— Я грязная, Дженсен… — раздираемая отчаянием изнутри, отозвалась Эллисон, — Ко мне прикасались десятки мужчин, получали меня где угодно и как угодно.
И я не могу смыть с себя этот позор, им пропитана каждая клетка моего тела, — и закрывая глаза, с волнением ощущает, как его тяжёлое дыхание обжигает её шею, вынуждая невольно вздрогнуть. — Зачем тебе такая? Почему каждый раз, когда ты приходишь сюда, выбираешь именно меня?
Почему вообще появляешься в таком месте, являясь владельцем крупнейшего банка в Чикаго? Разве среди женщин в твоём окружении нет подходящей?
— Я сам не знаю, как это объяснить. Но я испытываю дикую потребность в тебе, — жарко шепчет он ей на ухо, наполняя лёгкие её пленительным запахом. — Эллисон, именно ты нужна мне… Можешь верить или нет, но я знаю, что ты не по своей воле встала на этот путь.
Я вижу в тебе прекрасную девушку, которая задевает все возможные струны в моей душе.
Она промолчала, стараясь не встречаться с ним взглядом в отражении зеркала. Её лицо в этот момент показалось слишком бледным. Руки задрожали, а глаза наполнились слезами. В который раз в его присутствии безмолвно убеждает себя, что не имеет права испытывать чувства к этому мужчине, зная, что может последовать за этим.
— Глупые девичьи мечты о карьере актрисы обернулись для меня горьким разочарованием… Но я так и не вернулась в свою провинцию, хотела красивой жизни, — погрузившись в мысли, она вновь совсем тихо заговорила, при этом с болью в груди почувствовав, как он осторожно, но со всем трепетом обнял её, прижимаясь к ней всем телом, будто отчаянно желая сполна впитать в себя эту близость. — Мой возлюбленный — тогда ещё единственный, первый в моей жизни, которому я доверилась, оказался заядлым игроком в покер. Он посчитал меня своей вещью, которая слишком быстро ему надоела, и сделал на меня ставку, проиграв в карты. И вот так я оказалась здесь, среди тех, кто торгует своим телом…
Я привыкла. Если это можно так назвать. Но до сих пор не могу смотреть на лица мужчин, которые хотят удовлетворить свои животные инстинкты, одним взглядом напоминая мне о том, кто я. Пропащая девка, которая раздвигает ноги перед любым, готовая исполнить любую прихоть за зелёную бумажку…
Поэтому, всегда темнота. Чтобы не видеть презрения и грязной похоти в их глазах. Что заставляет меня чувствовать себя последней дрянью.
И это совсем не та история, где ты — прекрасный принц из сказки, а я — бедная Золушка, которую нужно спасти от несправедливой участи.
Реальность же является совершенно другой. Здесь не всё так просто. И если кто-то узнает о нашей связи, пострадает твоя репутация. Каждый будет напоминать тебе о том, с кем ты связался. А я не хочу, чтобы ты потом возненавидел меня за это.
Он тотчас же поворачивает её к себе лицом, вынуждая взглянуть на него, блуждая по нему лихорадочно блестящим взором. Ласково проводит пальцами по щекам, вытирая влажные дорожки. Несколько мгновений просто молча любуется ею, глядя в грустные, но такие манящие, глубокие глаза.
— Мне плевать на мнение других, потому что… Я люблю тебя, — наконец выдыхает Дженсен, прижавшись своим лбом к её, с едва ощутимым натиском притягивая к себе за талию. — Да, чёрт возьми! Люблю как ненормальный. Так, что кожа словно горит, стоит мне оказаться рядом с тобой… Люблю до безумия.
— Ты и вправду безумец, — улыбнулась она почти незаметно, пристально глядя на него.
— Да, я сумасшедший, который только и думает о том, как снова увидеть тебя, поцеловать, как можно крепче обнять и больше не отпускать.
— Это лишь влечение, которое скоро ослабнет, и ты больше не вспомнишь обо мне, — нервно сглотнув, она отстранилась от него, тщетно пытаясь освободиться от его крепких объятий, словно будучи зажатой в тиски. — Забудешь, как будто ничего и не было.
