Тщетны попытки проникнуться романтикой, когда от голодных спазмов сводит желудок, а запах сочной клубники, лежащей в корзинке на прикроватной тумбочке, заставляет давиться слюной. Утром, волнуясь, я забыла позавтракать, а напроситься в кафе, отобедать за его счёт постеснялась. Цены в здешних заведениях наверняка запредельные. Чашка кофе – максимум, что я смогла бы себе позволить, это вам не захудалая столовка с окраины, где мне приходится снимать квартиру. Впрочем, даже там, для меня слишком дорого. Нищета плотно опутала меня своими сетями и чем больше я дёргаюсь, тем сильнее в них увязаю.

Как бы между делом руки Егора с талии сползают на ягодицы, всё настойчивее прижимая меня к его бёдрам, и танец стремительно превращается в какую-то неуклюжую имитацию полового акта. Ладонь нестерпимо покалывает от желания залепить ему хорошую пощёчину, привести в чувство, но я лишь крепче сжимаю зубы. Нельзя. Не припомню, чтоб кто-то сумел вызвать во мне особые проблески интереса, но он честно купил право меня трогать, и уж точно никак не связан с моим равнодушием. Тем не менее, в мои планы не входит позволять ему распускать руки.

– Егор, может, выпьем? Песня уже всё равно доиграла.

Уместнее было бы сослаться на лёгкое головокружение, а не коситься на бокалы, как алкоголик в завязке, но тогда он предложит присесть на диван, и сдерживать его пыл станет в разы сложнее.

– Чисто символически, – бормочет мужчина, уткнувшись мне в шею. – Хочу, чтобы эта ночь запомнилась тебе во всех деталях.

Я затравленно улыбаюсь. Он-то уж точно её не забудет.

– Спасибо, – беру из его пальцев бокал, прикидывая сильно ли он огорчится, если я сейчас включу заднюю. Дело в том, что он мне симпатичен. Не как мужчина, как человек. От него веет уверенностью и добротой. Интересно, познакомься мы при иных обстоятельствах, не встань между нами эта унизительная сделка, получилось бы у нас что-то? Порою так хочется с кем-нибудь сблизиться, что выть охота. Каким бы удобным ни было одиночество, оно никогда не заменит потребность в тепле и заботе. Но это слишком большая роскошь, однажды я уже совершила глупость, позволив себе неприемлемую дозу доверия.

– Майя, можешь не отвечать, но мне очень хотелось бы знать, что заставило тебя пойти на подобную кхм… сделку?

– Это не секрет. Нужда.

– Дай угадаю, у тебя в семье кто-то болеет и срочно нужны деньги? – лукаво щурится Егор.

– Нет.

– Тебе не на что поступить в ВУЗ?

– Нет.

– Пчёлка, ты меня всё больше интригуешь, – он замирает, во что-то вслушиваясь, я же смотрю вглубь его карих глаз и пристыжено опускаю веки. Они у Егора добрые и честные, а ещё по-собачьи доверчивые. – Показалось… так на чём мы там остановились? Может, ты хочешь осуществить свою мечту?

– Угадал, – забираю нетронутый бокал из его рук и вместе со своим возвращаю на тумбочку. – Накуплю себе шмоток на всю сумму, или на море смотаюсь, пока лето.

Улыбаюсь как можно легкомысленней, попутно отмечая, что мой ответ его огорчает. Небось, успел убедить себя в безупречности моих помыслов, которая дополняла бы мой непорочный образ. Откуда в нас эта тяга непременно идеализировать понравившегося человека? Могу поспорить, именно в ней источник всех слёз и разочарований.

– Что ты задумала? – Егор кажется сбитым с толку, когда я начинаю несмело расстёгивать пуговицы его рубашки.

– Сделать эту встречу незабываемой, – смущённо провожу кончиками пальцев по смуглым ключицам и удовлетворённо отмечаю его потяжелевшее, горячее дыхание. Шатен уже на взводе, да и отступать безнадёжно поздно.

– Майя, – негромко, на выдохе шепчет мужчина, бережно, но настойчиво помогая избавиться от платья. – Такая чистая и неиспорченная…

Покрывая механическими поцелуями его подбородок и скулы, упускаю для себя момент, когда подо мной оказывается матрас раскладного дивана. Стучит пряжка от ремня, сползая вместе с его брюками на пол. Егор нависает надо мной, ответно касаясь моего лица влажными губами, а я цепенею, невидяще таращась в потолок. Аж кожа зудит, так нестерпимо хочется избавиться от его прикосновений, сбросив её как рептилия в период линьки. Почему так? Каждый чёртов раз одно и то же.

