Сопротивление пропало, и Вселенная, в соответствии с магией Ньютона, отшвырнула меня назад, спиной на фонарный столб.

Грузовик прогрохотал в сантиметре от моей ноги, обдав бензиновой вонью и пылью. Водитель ничего не заметил. Тень, лужей растянувшаяся на трассе, судорожно дернулась, реагируя на контакт с покрышками.

Хватаясь за столб, я медленно поднялся. Долгий миг не решался глянуть в сторону Давида: успел ли я убрать его с дороги? Или увижу черную кровь на снегу, раздавленные кости?

Давида не было. Только следы шин там, где он лежал и лезвийно тонкие, мерцающие голубым и серым нити, как поспешные швеи, стягивающие разрыв в ткани города.

Я не отбросил Давида прочь с дороги. Я разорвал Каррау и протолкнул его внутрь.

От иллюзии, которой маг пытался меня сожрать, остался лишь холм снега. Но сам враг был невредим. Ждал. И сейчас, поигрывая посохом, двинулся ко мне.

До дома Веры – десяток шагов. Занавеска на ее кухне дернулась: ведьма подглядывала. Не отпуская опору, я выпрямился.

Встряхнул правой рукой, пытаясь вернуть контроль хотя бы над этой конечностью. Потянулся на сторону возможного, нащупывая рукоять меча, и медленно вынул. Вспоминая чувствами и холодным ознобом под черепом, как это, когда тонкое тело предплечья – не предплечье, а рукоять, и гарда и равнодушное лезвие.

Я стоял возле света, так что Тень обретала длину и глубину. С мечом и Тенью, на своей территории я гарантированно сильнее. Враг потерял фактор неожиданности, и должен бежать… но вместо этого маг шел ко мне и улыбался маской, скрывающей лицо.

Маг иллюзий был грузным мужчиной лет сорока – по крайней мере, выглядел так, что значило, что это еще одна неправда.

Тень набросилась на него прежде приказа – он взмахнул посохом, отражая ее змееобразное движение.

Фонарь мигнул, рассыпал искры… и погас. Тень моя тут же отпрянула – слабая и рассеянная. Противник оказался рядом в два прыжка. Ткнул посохом – я отвел дерево мечом. … Без сопротивления лезвие прошло насквозь.

Настоящий удар обрушился сзади и чуть сбоку. Бедро пронзила боль. Я вскрикнул и упал. Вскинул оружие, прикрывая голову, но он больше не бил.

Он растворился в воздухе.

Скрипящие шаги по снегу. Враг приближался, кружил, выбирая лучшую позицию, выжидал… отступал.

В груди сжался ком, а сердце, и без того пляшущее воробьем, забилось еще сильнее, предупреждая – их здесь много. Двое? Трое?

Прежде на меня нападали только одиночки. Раз со мной был Давид, дважды – вампиры Терции, и город помогал дважды. Везло, недооценивали.

Но сейчас их двое. Или трое. И с Каррау что-то не так – иначе откуда грузовик?

Мне конец.

Себя не жаль. И даже не страшно. Я представил, как Вера кривит ярко-накрашенные губы, пересказывая подругам по ковену смерть "очередного колдуна-мужчины": едко и безжалостно, в красках. И не побрезгует срезать пару прядей с трупа – для зелий и похвастаться. Хорошо, если только волосы возьмет.

Я глянул на окно ее кухни, ожидая увидеть старую ведьму.

Но там, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, застыла ее внучка. Кулак девочки сжимал сдвинутую штору. Одна косичка расплетена, а лицо побелело до снежного цвета.

Если я умру на глазах шестилетнего ребенка, Вера меня с того света достанет.

И права будет.

Шаги кружили ближе и ближе. Можно различить присвист и нездоровый запах дыхания.

Я вновь хотел призвать Землю – но та откликнулась так легко, что я отпрянул от предложенной силы.

Враги затягивали с единственной целью: запугать. Убить в нашей дуэли не главное, главное – сломать. Это знание досталось мне высокой ценой. Вот только – кто из них получит мою силу? … Тот, кто прикончит? Они что, потом друг с другом собираются драться? Как бессмертные горцы? … Или это учитель с учеником? Логичнее.

Вот только я не боялся больше. Наоборот, чем сильнее они оттягивали, запугивая невидимым присутствием, тем увереннее себя чувствовал. И иллюзионист это понял.

