Не без сердцебиения
Мне не удается толком подготовиться к заседанию актива. Сначала я должна увидеть этих людей. Познакомиться с их политическим уровнем. Иначе они меня не поймут. За несколько минут до начала я вхожу в комнату актива. Не без сердцебиения. Комната полна людьми, полна табачного дыма. Клубы заполняют все помещение. Но не мне на это жаловаться. Сама заядлая курильщица. Курю махорку «козьи ножки». Это прогоняет чувство голода.
«Добрый вечер всем!»? приветствую я собравшихся. Это люди по преимуществу среднего возраста. Молодых среди них мало. Все стоят, ждут, пока я усядусь. Устраиваюсь в уголке на скамейке. Руководитель актива садится рядом. Как обратиться к собравшимся?? задумываюсь я. Уважаемые господа? Чепуха! Они подумают, что я издеваюсь.
Герберт считает: «Двадцать шесть. Все здесь. Сегодня отсутствующих в виде исключения нет».
Понятное дело. Они так много слышали о «красных комиссарах», так много о них читали, видели их в нацистских фильмах. Комиссары стали пугалом в геббельсовской пропаганде. И хотя эти люди больше не верят в пугала Геббельса, любопытство у них есть. Тем более что я женщина. Многие, наверное, в первый раз видят коммунистку. А что это именно так, уж конечно, распространилось по лагерю.
«Садитесь, пожалуйста. Начнем». Я называю свое имя. Говорю им коротко, кто я такая и что мне здесь нужно. В этот момент входит Гейнц Т., фельдшер, садится на стул у двери.
«Сегодня я буду задавать вопросы,? продолжаю я.? Я здесь новичок. В следующий раз буду отвечать на ваши вопросы. Первый мой вопрос: довольны ли вы вашей антифашистской деятельностью? Второй: чем объяснить, что так плохо работают строительные бригады? Третий вопрос: хорошо ли, что Герберт К. совмещает обязанности коменданта и руководителя актива? Кто хочет высказаться?»
Наступает обычная пауза. Только она что-то затягивается. Герберт встает, хочет спасти честь актива. Я тяну его за китель:
«Оставьте, Герберт, ваше мнение мне известно. Я хочу послушать других. Называйте, пожалуйста, ваши имена, чтобы мы познакомились друг с другом, и, пожалуй, еще вот что: с каких пор вы антифашисты? Так, пожалуйста».
Поднимается молодой пленный, лет двадцати пяти. В очках, выглядит надменно. Может быть, за этим пытается скрыть свою робость?
«Руди К., был торговым служащим. Воспитан в антифашистском духе. Мой отец был социал-демократом, нацисты его убили. Не хочу врать, нашу работу не назовешь удовлетворительной. Все делается формально. Возьмем, например, кружок по изучению истории Коммунистической партии Советского Союза. У нас есть теперь немало тех, кто хочет побольше узнать о Советском Союзе. Но как занимается этот кружок? Один читает текст, и все. Вопросов никто не задает. Да и на вопросы наш руководитель не смог бы ответить. Он ведь не готовится. А если так, то чего ж заниматься. Вот мое мнение». «
«Я что-то не поняла. У кружка один руководитель? Или несколько?»? спрашиваю я.
«В том-то и дело. Каждый раз? другой. Герберт приказывает, недолго раздумывая. Сегодня ты руководишь! И баста! Он больше командует, чем объясняет. По моему мнению, надо разделить эти две функции.
По второму вопросу я ничего сказать не могу. Я сейчас работаю в городе. В бригаде маляров».
«Кто еще хочет выступить?»
«Я Зепп Ш. Сорок лет, каменщик, член Коммунистической партии Германии вплоть до призыва в армию. Перебежчик. Я хотел бы начать со второго вопроса, потому что я в строительной роте. Насколько я знаю, главная причина плохой работы в том, что многие еще относятся к русским как к врагам и увиливают от работы. Они только недавно в плену.
Вторая причина: прежде они работали на кирпичной фабрике, где они после часа работы на улице могли пять минут погреться у печей, если были морозы. Теперь они тоже бегают к печам, но засиживаются у них, хотя холода прошли. Апрель на дворе. Третья причина: мы, антифашисты, мало заботимся о новичках. Вот я сам стою, как упрямый осел, у кладки, выполняю свою работу, не обращая внимания на других. Кладка растет. Мой начальник доволен. На этом все кончается. Конечно, мало самому хорошо работать. Мы должны помочь ребятам. Научить их делу. И повлиять на их политические взгляды тоже нужно. Многие из них? служащие, учителя, чиновники, купцы… и, кроме того, нацисты».
