Хогвартс, похоже, и вовсе исчез из этого мира.
— К лучшему, к лучшему, — причитала Молли. — Мальчишки всегда мальчишки, Альбус и Минерва не дадут им наделать глупостей.
Орден Феникса прекратил свое существование. Не было смысла прятаться и таиться по углам — с Волдемортом воевали все, от Фаджа до последней попрошайки в Лютном. И только о Гарри, казалось, все забыли.
Нет, Сириус все так же ежедневно заглядывал на Гриммо и справлялся «нет ли новостей от нашего любимого врага», а Снейп не оставлял попыток чему-то его научить. Но дальше, чем уловить едва различимые оттенки настроения Волдеморта, Гарри так и не продвинулся. Снейп напрасно рисовал ему схемы работы мозга и какие-то графики, означавшие частоты колебания волн. Безуспешно предлагал разные способы медитации и несколько раз погружал в глубокий гипнотический транс при помощи золотой кофейной ложечки на длинной цепочке. Толку было ноль. Гарри чувствовал умиротворение и тепло, спокойно засыпал после их упражнений на зимнем ветру, а утром «Ежедневный листок» приносил новые ужасные подробности — трупы авроров где-то в Йоркшире, лес, усеянный костями кентавров, очередное заявление Волдеморта о том, что сопротивление бесполезно.
*
— Давай же, Гарри, война войной, а Рождество Рождеством. Будут только свои. Ну, понимаешь, те, кому некуда…
Сириус и Ремус наседали с обеих сторон. «Пляшущий гиппогриф» со вскидывающим лапы в танце Клювокрылом на вывеске мигом стал самым известным местом Лютного. Черт знает, где Сириус доставал мясо, масло и целые горы картофеля. Должно быть, как и многие, плевал на предупреждения «Листка» и запрет покупать продукты, не проверенные министерством на яды. В подвалах дома на Гриммо остался лишь бренди, все напитки Блэков перекочевали вслед за Кричером в бар.
— И Сопливуса с собой возьми, — шепнул на ухо Сириус. — Ему, небось, тоже не сладко. Сидит, как сыч в своем дупле. Пусть оборотное себе сварит, что ли.
Но Снейп, казалось, и вовсе не испытывал неудобств, и даже неудачи с Гарри не лишали его привычного сарказма, а только заставляли придумывать новые и новые способы достучаться до Волдеморта.
— Сириус приглашает нас в «Гиппогриф» на рождественский вечер, — сказал Гарри.
Сегодня пятно на зеленом шелке приняло очертания ухмыляющегося крокодила. Вчера оно больше напоминало лошадиную голову. Если и было что-то, к чему он привык, прикипел душой, то это редкие ночные часы, когда они могли говорить. Ему было все равно, что делает Снейп за его спиной — отпивает ли из высокого стакана, листает ли страницы книги или вытягивается на старом диване, закинув ноги на подлокотник.
— Вы хотите, чтобы я пошел, Поттер?
— А вы сами? Неужели вам не надоело сидеть в четырех стенах?
— Что вы, я никогда в жизни не был так свободен, как сейчас. Впрочем…
— О, я знаю. Вы поставите мне условие: «сто часов медитации, и я подумаю над вашим предложением».
За спиной послышался легкий смешок, пятно из оскаленной морды превратилось в трехлистный клевер. А нужен был четырехлистник.
— Если не ошибаюсь, Чарли Уизли все еще в Румынии?
Конечно, Снейп не ошибался. Тот настойчиво добивался возвращения домой, но, к счастью, так и не получил разрешения на портключ. Молли каждый визит слишком громко сетовала Вальбурге на неугомонность своих сыновей. Кажется, в тот вечер, когда они впервые разговорились, погиб Игнатиус Пруэтт, их общий родственник.
— Необходимо передать Уизли письмо с просьбой. Оно должно быть написано от вашего имени. Я продиктую — ваши опусы не пропустит никакая цензура. Если сможете отправить его из бара, то ваше появление там можно считать небесполезным. Мое же присутствие в любом виде — сущая глупость. Как вы представите меня своим, с позволения сказать, друзьям? Нет, Поттер, исключено.
Гарри готов был пообещать, что проглотит ящик слизней, лишь бы понять, за каким дракклом Снейпу понадобился Чарли:
— Думаю, у Сириуса есть лишняя неприметная птица.
Рука Снейпа опустилась на его макушку и взъерошила волосы. Удивительно, как быстро откликаешься на подобие ласки, если не позволяешь себе даже такого пустяка, как подрочить утром в душе. Война — не игрушка для озабоченных подростков. Он сам решил для себя: не время и не место. Позже, если он выживет, то подумает, что с этим делать. Может быть, даже познакомится с кем-нибудь. Но не сегодня. Не тогда, когда каждый день кто-то гибнет от рук Волдеморта — Гарри слишком хорошо помнил, что ощущает тот, созерцая чужие смерти. Он научился обуздывать недостойные порывы ледяной водой или очищением сознания и надеялся, что это поможет хоть ненадолго .
