— Что именно вас интересует? Мой внешний вид? Кажется, я уже дал пояснения. Потрясающая физическая форма Игоря Каркарова или то, что вы с моей подачи примерили роль сводни и помогли моему любовнику сойтись с Уизли? Впрочем, я предполагал, что это может случиться.

— Что-о-о?!

Рядом был стул — отлично! Иначе бы Гарри точно ударился копчиком о наборный паркет.

Снейп отхлебнул еще раз, стремительно кинулся вперед и сунул в лицо левое предплечье. В нос ударил запах влажной кожи и бренди.

Гарри отпрянул, словно змея на метке пыталась его ужалить.

Закутанный в тонкую простыню, под которой — он точно видел — еще несколько минут назад угадывалась эрекция, Снейп стоял перед ним, сверлил взглядом, не опускал руки и только что сказал слово «любовник». Не «любовь», нет. Это хоть как-то бы укладывалось в голове.

— В прошлый раз, во время Турнира, — тихо сказал Снейп,— мы с Игорем испытывали схожие ощущения. Вы должны помнить, как выглядела метка, когда Волдеморт насильно призывал меня. Сейчас ничего подобного, как я и подозревал. Игорь только подтвердил мои догадки.

— Игорь? Он был дорог вам? Как вы можете так спокойно говорить мне, что они переспали друг с другом?!

— Это все, что вы поняли, Поттер? Чарли Уизли всегда был брутально сексуален, а Игорь удачно воспользовался моментом. Кто может его в этом упрекнуть? К счастью, у нас не было обязательств друг перед другом. Но мне всегда казалось, что ваш вектор интереса направлен в другую сторону, так что вы вряд ли поймете.

— Я… я… — Гарри захлебнулся словами.

Кажется, в письме содержалось что-то важное, но сейчас он мог думать только о том, что неприятный, насквозь лицемерный Каркаров мог иметь что-то общее… прямо в Хогвартсе… Зачем выбирать выражения — Снейп же прямо сказал «моему любовнику».

Снейп милосердно убрал руку от его лица, вернулся к кровати и без всякого стеснения скинул простыню, натянул брюки, и тон его вновь стал спокойным и ровным.

— Придите в себя, Поттер, иначе я буду вынужден окатить вас водой. Понимаю, что открытие вас шокирует — скорее всего, Волдеморт не прошел через известный нам ритуал воскрешения. Иначе каждый из оставшихся носителей метки это почувствовал бы.

— С кем же мы тогда воюем?

— Если верить газетам и фотографиям — с ним же. Но это хороший вопрос, Поттер. Так ли отличается новое воплощение Волдеморта от того, которое знали вы, как знакомое вам от того, что знал и за которым следовал я? Пусть это, а не мое минутное замешательство занимает все ваши мысли. К вашему сведению, я не знаю ответа. Занятия на сегодня отменяются. Приходите в беседку. Если хотите — захватите кофе.

*

Берни то и дело останавливался, изгибал шею немыслимой дугой и смотрел на Гарри с выражением «ну что же ты не торопишься, хозяин, нас же ждут».

— Попробовал бы тащить две горячих чашки, а потом возмущался, — буркнул Гарри.

Снейп сидел, вытянувшись в струнку и сжимая в руках знакомый блокнот.

— Если бы я, — заговорил он, едва пригубив кофе, — решил поместить часть своей души в предмет, то выбрал бы нечто невзрачное, но очень хорошо охраняемое. Скажем, обломок античной вазы в Британском музее. Но Волдеморт не доверил бы свою душу куску глины и миру магглов. Нет. Недостойно его великолепия.

— Да уж… — взлохматил волосы Гарри. — И Дамблдор считает, что я и Сириус должны были об этом догадаться только по той книге, которую он прислал мне в подарок?

Снейп пожал плечами, наблюдая, как сосредоточенно Берни обгладывает свежую дубовую ветку.

— Возможно, Дамблдор сам теряется в версиях. Или вновь решил, что у нас в запасе есть пара десятков лет. Раньше Блэк не заметит, что вы до сих пор путаете Редукто и Редуцио, а самое пристальное внимание уделяете сексуальным фантазиям. Не дергайтесь, Поттер, в последнем нет ничего ненормального.

— Угу, — мрачно сказал Гарри, — конечно. Нормально, когда Волдеморт заставляет тебя кончать одной силой мысли, а потом ты не можешь избавиться от этих ощущений. Чего уж там, с каждым бывает.

