От жизни Дулма никогда не ждала многого. Единственным ее желанием было встретить человека, которого бы она полюбила, которого не надо было бы одаривать ласками только потому, что он их требует.

И вот ее мечта сбылась, она избавилась от Итгэлта и рассталась с нелюбимым Галсаном. Уже больше года она живет с Тумэром.

Тумэр, как и обещал в прошлом году, приехал. И она, не колеблясь, пошла за ним.

Они обосновались в Баторбэйльском хошуне, поставив небольшую четырехстенную юрту. У них ничего не было, но Тумэр не горевал. Недели на две он исчез, предупредив Дулму, чтобы она не беспокоилась, и теперь десять быстроногих коней стояли у коновязи. Восемь коней Тумэр вскоре продал, а на вырученные деньги купил домашнего скота и кое-что необходимое для жизни. Теперь у них было свое небольшое хозяйство, кроме того, у одного баторбэйльского богача они взяли на выпас отару овец.

- Ну вот, - сказал Тумэр, - теперь все это твое. Если доброй волей пошла за меня, будь хозяйкой, если что не нравится, говори открыто, не таи.

- Я тебя полюбила с первой встречи и знаю, что навсегда. Ты у меня один на свете. Я только боюсь, что ты не будешь любить меня за мое прошлое...

Тумэр не дал ей договорить, он поднял ее на руки и расцеловал.

- Дура, уж если я бросил горы и пошел за тобой, значит, это неспроста...

Дулма рассказала Тумэру о том, что произошло в семье Эрдэнэ. Тумэр очень огорчился, ему было жаль брата. Он готов был помочь, но не знал, как это сделать.

- Эх, жить бы ему с нами, - сказал он, сокрушаясь. - Ну ничего, я его разыщу, не может человек пропасть бесследно.

Осенью Тумэр собрался снова отправиться за добычей. Но Дулма отговорила его. Да и ему теперь не хотелось подвергать себя опасности. Он был счастлив, у него есть любящий человек, и разлучаться с ним даже на короткий срок ему не хотелось. Постепенно Тумэр забывал прежнее ремесло и весь отдался новой жизни. Свое маленькое хозяйство он вел образцово, особенно стал стараться, когда узнал, что Дулма носит под сердцем ребенка.

А Дулма была на вершине блаженства. Ее теперешняя жизнь казалась ей сном, и она только молилась, чтобы этот сон не оборвался.

Жили они душа в душу, вместе пасли овец, вместе готовили обед, вместе ухаживали за скотом.

Чужих овец они тоже холили, и овцы были здоровыми и упитанными. Но вот весной один годовалый баран отбился от стада, скатился в крутой овраг с полой водой и погиб.

Тумэр решил отдать хозяину вместо погибшего барана свою трехлетнюю овцу и спокойно ожидал его приезда. Но все оказалось не так просто. Когда хозяин овец с двумя батраками приехал пересчитать свою отару, Тумэр встретил его приветливо, желая быть, как и подобает в этих случаях, гостеприимным хозяином. Он зарезал овцу и угостил приехавших обильным обедом. Потом осмотрели стадо. Овцы были сытыми, упитанными, и все, казалось, кончится благополучно.

- Вот только весной погиб ваш годовалый баран, - сказал Тумэр, когда все вернулись с пастбища, - но вместо него я отдам вам свою трехлетнюю овцу.

Хозяин нахмурил брови.

- Вот оно что! Хитришь, брат, - сказал он, - взял барана, а хочешь отделаться овечкой. Не я ведь вас упрашивал взять стадо, вы меня просили.

Тумэр попытался уладить дело миром, но хозяин в запальчивости обозвал Тумэра вором. У Тумэра на скулах заиграли желваки.

- Ну хорошо, мы вам взамен дадим своего последнего барана, - боясь, как бы чего не вышло, сказала Дулма.

- Подумаешь, обрадовала! Да и не бабское это дело - встревать в мужской разговор. - И хозяин толкнул Дулму. Не ожидавшая толчка, Дулма потеряла равновесие и упала.

Глаза Тумэра налились кровью, лицо искривилось в ярости. Он подскочил к хозяину и ткнул его кулаком в грудь. Тот, как куль, растянулся на земле. Потом он поспешил поднять Дулму.

- Чего разъярился? Нельзя уж и пошутить, - сказал, поднимаясь, хозяин. Он понял: с этим здоровенным монголом не сладить и втроем.

- Плохие шутки шутишь, хозяин. Разве не видишь, баба на сносях. - Он бережно взял Дулму под руки и помог ей лечь на постель.

- Ну ладно, забудем, что было. А ты, братец, здоров, как леший. С тобой и вправду шутить не стоит! Ну, будьте здоровы! - сказал хозяин овец и вышел из юрты. Нет, он не простит этого батраку, он еще с ним рассчитается. С этими мыслями он вскочил на коня.

- Теперь он не оставит нас в покое. Ты видел, сколько злости было у него в глазах? Давай лучше уедем отсюда, - сказала Дулма.

- Что ты, голубка, не беспокойся, это же была шутка. Правда, я его, кажется, толкнул не очень мягко, ну да ничего, обойдется. Да и куда мы поедем, если тебе не сегодня-завтра рожать? - ответил Тумэр.

У Дулмы начались родовые схватки, и вскоре, возвещая о своем появлении на свет, в юрте прокричал маленький человечек. Тумэр от радости не находил себе места, жена подарила ему сына. Часами, улыбаясь, смотрел он на младенца, лежащего на овчине.

- Такой же будет, как и я, дурень, - говорил он и раскатисто смеялся.

"Вылитый отец", - говорили соседи, и эти слова безмерно радовали Тумэра.

Часто, улучив момент, он скакал с пастбища домой, входил в юрту и долго смотрел на спящего сына. Затем снова мчался к овцам.

А между тем хозяин овец, затаив злобу, обдумывал, как лучше отомстить обидчику. Этому богачу ничего не стоило вовлечь в свою компанию правителя хошуна, с которым он был на короткой ноге.

- Для ареста Тумэра нужен повод. Но у нас его пока нет, - говорил ноён. - Поэтому надо его отыскать. У этого беглеца обязательно что-нибудь да было в прошлом. Отсюда и надо завязывать узелок.

- Неужели нельзя засадить его в тюрьму за то, что он живет тут самовольно?

- Это не обвинение. Надо найти более веский повод, - сказал князь, поправляя свою седую косу.

Некоторое время собеседники молчали, потягивая молочную водку.

- А если мне начать тяжбу с ним? Ну, скажем, я обвиню его в том, что один из его коней принадлежит мне?

- Так это же он не признает даже под пыткой, и тебе придется отвечать.

- Что же делать?

Ноён хитро улыбнулся.

- Что-нибудь придумаем. Только не надо с этим спешить. Когда я все подготовлю, дам тебе знать.

6

В разгар бабьего лета в Урге жарко, как в в пекле. Нагретый солнцем воздух от испарений становится тяжелым, духота затрудняет дыхание, одежда прилипает к вспотевшему телу, а тучи мух досаждают так, что хоть криком кричи.