— В любом случае, Поттер, другой возможности незаметно отправить письмо нет. Спокойной ночи.
Снейп отошел к кровати и завозился, расстилая постель.
*
В гостиной сверкала огнями высокая ель, но почему-то не дарила привычной радости и ожидания чудес. Гарри наблюдал: неделю назад Сириус, повинуясь приказам Вальбурги, притащил откуда-то разлапистую ветку, и Кричер превратил ее в огромное дерево. А с подарками в этот раз все обстояло иначе. Во всем Лондоне было не сыскать ни одной свободной совы, а каминная сеть не работала с октября. Надежда отправить хоть что-нибудь в Хогвартс угасла. Он не слишком много времени потратил на составление списка подарков: Сириус, Снейп, Люпин, изредка заглядывающая к ним Молли. Вальбурга вряд ли соизволит принять что-то, кроме свежего газетного листа, прилепленного к портрету. Возможно, удастся передать через Сириуса какую-нибудь мелочь для Тонкс.
По правде говоря, Гарри все чаще старался улизнуть из дома. Сириус переселился в «Гиппогрифа», даже Кричер появлялся все реже — поздороваться с хозяйкой да протереть пыль с голов своих бывших сородичей. Гарри был предоставлен самому себе и, если бы каждый раз не натыкался на осуждающий взгляд Снейпа, то часами бродил бы по зимним улицам. Город ничуть не изменился — сияли огоньки иллюминации, разноцветная толпа жила и дышала в привычном суетливом ритме, в торговых центрах толпился народ. Детишки занимали очередь, чтобы прошептать на ухо ненастоящему Санте свои секреты.
Впервые в жизни Гарри малодушно пожалел, что стал частью волшебного мира. В привычном с детства маггловском не было войны и гнетущей безысходности, а ежедневные смерти случались только в автокатастрофах и на страницах криминальной хроники. Разве что лепешка с мясом слишком быстро стыла на декабрьском ветру. Он честно признался в этом пятну на зеленой стене и ждал потока обвинений и колких реплик из-за спины.
— Но в Лондоне пока мирно, — равнодушно заметил Снейп. — Интересную тактику выбрал Волдеморт: ослабить армию противника войной на окраинах страны, где и волшебников-то один на тысячу миль. Главное, в Косой переулок не суйтесь, Поттер.
Гарри и не собирался. Судя по словам Сириуса, получить в Гринготтсе больше десяти галлеонов шансов не было. Поэтому он вытряхнул остатки денег из старого кошелька, пошарил по чемодану и ящикам всех столов и набрал довольно внушительные шестьдесят пять золотых монет. Сириус, подмигивая, пообещал обменять их в Лютном «по самому выгодному курсу». Когда следующим утром он протянул Гарри стопку банкнот, тот был шокирован. Он в жизни не держал в руках таких денег. Разве что сдачу после похода в магазин и те пятьдесят фунтов, что рискнул поменять этим летом.
Подарок для Сириуса нашелся сразу: красный с белым крестом универсальный нож, не волшебный, а совершенно маггловский, со множеством полезных предметов вроде мини-пилы и штопора. Отличная идея — пусть у крестного будет новый, раз свой он подарил Гарри. Долго расхаживал между отделами посуды и рукоделия и в конце концов набрал для Молли большой пакет разноцветных мотков пряжи. Люпину достанется коробка швейцарского шоколада, а Тонкс — черный кожаный браслет с золотыми заклепками. Если верить фото в «Ежедневных листках» — очень подойдет к ее новой форме.
Он все еще не представлял, что подарить Снейпу, чтобы не вызвать у того ядовитую усмешку и демонстративную левитацию подарка в мусорную корзину. Перебирал глянцевые с золотым тиснением корешки в книжном отделе, изучал сорта чая и напитков в рельефных толстостенных бутылках, рассматривал герметичные емкости — многие из них подошли бы для трав и ингредиентов. Пока, совсем отчаявшись, не забрел в отдел школьных принадлежностей. И тут он увидел её… Узкий, блестящий чернотой корпус с идеально-ровной серебряной стрелкой на колпачке покоился в синем бархате футляра и точь-в-точь напоминал Снейпа — всполохи серебра в черном глянце. На ценнике значилось «белое золото». Гарри понятия не имел, зачем драгоценный металл красят в серебряный цвет, но задрожал, когда увидел цену. Идеальная ручка стоила дороже, чем все подарки вместе.