— Нет же, глупая… В этот раз я пришёл, чтобы забрать тебя, — в бессилии, произнёс он в ответ, одаривая её невесомыми поцелуями и позволяя облегчённо вздохнуть. — Больше никто не посмеет прикоснуться к тебе, Элли. И я намерен сделать всё для того, чтобы ты никогда не вспомнила об этой жизни, хоть и она подарила нам эту встречу…
Всё, о чём я тебя прошу, это доверься мне.
Эллисон инстинктивно потянулась к нему, обхватывая руками его широкие плечи и накрывая чувственные губы своими, вкладывая в это сумасшедшее слияние всю привязанность и любовь…
Но она вновь плачет. Неудержимо, судорожно всхлипывая и находя убежище в нём самом. А он, словно испытывая сумасшедшую жажду, упивается жаром и сладостной влагой её нежной кожи.
— Я верю тебе…
И всё же короткий щелчок. Казалось, лишь когда гаснет свет — все чувства обостряются. Ощущения становятся невероятно чёткими, словно за гранью, когда через каждую клетку тела проходят слабые разряды тока.
Только в такие моменты они становились действительно собой, могли быть искренними друг с другом и сбросить те маски, которые им приходилось носить, с началом нового дня сливаясь с толпой прохожих, ничем не отличаясь от них и будучи загнанными в рамки общепринятых законов морали и правил.
В этой волнительной темноте, они полностью отдавались друг другу, отгородившись от остального мира, создавая свой собственный.
========== «Яд измен» Он/Она ==========
Босоногая, в одном лишь лёгком платье, она бродит по улицам родного городка.
Ветер треплет волосы, в то время как она сама всеми силами старается не смотреть на редких прохожих и не встречаться с ними взглядом. Ведь скорее всего напоминает им сумасшедшую… Но это уже вовсе не заботит её. Лишь изредка, из-под опущенных ресниц, затуманенным взором осматривается вокруг, находясь на грани безумия и захлёбываясь своими же страданиями.
Утопая в полумраке ночи, безлюдный пирс кажется ей бесконечным, когда она направляется к самому краю, будто её собственный мир заканчивается именно там.
Ушла первой, не в силах больше смотреть на его родное лицо, понимая, что слишком много боли между ними теперь. Просто сбежала, вырвавшись из тёплых и крепких объятий, оставив его сидеть на холодной постели, которую они всегда делили на двоих. Несмотря ни на что.
Но обвинение во взгляде каждого — стало просто невыносимым мучением, которое день за днём раздирает душу на лоскутки, уничтожая остатки чувств.
Им самим не понять и не вспомнить — кто из них первым позволил чужим губам оставить след на коже, нарушить обещание принадлежать только друг другу до конца дней…
Яд измен растекается по жилам вместе с вязкой кровью, разжигая пожар внутри. Их когда-то цветущая весна сменилась осенью. Холодной, одинокой. Им обоим больше не согреться теплом друг друга.
По вечерам кричали от отчаяния и проклятых противоречий, безжалостно срывая голос и не в силах поставить точку. Каждый раз лишь многоточие в конце, остатки стула на полу, который он разнёс в щепки, когда снова увидел очередное багровое пятно на её нежной шее, оставленное не им. И осколки бокала с красным вином, что она разбила вдребезги о стену, вдохнув запах женских духов, которыми были насквозь пропитаны нити его рубашки.
— Что произошло с нами? — сипло выдыхает он прямо в её искусанные губы, соприкоснувшись с ней лбами и судорожно прижимая спиной к стене. — Когда мы стали чужими? Скажи мне.
Она лишь молчит в ответ, жадно глотая слёзы, не в состоянии остановить этот поток горечи. Болезненно близко, на расстоянии выдоха, стоит только дотянуться. Но оба чувствуют, словно между ними огромная пропасть, которую не преодолеть, рискуя сорваться вниз и разбиться об острые камни.
