— Переложи их к ней под живот, — сурово и тихо приказал Минор, утешающе поглаживая подопечную по гриве.
Прикасаться к горячим, лишённым шерсти тельцам было отвратительно. Ещё мокрые, ничего не соображающие, они так и норовили ужалить, но ловкие руки Охотника было тяжело уловить. Он скривился, когда взял одного из них под живот и осторожно пристроил у бока «счастливой матери». Мелкий завозился, ткнулся носом в набрякший сосок и мгновенно вцепился в него. Вскоре все шестеро тихо чавкали и сопели, трапезничая. Рэм тихо порыкивала, выпускала когти, но не нападала на детёнышей.
— Через два месяца её переправят к восточному окончанию хребта Гнездовья, — тихо, словно бы самому себе, сказал чернокнижник, запуская пальцы во влажную шерсть и смотря куда-то в пространство. — Там никак не затихнут бои. Гилберт считает, что так будет лучше, чем если она скончается от старости и истощения.
— Он приходил сюда? — без особого интереса переспросил Артемис, глядя на то, как самочки, уже наевшись, свернулись рядышком и укрылись крыльями.
— Конечно, — Минор пожал плечами. — Господин чернокнижников всегда обходит свои непосредственные владения и с каждым говорит. Если у нас есть какие-то мысли по поводу обстановки, он обязательно выслушает. Я хотел отпустить её на волю где-нибудь в лесах рядом с Бофу. Но она же не привыкла к свободе. Это будет жестоко.
Акио промолчал, выразительно глянув на дрессировщика. Тот рассмеялся, угадав мысли юноши, а затем поднялся на ноги:
— Идём, надо перевести их в отдельную пещеру. Остальное сделают новички. У них как раз в планах научиться обращаться с детёнышами. Теперь они в их владении. А мы с тобой направляемся пьянствовать.
Артемис оживился, встрепенулся и тоже поднялся.
— Рэм, дорогая, идём, я подготовил для тебя уютное место, — заворковал дрессировщик, и мантикора навострила уши, неохотно встала. — Вот так, молодец. Смотри, как она их переносит.
Не то чтобы Акио очень хотелось это созерцать, однако он понимал, что это неизбежная необходимость. Тварь хватала мелких поперёк спин и легко закидывала себе на хребет, поддерживая крыльями. И делала это так, что никто не пострадал. Затем она потрусила вслед за хозяином, оставляя на полу кровавые пятна и хромая. Небольшая пещерка в самом деле оказалась весьма уютной: кости здесь были свежими и не ломались от одного прикосновения; в углу мягко журчал родник, уходя тонким ручейком в другие пещеры; у дальней стены расположился каменный выступ, как раз по размерам мантикоры, и она мгновенно запрыгнула туда, тут же усевшись. Детёныши мягко скатились по её спине, и она принялась их вылизывать, тихо, мягко ворча. Сделав дело, Минор махнул другу, и они неспешно двинулись прочь из пещер, сохраняя молчание. Каждому было о чём подумать. Мимо них прошло трое выпускников, которые на каждый звук вздрагивали и оглядывались по сторонам: от того, как они воспитают детёнышей, будет зависеть их карьера и то, оставят их в этом замке или же отправят в другие. Пожалуй, для чернокнижника нет ничего хуже слов: «По решению директора академии и Господина чернокнижников вы будете переправлены в замок Вуаль». Это означает, что он показал себя не самым лучшим образом и не воодушевил своих начальников. А это в свою очередь может сильно помешать в последующем продвижении в иерархии. Словом, приходилось сталкиваться с разными сложностями и не единожды — с элементарными подставами и интригами. Пожалуй, с ними было бороться куда труднее, чем с самыми обычными бытовыми вещами.
— Да лучше уж я буду Чёрный замок вылизывать, чем отправлюсь за опытом куда-то ещё, — мрачно шутили выпускники.
Некоторые на самом деле выбирали подобную участь. Когда товарищи стали подниматься по лестницам, Акио слегка забеспокоился.
— Куда мы идём? — поинтересовался он, перешагивая через две ступени.
— К Господину, — просто отозвался Минор. — Надо же тебя отпросить. Да и вдруг он тоже хочет расслабиться.
— Он каждую ночь расслабляется, — огрызнулся Акио, невольно поёжившись от перспективы выпить вместе с Гилбертом. Чернокнижник и без того иногда творил дикие вещи, а если ещё и опьянеет… От этой мысли его всего передёрнуло. — И чёрта с два он меня отпустит. Мне запрещено покидать территорию Чёрного замка.