— Вы предоставлены сами себе, Поттер, и ваши проблемы всего лишь результат изоляции от мира. Будь вы в школе, давно нашли бы подружку и забыли, что первый чувственный опыт подарил вам именно он.

— Вы же видели очередь желающих со мной встречаться, — фыркнул Гарри. — Особенно этой осенью.

— Мисс Грейнджер и мисс Чжоу, кажется, не возражали. Другое дело, что у них не хватило бы смелости и навыков. А вот некая дама в минувшее Рождество…

— О чем мы вообще говорим? — вскричал Гарри. — Вы сами не понимаете, воскрес он или нет, а рассказываете о какой-то ерунде. Секс — это не то, что должно меня волновать! Я должен убить Волдеморта, а вы не только отвлекаете меня, но и не хотите помогать.

И тут левая бровь Снейпа взлетела так высоко, как никогда раньше, а точеные крылья носа затрепетали от резкого вдоха:

— Чем же я, по-вашему, тут занимаюсь? Зачем трачу время на неразумного мальчишку, когда полгода мог бы наслаждаться забвением и покоем где-нибудь у теплого моря?

— Так у вас другого выхода нет, — огрызнулся Гарри. — Ни дома, ни денег. Даже лишних трусов.

— Рад, что вы запомнили, — ровно сказал Снейп, быстро повернулся к нему, ухватил за ворот свитера и приблизил лицо к лицу. Серебряные молнии на миг затмили черную радужку глаз. Вспыхнули так горячо и яростно, что сердце Гарри ухнуло в самые пятки, а в животе завозился, просыпаясь, жадный василиск. Расправлял кольца, медленно перекатывался, заполнял все нутро, вползая в легкие, в горло, разливая яд по венам.

— Я хотел бы, — сказал Снейп медленно и очень четко, а его дыхание обожгло щеку Гарри, — хотел бы, Поттер, напоить вас Веритасерумом, но не обычным, а отменного, высочайшего качества… Чтобы раз и навсегда убедиться, что судьба мира — плевать мне не на нее, кстати, — моя собственная судьба зависит от подростка, неспособного размышлять и делать выводы. Нуждающегося только в том, что кто-то возьмет его за руку, проведет по всем лабиринтам и выдаст рецепты и зелья на каждый новый поворот.

— Неправда, сэр, — прошептал Гарри сквозь липкий комок в горле.

Василиск продолжал свою завораживающую пляску и теперь бил шипастым хвостом куда-то прямо в промежность — горячо и больно.

— Неправда. Меня никогда не водили за руку, даже в детстве. Всем было наплевать, что я потеряюсь. Только однажды Хагрид, когда мы впервые вошли в Косой переулок… Вы не знаете, как сложно этому сопротивляться, — хвост василиска завинтился штопором и вонзился прямо в солнечное сплетение, а Снейп все еще не отпускал свитер, вынуждая вздергивать подбородок и смотреть прямо в глаза. — Так трудно не поддаться этой грязи… той мерзости, что открыл для меня Волдеморт. Лучше бы он убил меня, правда. Я проклинаю себя каждый день за то, что не могу устоять. Но, сэр… я хотя бы стараюсь не прикасаться к другим, чтобы не испачкать их своим проклятием.

Молнии сверкнули опасным любопытством и рассыпались искрами.

Снейп разжал пальцы, но тут же захватил в плен его подбородок, не давая опустить голову. Он жег, сверлил, прошивал насквозь, и Гарри понадобилось усилие, чтобы прикрыть глаза.

— Ко мне вы прикасались, Поттер. И, казалось, не испытывали глубоких переживаний по отношению к моей персоне.

— Вы были в беде, — прошептал он, — при смерти. Все равно что протянуть руку утопающему. Конечно, я должен был… Это как Костерост или самая вонючая порция зелья — противно, но необходимо. И та женщина в Рождество… Я терпеть ее не могу, ни капли не уважаю. И все равно мне было жаль ее. Это неправильно. Я постараюсь… Я не буду больше…

Вдруг Гарри действительно стало казаться, что его опоили зельем. В голове стало пусто, и даже уютная комната со свечой куда-то исчезла. Но язык помимо воли продолжал выталкивать наружу слова:

— Вы видели, когда учили меня закрывать мысли. Это ужасно и стыдно так, что я готов отрезать себе… это отрезать, чтобы больше никогда… чтобы не отвлекало…