Мучительная пытка — смотреть на неё и видеть отчуждённость.

Она изменилась… Даже её взгляд стал другим. Рассудительным, отчасти колким, холодным, со следами жизненных испытаний, пережитой боли.

Его малышка повзрослела.

Глядя на его красивое мужское лицо, чуть нахмуренные в этот момент брови, скулы; смотря в лиственно-зелёные глаза, которые сейчас жадно поглощают её, позволяя утонуть в их бесконечной глубине, она вдруг почувствовала, как волна смущения и волнения, вопреки её воле, заполняет всё существо.

Внутри как будто порхают бабочки. Приятное и смутно знакомое тепло разливается по всему телу, жилам, только от того, что он просто рядом, до дрожи близко.

Шум в голове от собственных мыслей словно заглушает звуки окружающего мира. Но все слова теряют всякий смысл, и лишь их глаза могли передать почти всю полноту эмоций.

Еле уловимый, но такой приятный аромат её духов коснулся его обоняния, в который раз напоминая ему о том, насколько сильно он нуждался в ней на протяжении этих лет, хоть и упрямо отрицал это. Как ему не хватало тех её робких, нежных прикосновений, с помощью которых она пыталась передать всё то, что чувствовала к нему.

Теперь, ласково поглаживая её щеку и заправляя прядь волос за ухо, он словно заново влюбляется в неё.

Мгновениями ему казалось, что эта случайная, но такая желанная встреча — только сон, столь умелая игра его же воображения. Один миг — он проснётся и она исчезнет, растает во временном пространстве.

Возможно, между ними не было бурной и всепоглощающей страсти, но он всегда чувствовал к ней глубокую и необъяснимую привязанность, и было столь болезненным находиться вдали от неё, сожалея о своём решении бросить её, которое тогда далось ему с трудом.

— Я скучал… — хрипло, тихо сказал Дженсен, боясь быть окончательно отвергнутым ею.

— Вот так просто? Ты скучал… — с трудом сдерживая слёзы обиды, приглушенным тоном проговорила Эллисон, — Тогда почему ни разу не написал, не позвонил мне за всё это время? Мм?

Если человеком действительно дорожат, о нём не забывают, Джей. По крайней мере, не так легко и просто, — заставляя его чуть стиснуть зубы и опустить голову. — А ты ясно дал понять, что мне не было и нет места в твоей новой жизни. Но я приняла твой выбор, потому что действительно любила тебя.

— А сейчас? — тут же спросил он то, что больше всего волновало его, с опасением дожидаясь ответа и снова посмотрев на неё.

Секунды еле текли. В её взгляде он мог увидеть какое-то непонятное выражение, которое вызывало очередной прилив тревоги.

Губы плотно сжаты, превратившись в тонкую алую полоску, словно тем самым она пыталась не дать волю чувствам, переживаниям.

Опустила глаза, теперь разглядывая асфальт под ногами, при этом испытывая чувство растерянности, смятения и внутренних разногласий, ощутив, что сердцебиение становится только сильнее. И ей никак не удавалось обрести спокойствие, стараясь казаться невозмутимой.

— Я… — смогла только произнести девушка, не зная, что ответить ему.

И стоит ли вообще говорить о том, что каждую ночь, даже засыпая рядом с другим, её мысли всё равно возвращались к нему?

Запуталась. Но так хочется снова изо всех сил прижаться к нему, назвать своим.

— Я должна идти, — наконец проговорила она, тотчас же собравшись уходить.

— Даже несмотря на твоё нежелание ответить мне, я могу и сам понять, что ты до сих пор любишь меня, — с полной уверенностью в голосе, заявил он, резко схватив её за запястье и вновь притянув к себе, выдыхая слова прямо в её приоткрытые, манящие губы, едва касаясь их своими. Его снова охватил трепет с примесью возбуждения. — Потому что твои глаза сейчас твердят мне об этом. А они никогда не врали.

Его тихий шёпот постепенно заполняет её сознание, опять вынуждая невольно вздрогнуть.

Она промолчала, погружаясь с головой в эти ощущения, которые почему-то вызывают боль, множество мучительных противоречий, путаницу мыслей.

Каждая клетка наполняется напряжением, тело говорит за неё, незамедлительно откликаясь на его действия.

Лихорадка, лёгкое головокружение, щёки уже во всю пылают румянцем.

Хочется целиком и полностью раствориться в нём.

— Нет… Я не могу, — вдруг встрепенулась девушка, чуть отстранившись от него и ощущая, как тяжело вздымается его грудная клетка под её ладонью.

— Можешь, — тем же хриплым бархатом, что всегда столь сильно волновал её, прошептал он, решительно не желая больше отпускать её от себя. — Элли, позволь мне исправить свою ошибку… Потому что я, чёрт возьми, так и не смог забыть тебя. И когда наконец нашёл, уже не дам уйти. Слышишь?

— Почему мне так больно любить тебя? — судорожно вцепившись пальцами в воротник его рубашки и соприкоснувшись с ним лбами, срывающимся голосом проговорила она.

— Моя… — на выдохе произнёс Дженсен, скользя руками по её спине и сильнее прижимая к себе, будто желая стать с ней единым целым.

Мягкий, но требовательный поцелуй, почти на грани безумства, который обжигает своим жаром и в то же время нежностью, с привкусом горечи от долгой разлуки.

Он не в силах был оторваться от неё хотя бы на одно короткое мгновение, уже более яростно сминая её губы своими, со всей жадностью впитывая их влажность и ревниво исследуя каждый миллиметр.

Вынуждает её задыхаться от нехватки воздуха и его настойчивости, упрямства. Ловит каждый её протяжный вздох, что переходил в тихий стон, как только его язык начинал ласкать полость её рта.

Он целует её с полной самоотдачей, так болезненно, а она точно так же безоговорочно отдаётся в его власть, уступает силе его натиска, расслабившись в тисках его крепких рук и позволив себе забыться.

Именно эта хрупкая девушка всегда являлась тем настоящим в его жизни, без фальши и обмана, что он привык видеть и от чего порядком устал.

Теперь же, рядом с ней, он ощущает лишь уют и спокойствие, словно она сама является его домом, единственным убежищем, в котором он нуждается…

Спустя столько лет, ему всё же удалось вернуть свою малышку.

Комментарий к «Его малышка» Дженсен/ОЖП

Вдохновение: Metallica - Nothing else matters

========== «My bloody Katerina» Кэтрин/Дин ==========

Двигатель Chevrolet Impala не стихал ни на миг. След вновь привёл его обратно, в небольшой городок в штате Вирджиния, после того, как он пересёк всю Америку.

Сырость некогда одинокого переулка, который дышал холодом и опасностью, казалось, пронизывала тело насквозь, пробегая едва ощутимой дрожью по коже, и лишь несколько полицейских машин внушали реальность происходящего.

Отдельные участки кирпичной стены были окрашены в убийственный и устрашающий цвет, как в любом другом триллере, внушая неподдельный ужас.

Каштановые волосы девушки погрязли в вязкой жидкости, которая придавала им более насыщенный, смертельный оттенок.

Черты лица его возлюбленной навсегда замерли с выражением невыносимой боли и последнего вздоха, в то время как в груди, в области сердца, зияла дыра, тем самым разрывая на части его собственное.

Кровавая надпись тут же бросилась в глаза, чётко выделяясь на неровной и влажной поверхности, давая ему понять, чьих рук это дело, в прямом смысле этих слов.