— Вот и посмотрим, — ухмыльнулся Лоренцо, а затем выразительно постучался и взялся за кольцо.
— Мог бы и не стучаться, — раздался прохладный голос из-за дверей, и они прошли внутрь. Найтгест будто прирос к своему креслу и перу: одно без другого явно не могло существовать. Мужчина неохотно поднял голову и оглядел вошедших мало заинтересованным взглядом. — Что опять случилось?
— Ничего. Мы хотим съездить выпить, — открыто улыбнулся Минор, по-хозяйски устраиваясь в кресле и закидывая ногу на ногу. Артемис замер за его спиной, тщательно не глядя на любовника. — Смотаемся в столицу и обратно. Покажу Артемису пару хороших мест, рассла…
— Нет, — отрезал вампир и уткнулся в свитки, принимаясь ими шуршать, как огромная мышь в подвале.
— Да брось, Гил, ничего с твоим мальчиком не случится, — широко ухмыльнулся дрессировщик, как будто объекта разговора не было рядом с ними. — Всего разок в столицу смотаемся. Я же не буду собирать вечеринку в своём загородном доме.
— Что в слове «нет» тебе непонятно? — тон Гилберта говорил о том, что он вовсе не шутит. — Он никуда не поедет.
— Да что ж ты как наседка, право слово! — возмутился Минор, нахмурившись.
— Потому что я знаю, на что ты способен.
— Можно подумать, ты чем-то лучше, — внезапно встрял взбешённый Акио, впившись пальцами в спинку кресла. — Ты уже сделал всё, чтобы посадить меня на поводок: изуродовал, заставляешь унижаться, а теперь…
— Ты хочешь след от его кнута на всю спину? — не повышая тона и не поднимая головы, поинтересовался Гилберт. Лоренцо поёрзал и поджал губы. — Хочешь очнуться пьяным и едва живым? Хочешь не очнуться совсем, если он не сможет овладеть собой? Или, может, хочешь, чтобы тебя изнасиловали на замызганной улочке и оставили погибать? Чтобы я искал тебя неизвестно где?
— А ты будешь? — горько ухмыльнулся Артемис. — Пошлёшь своих прислужников, и дело с концом.
— Хватит, — прервал их перепалку Лоренцо и поднял перед собой руку с мерцающим сапфировым кольцом. — Я клянусь, что с Артемисом ничего не случится — ни по моей воле, ни против неё. И скорее уж я умру, чем позволю кому-то навредить ему словом или делом. Даже если то будет сам Повелитель.
Тени взметнулись, закружились по кабинету и схлопнулись вокруг его шеи, затем медленно истаяв. Найтгест соизволил поднять голову и строго глянул на него. Это было серьёзное заявление. Весьма.
— Ты готов положить за него голову на плаху? — откинувшись на спинку кресла, поинтересовался Гилберт.
— Да, — обстоятельно кивнул дрессировщик, а затем встал с кресла. — Идём, Артемис, прокатимся с ветерком. Покажу тебе своего жеребца.
Акио едва не бегом покинул кабинет Господина, пока тот не передумал и не решил подложить ещё какую-нибудь свинью. Конюшни оказались весьма любопытным местом, одним из самых красивых, что юноше покамест доводилось видеть. Огороженное от остальных и внешне простое деревянное здание внутри оказалось пропитано чарами: высокий потолок утопал в облаках и искусственном свете, отлично имитирующем солнечный и лунный; луг с высокими травами и чистым озером посередине вызывал острое желание упасть на спину и долго вдыхать его благоуханную свежесть, утопая снова и снова. Лошадей чернокнижники холили и лелеяли, шерсть их лоснилась на сильных мускулистых телах всех мастей. Артемис поймал себя на мысли, что с удовольствием бы работал конюшим в этом месте, отделённом от жестокости мира. Животные паслись табунами, и от их количества становилось не по себе. Лоренцо поднял вверх руку, и кольцо на ней заполыхало, излучая глубокий свет, сравнимый разве что с ясной морской водой. Как на маяк, на это зарево из табуна рванулась рыжая молния с длинной гривой, заплетённой в косы изысканными нитями серебра. Они перезванивались между собой тонко, сладко и мелодично. Жеребец остановился подле Минора, загарцевал и, вскинув лощёную морду с белым пятном, высоко заржал, а затем принялся выписывать круги, тщательно поднимая мохнатые ноги.
