидя на столе в конференц-зале, я содрогалась от восторга. Мы даже не видели друг друга голыми. На мне было мое платье, а на нем его одежда, он просто разорвал мои трусики и расстегнул джинсы. Это было превосходно. Я вздыхаю мечтательно:

— И это совсем другое. Это, как будто он пробирается в твою голову, берет твой контроль и уничтожает. — Ухмыляясь, я заканчиваю: — Это было невероятно.

Если бы мои сестры могли улыбаться еще шире, их головы раскололись бы посередине. Они возвращаются к приготовлению пищи и оставляют меня с моими мыслями.

Я вздыхаю еще раз.

У меня действительно худший вкус в мужчинах.

Глава восьмая

Просто семейный ужин

Я стою перед дверью квартиры Нат, слышу звуки смеха, и мне хочется улизнуть. Я плохо себя чувствую, как будто вторгаюсь в их семейное время. Неуверенный, постучать или убежать, я топчусь у двери, потирая в беспокойстве шею.

Прийти сегодня на работу с опухшим носом было достаточно плохо. Рассказать парням, что случилось с носом, было еще хуже. Затем, объяснить им, что случилось с Нат прошлой ночью... это было просто... хреново. Я заставил их поклясться, не рассказывать девушкам. Нат скажет им, когда будет готова.

Ловкач воспринял это хуже всех. Он был готов проломить кому-нибудь череп. Если быть честным, я думаю, он был готов рваться в бой из-за ситуации у себя дома. Ник ушел в себя и был чертовски расстроен. И Макс... он был разбит. Настолько, что отменил свое горячее свидание. Нат — его подруга. Они хорошие друзья. Они флиртовали все время, но я знаю, что это только дружба.

Крепкая дружба.

Когда девочки выяснят... дело примет плохой оборот.

Нат сказала мне, что не будет выдвигать обвинений. Всё, чего она хочет, — двигаться дальше. И я понимаю ее. Но это не значит, что я не собираюсь разобраться с этим парнем, после чего он будет жалеть, что появился на свет. Коул Льюис будет умолять о смерти, когда я доберусь до него.

Внезапно дверь открывается, и я вижу улыбающееся лицо Елены. Она не приветствует меня, просто хватает мою руку и тянет внутрь. Беседа между девушками не прекращается, они просто продолжают болтать при мне. И меня удивляет, что я не хочу уйти, когда оказался здесь. Голос Нат успокаивает меня. Быть рядом с Ниной и Еленой, как будто рядом три Нат.

Мне нравится это.

Они похожи. Их внешность, голос и характер. Это круто. Я не скрываю ухмылку на своем лице.

Три Нат. Боже. Одной из них более чем достаточно.

Нат замечает мою ухмылку, перестает говорить и смотрит на меня с вопросом во взгляде, но я просто ухмыляюсь и пожимаю плечами. Она сужает глаза, но продолжает разговор. Затем меня подводят к столу и усаживают. Каждая из девушек приносит по блюду. Мои брови поднимаются вверх, и я осматриваю квартиру в поисках других гостей, которые, как я предполагаю, придут.

Быть не может, что они приготовили всю эту еду только для четверых. Тут достаточно, чтобы накормить пятнадцать человек!

Я сижу напротив Нат и смотрю на нее, в то время как она болтает с Еленой. Отек на глазу уменьшился, и она в хорошем настроении. Ее огненно-рыжие волосы выглядят недавно окрашенными и подстриженными, как и у Елены. Они, должно быть, устроили спа-день для девочек. Я ищу на ее лице какой-либо признак расстройства, но не нахожу. Ее прекрасные зеленые глаза блестят, щеки покраснели от смеха, а полные губы — розовые и аппетитные. Она не накрашена и, так или иначе, это заводит меня.

«Она выглядит такой же свежей, когда просыпается по утрам?»

У меня почти встал. Мне так чертовски стыдно. Девушка только что подверглась нападению своего парня, а я думаю о ней в моей постели.

Бл*дь! Я — мудак.

Да, самый настоящий мудак.

***

Я смотрю через стол на Духа, и мои женские прелести трепещут от счастья.

Этот парень горячее, чем ад, это точно.