– Стой… – прошу его, не узнавая собственный голос, и когда он резко одёргивает руки от застёжки моего бюстгальтера, исправляюсь, – не торопись.

Ненавижу себя в такие моменты. За свой удушающий страх, за то, что его действия не находят во мне должный отклик, за жизнь свою бестолковую, в которой годами ничего не меняется. Отчаянно зажмурившись, приникаю к его рту, стараясь вызвать в себе хоть что-то отдалённо похожее на страсть, а в следующее мгновение перестаю чувствовать на себе тяжесть его веса.

– Ах ты тварь! – свирепый рык сопровождается звуком ударяющегося о стену тела. Знакомый, слегка картавый голос бьёт по ушам леденящей яростью.

Вот и всё, девочка Майя. Сейчас тебе снова будет больно.

Предчувствуя скорую расправу, судорожно отползаю к изголовью, где сжимаюсь, обняв себя за плечи. Теперь нас в спальне четверо. Мы с Егором и два рослых парня, один из которых – Дима, прислонив мужчину к стене, с пугающим воодушевлением водит ножом вдоль его шеи.

– Молись, гад. Твоя песенка спета, – едва сдерживая гнев, хрипит в лицо Егору второй парень. – Решил с моей девушкой порезвиться? Любишь брать чужое?!

– Не понимаю… – удар кулаком приходится в гипсокартоновую стену у самого лица Егора и не даёт ему договорить.

– Заткнись, урод, иначе я за себя не отвечаю, – предупреждает Дима, сильнее прижимая сталь к вмиг покрывшейся потом коже. – Только от тебя сейчас зависит, как именно ты подохнешь.

– Не трогайте его, – умоляюще смотрю в обезумевшие глаза оставившего вмятину в стене неадеквата, назвавшегося моим парнем. – Стас, пожалуйста. Он не знал о тебе. Правда.

– Маленькая, продажная дрянь, – приговаривает Стас, выкручивая громкость стереосистемы почти на максимум. – Я тебе верил… знал, что алчная дрянь, но всё равно верил. – Я едва дышу, пока широкоплечий шатен, прожигая тяжелым взглядом исподлобья, приближается с явным намерением стащить и меня с дивана. – Защищаешь его? Дружище, приколись – она его выгораживает!

Его смех холодит кровь. Бывают, конечно, люди с жутковатым смехом, но редко настолько, чтоб вызывать безотчётное желание кинуться наутёк. Вот у Стаса он именно такой. Сдавленный, безрадостный, безумный.

– Стас, не надо. Слышишь? Прошу тебя, не надо, – хныкаю, срываясь на слезы от не слишком удачного приземления на пол. Бедро горит, в месте, где углом тумбы сорвало полоску кожи, но всё моё внимание приковано к Егору.

– Что, запала на него, мразина?! Папика себе нашла? А мне втирала, что до свадьбы ни-ни… – он снова возвращается к Егору, на этот раз с пугающей решимостью, которая заставляет меня подскочить и кинуться к ним. – Я вас обоих закопаю. По частям. В разных местах. Ищите потом друг друга, сколько влезет.

– Не надо по частям, Стас. Послушай меня. Пожалуйста, – двумя руками перехватываю его предплечье, стараясь отвести в сторону от Егора сжатый для удара кулак, но тут же отлетаю к противоположной стене.

– Потерпи чуток, твоя очередь не за горами, – обещает Дима, продолжая удерживать за плечи ничего не понимающего, покрасневшего как рак Егора.

– Возьмите деньги, у него есть наличка и проваливайте! – трясущейся рукой нашариваю оставленный за корзиной с клубникой кошелёк и бросаю его в нависшего над мужчиной Стаса. – Только не трогайте его! Зачем вам труп?!

– Может, реально возьмём бабло и забьём на них? – оборачивается к Стасу его товарищ. – Неохота из-за подстилки мараться. Свет клином на ней что ли сошёлся? Новую найдёшь.

Краем глаза отмечаю странное состояние Егора. Мужчина вдруг бледнеет до землистого оттенка кожи, а его конечности начинают подрагивать. Парни, кажется, перестарались.

– Дима, отпусти его, сейчас же, – отрывисто кричу, кидаясь к ним, но Стас успевает меня перехватить. Оба молодых человека смотрят на меня и не видят, как покрытый потом Егор судорожно хватает ртом воздух. Его хрипы они тоже не слышат, так как звук полностью заглушает припев "Чёрной луны", группы Агата Кристи.