«Кто у вас командир роты?»? спрашиваю я.
«Порядочный парень, но слабохарактерный. На этот пост нужен такой, который сможет прикрикнуть, если нужно. И даже приказать, как в армии. Некоторые еще не понимают другого языка».
«Не хотите ли вы принять роту?»
«У нас мало каменщиков. Каждый на счету. Кроме того, я плохой организатор. Может, я ошибаюсь. Не исключено. О работе актива: она никуда не годится. Нам нужен другой руководитель».
Следующий, кто берет слово, продолжает его мысль: «На самом деле, чем мы занимаемся? Я имею в виду наш актив. В бараках да, там мы даем отпор нацистам, если они наглеют. По разве этого достаточно? После Сталинграда многие начали думать. Они хотят во всем разобраться. Их отношение к людям здесь, в Советском Союзе, тоже изменилось. Поэтому многие идут заниматься в кружки. Но кружки работают так, что толку мало. Давайте говорить правду: после работы мы все валимся на нары и дремлем, вместо того чтобы поспорить, почитать. Мы скоро превратимся в кретинов. Правда это или нет, Герберт?»
Умные слова. Тот, кто их произнес, еще совсем молод. Ему девятнадцать, может быть, двадцать. Девятый ребенок в рабочей семье, как я узнаю позже. Но Герберт отвечает ему лишь иронической, самовлюбленной улыбкой.
Снова берет слово кто-то из молодых. Высокий, широкоплечий, он улыбается, глаза как щелки. Он смотрит на всех по очереди, откашливается и начинает: «Меня зовут Вернер. Коренной берлинец. Был поваром и сейчас повар.
Останусь ли поваром, не знаю. Антифашист? Это, пожалуй, преувеличение. Правда, с нацистами никогда заодно не был. Все, связанное с этой публикой, сплошная трагедия, а я люблю комедию.
Ребята, надо что-то делать, чтобы жизнь была повеселей. Люди хотят и посмеяться. Смех укрепляет здоровье! Да, да! Политика нужна. Признаю. Но разве веселый вечер не политика? Это тоже входит в задачи актива. Таланты мы найдем. Это я возьму на себя. А вы мне помогите. Так? Ну, все!»
Мы все смеемся. Прирожденный комик. Действительно, за несколько дней Вернер Г. раскопал таланты и устроил концерт. Теперь вместе с конферансье пишет короткие сценки, в которых высмеиваются превратности лагерной жизни! Выступает сам. Невероятно смешон на сцене.
Следующим встает молодой тощий парень. Наверное, двадцати, может быть, двадцати одного года. У него бледное интеллигентное лицо. Кажется, он смущен.
«Детлеф Д., столярный подмастерье. Был членом гитлеровской молодежи. Сказать по правде, эти идеи против плутократов и все такое мне нравились. По чванство немецким происхождением и высшей расой было противно. И в армии я увидел, что недочеловеками считают не только русских и поляков, но нас, простых солдат, тоже. Мы просто мало думали. Господа генералы и офицеры чувствовали себя господствующей расой. А как они вели себя? Не только СС. Ну да ладно, что сейчас говорить об этом. В плену я с сорок первого. Только здесь мне многое стало ясно. По поводу актива: если мы актив, давайте и вести эту работу. Так продолжаться не может. Герберт не подходит как руководитель актива. Все».
Выступают еще и другие. О работе актива и его руководителя мнение у всех единое. Я ожидала, что выскажется Гейнц Т. Но он лишь лукаво улыбается все это время. Думает о чем-то своем и молчит. Встает руководитель актива и объясняет, что ему сказать нечего. Он изображает обиженного. Пора заканчивать. Уже поздно. Пленным надо рано вставать.
«Благодарю вас. Для меня это было интересно. На следующем заседании актива предлагаю побеседовать о вашем моральном долге перед советскими людьми. Согласны? Выполнение нормы, проценты, дополнительное питание? все, о чем я здесь слышала, все это хорошо и нужно. Но посмотрим на все это с моральной стороны. Может быть, помимо процентов, вы найдете радость исполненного долга. Подумайте, как подойти к этому. Вы знаете ваших людей лучше, чем я,? я встаю.? Еще секунду. Следующее занятие кружка мы проведем в зале, для всех. То есть для тех, кто захочет. Я расскажу о Советском Союзе, о моих лучших впечатлениях. А теперь спокойной ночи».
