- Ты что, скромничаешь? Возьми весь кусок, - сказал Доржи.
На следующее утро полусотню Доржи построили раньше других. Вскоре к бойцам подскакал Сухэ-Батор. Лицо его было хмурым.
- Вы солдаты Народной армии, а не грабители. То, что вчера награбили, тотчас же принести сюда.
Солдаты молчали.
- Командир ваш отстраняется от командования полусотней и будет наказан бандзой. Командиром полусотни назначается Даржа-батор. Помните, что тот, кто возьмет у мирного населения хоть иголку, будет отдан под суд, - громко сказал Сухэ-Батор.
- Командир! Бить бандзой могли только в армии богдо. Ведь нам говорили, что наша народная власть откажется от телесных наказаний, - сказал один из солдат.
Сухэ-Батор улыбнулся.
- Так ведь грабежом тоже занимались только в армии богдо, значит, и наказание должно быть таким, как там.
Солдаты засмеялись, затем разбрелись по палаткам и принесли все, что взяли на складе. В последнюю очередь подошел Эрдэнэ. Он вытащил из-за пазухи аккуратно завернутый в бумагу кусок шелка.
- Это что? - спросил Сухэ-Батор.
- Шелк на дэл.
- Разверни.
Эрдэнэ осторожно развернул сверток.
- Для кого? - спросил Сухэ-Батор и ласково посмотрел на Эрдэнэ.
- Для жены, - тихо ответил Эрдэнэ и опустил глаза.
Сухэ-Батор вызвал начальника хозяйственной части.
- Шелк, который подарил мне бэйс Сумьяа, передай Эрдэнэ, - сказал он. Затем снова обратился к солдатам: - Задача Народной армии благородна, не к лицу нам грабить мирное население. Помните об этом.
Через несколько дней к Кяхте подошли конные сотни барона Унгерна во главе с гуном Баяром. Они атаковали войска Сухэ-Батора. Бои были короткие, но жестокие. Эрдэнэ снова отличился и снова получил благодарность.
Понеся потери, конница Баяра отступила, а Народно-ополченческая армия стала готовиться к обороне. Разведка донесла, что на Кяхту идут главные силы Унгерна.
И вот наступили решающие дни. Части Сухэ-Батора занимали выгодные позиции на гребнях сопок. Весеннее солнце палило жарко, но в окопах было прохладно. Все ждали атаки унгерновцев.
Наконец они появились и пошли в наступление. Бой разгорался. К врагам подходили все новые подкрепления, превосходство в силах было на их стороне. К полудню белогвардейцы стали теснить части Народной армии. Положение стало критическим.
Сухэ-Батор вызвал к себе Эрдэнэ.
- Вот письмо. В нем изложена просьба о помощи к командиру сто третьей бригады Красной Армии, которая стоит в Дэд-Шивээ. Бери самого быстрого коня и скачи. В случае опасности письмо уничтожь. От того, как ты выполнишь это задание, зависит успех боя. Понял?
- Погибну, а письмо передам, - сказал Эрдэнэ.
- Зачем же погибать, надо вернуться живым.
Через несколько минут Эрдэнэ уже скакал по направлению к Дэд-Шивээ. По нему открыли огонь, но он благополучно миновал опасную зону. Через три часа он был уже на месте и передал письмо командиру бригады. В это время в кабинет без доклада вошел высокий военный. Он подошел к командиру и спросил, что это за письмо. Тот ответил. Только тогда он посмотрел на сидевшего у стола Эрдэнэ. Лицо военного вдруг расплылось в широкой улыбке.
- Эрдэнэ! А ведь я был уверен, что с тобой встречусь! - Он подошел к Эрдэнэ и обнял его.
- Петр... ты жив и здоров, дорогой! - выпучив от удивления глаза, воскликнул Эрдэнэ.
- Не только жив, но еще и тебе помогу, - ответил Петр.
- Так вот, комиссар, Сухэ-Батор просит срочной помощи, - сказал командир, обращаясь к Петру.
- Раз Советское правительство обещало помочь Народному правительству изгнать из Монголии белогвардейские банды, значит, мы должны сделать это. Кроме того, я эту помощь давно обещал Эрдэнэ, еще тогда, когда он служил у Итгэлта, а я - у Павлова, - сказал Петр и обнял Эрдэнэ.
Бригаду подняли по тревоге. Во главе колонны скакал и Эрдэнэ.
19
Белогвардейский генерал Резукин, набрав в Сайдванском и Луу-гунском хошунах около трех тысяч рекрутов, стоял у Унгерна на правом фланге.
Резукину была поставлена задача ликвидировать образованное в Кяхте Временное народное правительство Монголии и, соединившись с главными силами Унгерна, начать наступление на Советскую Россию.
Одним из полков у Резукина командовал Павлов. Во время формирования полка Павлов приехал к Итгэлту.
- Ну, друг, мы вступаем в смертельный бой с красными. Нам нужны и солдаты, и кони, и продовольствие. Советую тебе лично встретиться с генералом Резукиным и пообещать ему не менее десяти коней и столько же волов. А то они все равно будут конфискованы.
- Неужели надо отдать даром?
- Одно дело обещать, а другое - дать. Понял? - ответил Павлов и раскатисто рассмеялся. - Ничего, друг, после победы над красными мы будем ходить по золотым дорожкам.
- А одолеете? - спросил Итгэлт.
- Одолеем. Их война и голод совсем доконали. Разобьем в пух и прах и возродим великую Россию, - высокомерно заявил Павлов.
- Не знаю. Если бы кто другой сказал, не поверил бы я, а тебе верю... А когда мне надо встретиться с твоим генералом?
- Хоть завтра, он в Заяинском монастыре. Хочешь, поедем вместе?
- Ладно.
Итгэлт не верил, что Унгерн и его генералы, не имеющие своей территории и средств, победят. Но он хотел сохранить свое имущество и решил, что Павлов ему дал правильный совет.
И вот утром Должин достала из сундука новый хадак для генерала, а Галсан оседлал Итгэлту коня.
- Ты все-таки не веришь в нашу удачу. А пора бы поверить, - сказал Павлов по дороге в монастырь.
- Откуда ты взял? Кому же мне верить, если не тебе? Только сделай так, чтобы я больше ничего не давал, - сказал Итгэлт и угодливо засмеялся.
- Мы у тебя можем ничего не брать. У нас хватит всего. Это же тебе нужно прежде всего, ну и нам не помешает.
- Я тебе верю.
- Мы еще, друг, тут такое понастроим!
- Это хорошо. Я припрячу капиталец. Можно и суконную фабрику открыть, сказал Итгэлт.
Однако про себя он подумал: "Вряд ли ты, друг, вернешься с войны живым. Какое уж тут "понастроим"!"
Приехав в монастырь, Павлов и Итгэлт отправились на прием к генералу Резукину. В это время у генерала сидели правители хошунов, и он им читал указ богдо о мобилизации солдат, лошадей и продовольствия.
