Зверь кивнул строго, по-военному, а сам направился вместе с чернокнижником к стенам замка. Пассиса хранил тягостное молчание, выдерживая псионический напор противника с каждым мгновением всё увереннее. Но защитить каждого своего подчинённого он смог бы лишь через многие годы упорных тренировок. Теперь он мог лишь надеяться, что его сил хватит на то, чтобы защитить большинство, а те, до кого не сможет дотянуться, справятся сами. На стенах осаждённой цитадели царило неприятное оживление: пока Люук искал Господина чернокнижников, несколько неживых элементалистов с помощью магии забрались на стены, и теперь там вёлся бой. Воздух наполнился диким и скрежещущим воем, безмерно отчаянным и вскрывающим черепную коробку. Пассиса рванулся к одной из тварей, ощущая усиливающееся давление на собственное сознание. Эти оболочки, некогда бывшие чародеями стихий, служили своеобразными передатчиками, антеннами. Кем бы ни был маг, сотворивший подобное, Найтгест не мог не восхититься столь ужасающей мощью.
— Не дайте им захватить ваше сознание, — когда с лазутчиками было покончено, отдал приказ Пассиса. — Нельзя, чтобы они приблизились слишком сильно. Убивайте их на подходе и ни в коем случае не пускайте на территорию замка. Закройте разум, сосредоточьтесь на этом, а этих тварей держите подальше от себя. И дай тьма нам сил, если они хлынут всей ордой. Вы будете нести дежурство и оборону по двенадцать часов. Самые сильные охватят светлый период дня, те, кто слабее — тёмный, чтобы усилить собственные заклятья. Главное сейчас не сорваться в ответную атаку и не дать им затянуть нас в длительный бой. И дождаться подмоги от других Повелителей.
— А ты? — с опаской поинтересовался Люук, когда на стенах закипели разговоры, когда защитники стали разбредаться и меняться, оговаривая между собой стратегию. Они с Пассисой остались вдвоём над искорёженным трупом элементалиста.
— А я запасусь зельями. Мне нельзя расслабляться, — юноша говорил тихо и строго, немигающим взглядом смотря перед собой. — Если хоть на секунду отвлекусь, с нами может стать тоже самое, что и с этими несчастными.
— Справишься?
— У меня нет иного выбора.
Оборотень покривился, однако же кивнул, показывая, что согласен с этими словами, пусть и не принимает их. Он понимал, что без защиты Пассисы они уже бы все были давно мертвы и пополнили армию пожирателей разума. Но вместе с тем сильно сомневался, что хлипкий с виду чернокнижник справится с задачей, которую на себя возложил. Заняв место собственного брата, Найтгест неуловимо переменился, более не горбился, и легко было перепутать его с Господином чернокнижников: гордая, строгая осанка, пристальный, острый взгляд и абсолютное отсутствие каких-либо эмоций на неживом лице. Быть может это сходство, а, может и ясное понимание, что он не оставит их в осаде, не дало защитникам цитадели окончательно пасть духом. Элементалисты-пожиратели, застывшие и заполнившие собой всё пространство вокруг замка, капали на нервы своей абсолютной неподвижностью и молчанием. Время текло тем медленнее, чем дольше обе стороны сохраняли напряжённое молчание. Чернокнижники бродили туда-сюда, проверяли посты, территорию, бросая тревожные взгляды за стены, где застыла алая армия. Иногда несколько десятков тварей бросалось к ним, всползало по стенам под огнём и натиском теней, но их быстро сбрасывали назад. И особенно становилось жутко, когда в ночной темноте среди них зажигались огни, не столько разгоняя тьму, сколько очерняя силуэты, создавая иллюзию движения.
Пассиса не находил себе места. Хотелось прилечь, отдохнуть, закрыть глаза и погрузиться в сон, но едва он смыкал веки хоть на пару секунд, как чувствовал усиливающийся натиск другого псионика, и тут же подскакивал, заново начинал обход замка, напряжённо прислушиваясь ко всему, даже к малейшим шорохам, в каждом видя опасность и угрозу. Пожалуй, никто не мог бы точно знать, насколько на самом деле был напуган вампир, насколько истощились его нервы и силы за прошедшие дни. Как ёкало и падало в пятки его сердце всякий раз, когда до него долетали звуки сражения. Как бы ни была хороша оборона, каждый день умирало с десяток чернокнижников, и ещё с полдюжины оказывались тяжело ранеными. Элементалисты брали числом, измором. По обычаям погибших чернокнижников погребали либо в склепе замка, если у них самих не было семей, либо в родовых усыпальницах. Но в этот раз они не могли позволить себе такую роскошь. Первым делом тела было решено сжигать.