– Приведи! – Гаркнул приказ слева.

Тенью, как огромной ладонью, я подбросил верхний слой снега. Снежинки закружились, лохматыми лаптями оседая в безветренном воздухе. Обрисовывая кряжистую фигуру одного нападающего и тонкую – другую.

И этот второй трусцой бежал к дому Веры.

Они видели, как я оглядывался на ребенка.

Я прыгнул на мага. Он принял удар меча на посох. Дернулся в сторону, пытаясь освободить оружие. Я повернул кисть, соскальзывая лезвием по дереву ему на кулак. Маг держал посох правильно, так что оставить его без пальцев не вышло. Но оружия силы, столкнувшись, выбили веер цветных слепящих искр. Иллюзионист отшатнулся от них – а я обрушил стопу ему на коленную чашечку.

Маг упал безмолвно.

Рука на посохе ослабла, я выдернул его у противника. Чужое оружие жглось, как кислота.

Быстрое движение руки-лезвия – отсечь врагу, явившемуся в мой город, преклонившему передо мной колени, голову. Он хотел убить меня! В Каррау, где я правлю! И смерть его должна быть медленной, нежной, долгой – чтобы смакуя сожрать его силу, как он хотел мою. Всю магию его линии, от беспечно брошенных обязательств первопредка и до клятвы ученика. Высосу его, как перебродивший плод.

Предчувствуя дармовую силу, Тень металась по улице, огромным голодным черным зайчиком перескакивая от здания к зданию. В сердцевине тела заныло предвкушающе, как от голода болят зубы. Сила – это сила. Она всегда себя стоит.

Маг иллюзий дрожал передо мной на коленях. Я вселил в него ужас, и ужас вскрывал его, как устрицу. Нет силы там, где есть страх.

Меч, просвистев голодно в воздухе, замер у шеи мужчины. Я остановил лезвие, крепко прижав и отпаивая тонкой струйкой выступившей крови. Предплечье дрожало от усталости и нетерпения. Снег кружил вокруг нас, медленный как пыль.

– Стоять! – Крик получился тихим и хриплым.

Ученик мага – уже взрослый мужчина, хотя и очень худой – замер на второй ступени, ведущей к двери Веры. Обернулся, разом бледнея.

– Пошел назад. – Приказал я еще тише.

Я следил за ним краем зрения, не отводя взгляд от более опасного противника. Иллюзионист потел, истекая силой, и проявился плотнее, хотя все еще походил на свой первый образ: большой мужчина в белой деревянной маске. Слабея, маг потянулся к сосуду – в воздухе проявилась желтовато-серая, скрученная трижды нить, идущая от мага к его ученику.

– Где… тот, что со мной был? – Спросил я. – Где мой…?

– Твой подмастерье? Не знаю. – Невнятно из-под маски.

Давид не мой ученик. И никогда не будет. Зря он так сказал. За это я его убью. Без запугивания, не пытаясь сломать. За то, что он посмел явиться в мой город. Праведный гнев накатывал волнами. Каждая следующая сильнее. Выше. Горячий напор злости сдавливал дыхание. Морозный воздух дрожал вокруг меня.

Я замахнулся коротко. Иллюзионист икнул под маской.

Штора в окне дома дернулась. Внучка Веры все еще смотрела.

Сейчас она увидит первое в своей жизни убийство.

И это правильно. Дети должны знать, насколько жесток этот мир. Особенно одаренные дети. Она будет расти, и я заточу ее как нож из годной стали. Воспитаю под свою руку. Это правильно, что она так мала – талантливых чем раньше возьмешь…

… что за дрянь я думаю?

Жар сменился ознобом – бросило в холодный пот. Я так близко был… я все еще близко.

Я ударил мечом по воздуху, не тронув плоть, но рассекая связь иллюзиониста и его источника. Нить лопнула и погасла. Ученик мага закричал, схватившись за сердце. Затем развернулся и, согнувшись, побежал. Прочь, прочь, прочь.

– Вон из моего города. – Выдохнул я.

Каррау подхватил голос, усилил, и ударной волной швырнул вслед убегающему врагу. Я говорил тихо и устало, но разбежавшееся эхо звенело торжеством.

Иллюзиониста уже здесь не было. Пропал – ушел. Слишком опасно являться в плотном теле. Конечно, легче отправить подмастерье, транслируя себя через сосуд в город. Убей я образ мага, вполне вероятно, он бы смог выжить.