— Сириус говорит, что от первых отрядов защитников остались только Тонкс, Кингсли и Грюм, — вздохнул Гарри.
Он часто переносился мыслями в Хогвартс, представляя, как друзья живут без него и как пыжится и задирает нос Драко Малфой. Его отец за несколько месяцев стал одним из самых уважаемых и популярных людей в стране. Не проходило недели, чтобы Люциус не появлялся в выпуске «Листка» — один или под руку с тщательно причесанной Нарциссой в простом темно-зеленом платье без единого украшения.
Но Хогвартс, казалось, исчез с лица земли, и если бы не ежедневные занятия со Снейпом, Гарри считал бы, что школа, все ученики и профессора привиделись ему в странном предутреннем сне.
— Сосредоточьтесь, Поттер, — шипел Снейп. — Замедляющее зелье требует всего четверть унции толченых усов нунду. Нас не финансирует министерство, я не могу позволить вам разбазаривать ингредиенты.
— Я убил вас трижды, — веселился он, пока Гарри кашлял и пытался вдохнуть на уроке того, что можно было принять за ЗоТИ.
— Это нечестно, профессор Снейп. Я не мог предположить, что вы трансфигурируете ковер в гигантскую анаконду.
— С вами никто и никогда не будет вести честной игры, — кривился тот, и свечи люстры превращались в агрессивных стервятников, норовящих выколоть Гарри глаза.
Но был и другой Снейп. Тот, что не носил звание «профессор» и недоуменно разводил руками каждый раз, когда Гарри выныривал из транса, пожимая плечами. Волдеморт упорно не желал демонстрировать ему своих чувств, а Снейп утверждал, что тот не держит ментальную защиту, иначе бы даже Гарри заметил. Зато он научился опускать каменный, сложенный из ярких синих кирпичей занавес перед входом в комнату со свечой.
— Вообразите себе свой самый большой секрет, — говорил Снейп, его профиль становился четче, словно лучи заходящего солнца раз за разом отсекали лишние, ненужные детали. — То, в чем вы не признались бы мне даже под пытками. И защищайте изо всех сил. Изолируйте, заприте в клетку, отгородитесь барьером. Если тайна будет недостаточно ценна — вы не сумеете.
Гарри представил, как прошлым утром запер Берни в ванной, чтобы тот не увидел, как он сует член в специально подготовленную щель в матрасе. Узкая длинная дыра изнутри была проложена ребристой, словно подошва спортивной обуви, резиной, и Гарри беззастенчиво стонал, окружив себя заглушающими чарами, вколачивался бедрами в жесткий матрас, пока стенки отверстия сжимались и пульсировали. Отличная идея — комбинация простейших чар, наложенных на трансфигурированный носовой платок. Он стыдился этого больше, чем чего бы то ни было. После похода в «Гиппогриф» желание разрядки одолевало его постоянно, и Гарри считал счастьем, если член не вставал во время занятий или за ужином. Неправильно испытывать такие чувства, когда каждый день приносит новые смерти, а Волдеморт не думает останавливаться или сдаваться. Ни душ, ни медитации не помогали. Достаточно было вспомнить Рождество.
Поэтому он словно увидел себя со стороны — голого, безумно вращающего бедрами, с острыми позвонками вдоль худой спины, рукой на левом соске и зажатой в зубах подушкой, потного, нелепо выгибающегося от оргазма. Ужасно, в самом деле ужасно. Стена задрожала, и один ярко-синий кирпич исчез.
— Держите защиту, — прозвучал в голове знакомый голос, стена рухнула и, как густое желе, расплылась вокруг кровати Гарри.
— Я не дам вам прервать воспоминание, а вы старайтесь выбросить меня из головы, ну же… Ваш способ самоудовлетворения… хмм… нетривиален. У вас богатая фантазия, красивая крепкая задница, и стонете вы весьма чувственно. Это непристойно, Поттер. Вульгарно. Пошло. Все еще хотите, чтобы я это видел?
Гарри нашел единственный выход — он просто выключил свое сознание, будто выдернул вилку телевизора из розетки.
*
Изможденный зяблик постучал в окно дождливым весенним утром.
Берни оскалился, и его глаза под кустистыми бровями задорно сверкнули.
— Не еда! — вскрикнул Гарри, мигом сбросив остатки сна, а щенок с сожалением вздохнул в ответ.