Поношенные черные джинсы, белая футболка с длинными рукавами и сапоги с металлическими носками... ох, он выглядит великолепно. Глядя на него, я задаюсь вопросом, что нашла в Коуле. Когда наши с Духом взгляды пересекаются, я замираю. Его карие глаза темнеют до почти черного. Он смотрит на меня, как будто я — ужин. А он очень голоден.

В моем рту суше, чем в Сахаре, и мои щеки краснеют. Я опускаю голову, чтобы избежать его пылкого взгляда. После сокрытия своего предательского румянца, я украдкой снова смотрю на него и огорчаюсь, когда вижу, что он не смотрит на меня больше, просто слушает болтовню моих сестер.

Черт. Мое эго сдулось прямо сейчас.

Я смотрю с изумлением, как мои сестры накладывают в тарелку Духа еду. Это похоже на небольшую гору, и у него чертовски удивленный взгляд. Я хихикаю, качая головой. Нина и Елена разозлятся, если он не съест то, что они наложили ему.

Нина улыбается, говоря ему:

— После ужина будет кремпита (прим.перев. традиционный хорватский десерт) на десерт. Тебе понравится. Это как кусочек ванильного пудинга. Тесто сверху и снизу, а посередине густой, сливочный пудинг. Так вкусно.

Мы с Еленой смотрим друг на друга и кричим:

— Ямииии!

Я кусаю губу, чтобы удержаться от смеха. Дух выглядит так, как будто он не может переварить тот факт, что Нина сказала ему съесть его ужин, как хорошему мальчику, но спокойно отвечает:

— Спасибо. Все выглядит очень аппетитно.

Мы наблюдаем за ним, как ястребы, и он начинается с гороха и риса, которые приготовила Елена. Сестра говорит ему:

— Это называется Ризи-бизи.

И Дух почти давится едой. Я улыбаюсь. Название смешное!

Каждый раз, когда он пробует блюдо, одна из моих сестер объясняет, что это такое и, кто учил их это готовить. Не хочу выдавать себя, но я чертовски хороший повар. И я немного грущу, потому что ничего из того, что в животе у Духа, не сделано мной. Парень позаботился обо мне прошлой ночью, а я никак не отблагодарила его.

Я могла бы, по крайней мере, сделать проклятый торт!

Теперь, когда думаю об этом, я не уверена, что даже сказала ему слово «спасибо».

Я вдруг чувствую себя ужасным человеком и резко теряю аппетит. Опускаю голову от стыда, копаюсь в еде на тарелке и слушаю одностороннюю беседу моих сестер с Духом.

Каждый заканчивает есть, и я удивлена, что Дух очистил свою тарелку. Я встаю, чтобы собрать посуду, но, когда подхожу к нему, мне хочется сделать что-то глупое и слишком вольное. Я колеблюсь, но у моей руки свой собственный разум. Я запускаю пальцы в его удлиненные, пепельного цвета волосы и спрашиваю:

— Хорошо?

Он выглядит сытым и глупо счастливым. Легкая улыбка, глаза полузакрыты, он, как будто впал в пищевую кому, и реагирует довольным ворчанием. Я провожу пальцами по его волосам снова и говорю ему тихо:

— Тебе нужно подстричься.

Продолжаю чесать ему голову, он закрывает глаза в блаженстве, выдыхает и отвечает:

— Я ненавижу стричься, все получается не так, как я хочу.

Хорошо, поэтому я тайно радуюсь, что делаю то, что ему нравится. Не то чтобы я когда-нибудь расскажу ему это.

Не то чтобы я кому-либо расскажу это.

Я массажирую его голову в течение нескольких минут, оставляю поцелуй на макушке, когда заканчиваю, а затем несу посуду к раковине. Я разрезаю торт и несу по куску каждому. Мои сестры пересаживаются на диван, с удовольствием болтают, едят и смотрят телевизор. Я не знаю, что на меня нашло, но мне вдруг хочется немного пошалить. Дерзко улыбаясь, я сажусь рядом с Духом. Так близко, что наши бедра прижаты друг к другу. Он откидывается назад и щурится, как бы спрашивая: «Что ты делаешь?». Я невинно округляю глаза, пожимаю плечами и забираю его тарелку с тортом. Используя его вилку, я накалываю маленький кусочек и кладу себе в рот. Его взгляд вспыхивают и фокусируются на моем рте.