Костёр был жарким и до слёз смрадным, и казалось, что сложившие свою жизнь на защиту фракции маги теней нашли свой покой. Но затем из костра полезли элементали огня, которые сожгли дотла ещё нескольких защитников, прежде чем их смогли уничтожить. Хоронить тела в земле на территории замка Пассиса не позволил, опасаясь, что этим воспользуются некроманты, до сих пор не показывавшиеся на глаза, но следовало перестраховаться. Тогда пришлось тратить силы и на тёмный огонь, которым элементалисты не смогли бы воспользоваться.
И вместе с тем Пассиса чувствовал себя абсолютно выжатым, не мог заставить себя сделать что-либо. Часть его обязанностей взяли на себя Люук и Лоренцо, показавшие себя во время обороны более чем великолепно. После случая с погребальным костром было решено установить наблюдение за склепом под Чёрным замком, дабы предупредить внеплановое воскрешение мертвецов. Обыкновенно некромантам требовалось находиться в непосредственной близости с трупом, но Пассиса успел убедиться, что они имеют дело вовсе не с обыкновенными магами. И то, что тела в усыпальнице уже лежат давно, вовсе не было гарантией того, что некроманты ими не воспользуются. Вместе с тем Найтгест чувствовал странное: точно тихий шёпот закрадывался ему в уши и сознание, неразборчивый, сладкий и зовущий. Юноша не мог различить слов, но сопротивлялся ему до последнего, приобретая вид безумный и пугающий, когда вдруг начинал бродить по замку и бормотать себе под нос:
— Чёрта с два, слышишь? Я не поддамся тебе. Никогда. Ни за что. Тебе придётся постараться, чтобы сломить меня. Ха, попробуй что-нибудь поизящней.
На своего командующего чернокнижники смотрели с сочувствием, полагая, что он окончательно свихнулся после почти что недели без сна на эликсирах бодрости. Пассиса не обращал внимания, поддерживая себя всеми возможными способами, пока однажды не разобрал достаточно ясно голос в своей голове:
— Я желаю говорить с тобой, псионик. Жду твоего появления на стенах Чёрного замка через полчаса.
Найтгест не был уверен, что этот вызов не почудился ему, что брошен на самом деле, однако двинулся в указанное место. Он передвигался чудом, тело ослабло, вампира мучила жажда, но он держался, крепился, считая секунды. Где же помощь? Где их союзники? Когда осада сойдёт на нет? Число осаждающих не уменьшалось, а вот их собственные резервы стремительно истощались. К четвёртому дню от трёх сотен чернокнижников и двух сотен тварей осталось около двухсот магов и с полсотни мантикор. Драконов держали для критической ситуации, и Пассиса боялся, что она вот-вот настанет. Поднявшись же на стену, он стал вглядываться в рассеивающийся рассветом сумрак. Лучи неторопливо поднимающегося солнца заливали верхушки деревьев, просачивались сквозь ветви и подсвечивали алые мантии элементалистов. Неподвижные, безэмоциональные, они медленно расступались в стороны, пропуская вперёд человека в плаще цвета васильков. Тёмные отросшие волосы ниспадали на плечи по бокам, на макушке же тщательно убранные назад. Найтгесту прежде не доводилось видеть этого мага с тяжёлым взглядом почти что белых глаз, над которыми замерли проколотые веки. Чернокнижники тянули шеи, пытаясь разглядеть предводителя элементалистов, но среди них не было никого, кто смог бы признать в нём давно изгнанного мага. Заметив на стене движение, элементалист поднял голову, и Пассиса всем своим существом почувствовал на себе его взгляд, усилившееся ментальное давление, и с упрямством, достойным Найтгеста, выдержал и эту атаку.
— Так вот, каков нынешний Господин чернокнижников, — голос Акиры пронёсся по воздуху, коснулся каждого, заставив посмотреть на него. Вампир выпрямился, но не от гордости, а от напряжения. Усталое его лицо не поменяло безразличного выражения. — Что же, приятно знать, что даже среди вас есть могущественный маг, способный управлять такой своевольной стихией, как мысль. Должен сказать, что я уважаю тебя, чернокнижник.