Он ворвался в комнату Снейпа как был — босым, в мятой пижаме, игнорируя привычное утреннее неудобство в штанах.
— Волдеморт взял приступом министерство? — послышался недовольный голос из-под одеяла.
— Похоже, это письмо от Чарли. О… вы…
Снейп слетел с кровати, не обращая внимания на свою наготу, и требовательно протянул руку оторопевшему Гарри. Да еще и нетерпеливо пристукнул пяткой.
— Что вы пялитесь, Поттер? Давайте сюда! Будто в жизни не видели голого человека. К вашему сведению: на следующий праздник можете подарить мне пижаму. Мой гардероб сгорел в устроенном вами полгода назад пожаре. Осталось лишь то, в чем вы любезно притащили меня сюда, а оно, знаете ли, не вечно и нуждается в стирке.
— Только не говорите, что вы не в состоянии трансфигурировать себе ночную рубашку, — промямлил Гарри, скользя взглядом по худому телу.
Оно было острым — колени, локти, выпирающие ключицы и нижние ребра. И черным — легкая поросль на груди, голенях и густые короткие волоски в паху. И длинным — руки, пальцы ног, шея и… слегка налившийся кровью член.
— А вы не говорите, что ни разу в жизни не были в общей душевой, — фыркнул Снейп. — Но раз вас это настолько смущает…
И бледным — полосы шрамов на спине, плоские ягодицы и впадины под коленями.
Снейп стянул с кровати простыню и замотался в нее на манер тоги. Ему не хватало только венка, чтобы стать похожим на какого-то древнего императора. Свиток пергамента в руке добавлял сходства.
«Милый Гарри», — писал Чарли.
— Вот как, и давно вы милый? — хохотнул Снейп.
Гарри смутился еще сильней.
Он точно не милый. Сумасшедший, съехавший с катушек, одержимый, добровольно заточивший себя в особняке Блэков. Нерадивый ученик, плохой хозяин для Берни, тупица, на чью помощь не хочет полагаться даже Сириус. Извращенец, не способный отвести взгляда от голого плеча Снейпа.
«Милый Гарри, прости, что я так долго не отвечал. У наших питомцев — хвостороги и огненного китайского — появилось потомство, и эти детишки задают жару всем работникам заповедника. Причем в прямом смысле — уже сожгли два дома и несколько акров леса. Мне так жаль, что я не могу увидеть семью и тебя, но за малышами нужен глаз да глаз, они пока доверчивы и охотно идут в руки к чужакам».
— Удивительное благоразумие для Уизли, — выдохнул Снейп. — Прекрасно, что он понимает — при определенных обстоятельствах Волдеморт сможет без труда подчинить драконов, раз уж это удалось с кельпи.
«Что касается твоей просьбы, то я три дня назад вернулся от друга твоего душеприказчика. (Мне правда жаль. Если сможешь, принеси на его могилу цветы от меня). Он принял меня с большой неохотой, но был благодарен за зелье и уверил, что давняя травма не беспокоит его ни в малейшей степени. Даже позволил мне убедиться, что не врет. Мы провели вместе несколько незабываемых дней и, ручаюсь — этот человек находится в прекрасной физической форме. Так что тебе не о чем волноваться.
До нас доходят жуткие слухи о событиях в Британии, но получить разрешение на портключ невозможно, а каминная сеть обрывается в Кале. Беспокоюсь о маме и Джинни и уверен, что братья и отец не дадут их в обиду. Слишком сложно найти птицу, которая согласилась бы перенести письмо, так что, умоляю, передай семье, что я не оставляю стараний увидеться с ними. А пока — люблю вас всех и очень беспокоюсь».
— Выпить не хотите? — голос Снейпа звучал так, словно в горле у него застрял огрызок яблока.
— Я вообще ничего не понимаю, — честно признался Гарри.
Снейп скрутил жесткую пробку и приложился к горлышку бутылки с бренди, сделав внушительный глоток.
— Доброе утро, Поттер, — сказал он чуть погодя. — Простите, если несколько шокировал вас.
Простыня, связанная узлом на одном плече, пошла волной.
— Ерунда, — заверил Гарри. — И все же было бы намного лучше, если бы вы объяснили.
Снейп сделал еще один большой глоток. Это что же, в Хогвартсе в старые времена учили пить всякую дрянь прямо из бутылки? Сириус с такой же легкостью глотал ром, не утруждаясь налить напиток в стакан.
