– А до этого ты был в опасности? До того, как появился ангел?

Он неуверенно поднял одно плечо и замер, не отводя глаз от половиц крыльца.

– Ронни, мне надо отойти, чтобы позвонить моему коллеге по работе, ладно? Он поможет мне убедиться в твоей безопасности. Но ты сможешь видеть меня, понятно?

– И я буду в безопасности?

– Ронни, я обещаю тебе: пока ты здесь, никто не тронет тебя без твоего согласия. Никто.

Не уверена, что он поверил мне или понял меня – не думаю, что с родителями он узнал о том, что такое его согласие, – но мальчик кивнул, ссутулившись и покрепче прижав к себе плюшевого мишку, и начал следить из-под рыжеватой челки, как я прошла по тропинке к подъездной аллее, откуда могла нормально видеть и его, и Шиван. По-прежнему держа оружие наготове, я оживила свой рабочий мобильник и нажала цифру 2, чтобы связаться с Эддисоном.

Он ответил после третьего звонка.

– Не смог избавить нас от этого семинара, как ни пытался.

– У меня на крыльце мальчик, весь в крови. Некий ангел в женском обличье заставил его смотреть, как он убивает его родителей, а потом привез мальчика сюда и велел дожидаться меня.

– Он ранен?

– Это сложный вопрос.

– Сложности нашего профиля?

– Практически стопроцентно.

– Буду через пятнадцать минут.

За неимением кармана на моем маленьком черном платье, закончив разговор, я пристроила мобильник под правую бретельку бюстгальтера, откуда могла выхватить его, не выпуская из руки оружия. Затем вернулась к крыльцу и села на верхнюю ступеньку. Развернувшись так, чтобы видеть конец подъездной аллеи и мальчика, прислонилась к балясине.

– Ронни, помощь скоро прибудет. Можешь рассказать мне об этом ангеле?

Он опять помотал головой и посильнее прижал к себе мишку. Эта игрушка выглядела как-то странно, что-то… ох. Ее испачкали не брызги крови. В крови были руки самого мальчика и его лицо; вероятно, кровь покрывала и медвежью спинку, однако, когда на его родителей напали, игрушки в руках мальчика не было.

– Ронни, этого мишку дала тебе ангел?

Он поднял глаза, и его взгляд, на мгновение встретившись с моим, опять уперся в пол, но, немного помедлив, мальчик кивнул.

¡Me lleva la chingada![3] Наша группа дарит плюшевых мишек жертвам или их друзьям и мелким родственникам, когда мы беседуем с ними, чтобы они, занявшись игрушкой, почувствовали себя более комфортно, – хотя однажды двенадцатилетний ребенок запустил таким мишкой в голову Эддисона. Но какая идиотка додумалась всучить мишку ребенку после того, как на его глазах убила родителей? Причем мальчик упомянул именно о «ней». Чертовски редкий случай, если он прав…

Подъехавший Брэндон Эддисон припарковался на улице возле одного из ближайших домов, чтобы оставить свободным проезд для машин «Скорой помощи», которые должны прибыть с минуты на минуту. Мы с Эддисоном живем в пятнадцати минутах езды друг от друга. Судя по индикатору на мобильнике, я говорила с ним меньше десяти минут назад. Не стану спрашивать его, сколько правил дорожного движения он нарушил. Брэндон по-прежнему в джинсах, шнурки на кроссовках не завязаны, однако не забыл прицепить на ремень свой жетон и накинуть для солидности фирменную фэбээровскую ветровку поверх обычной футболки. Он приблизился к моему дому, держа руку на кобуре, остановился, перекинулся парой слов с Шиван. Они не были – и, вероятно, никогда не будут – друзьями, хотя достаточно дружелюбны, учитывая, что их единственными точками соприкосновения являются знакомство со мной и работа в Бюро. Выйдя на подъездную дорогу, Эддисон глянул на меня и покрутил пальцем у виска. Я качнула головой и подняла руку, показав ему свой пистолет. Он кивнул, вытащил свое оружие и карманный фонарик и прошел дальше за дом, исчезнув из поля моего зрения. Через несколько минут вернулся, уже спрятав оружие в кобуру. Я напряженно выпрямилась и, поудобнее согнув ноги, вытащила висевшую на плече сумочку на колени, чтобы убрать наконец мой собственный пистолет. Вытаскивая оружие перед детьми, я всегда испытываю неловкость.

Мы с Эддисоном даже не успели обменяться приветствиями, когда на нашу улицу ворвались машины «Скорой помощи» и полиции с включенными мигалками, но без сирен, зато в сопровождении неброского полицейского седана без опознавательных признаков органов правопорядка. К счастью, припарковавшись, они сразу выключили мигалки. Некоторых соседей и без того нервировало то, что им приходится жить рядом с агентом ФБР; так что лучше было бы никого не разбудить.

Я уже видела, как к нам направляется знакомая группа сотрудников полиции в штатском. В течение двух лет мы совместными усилиями работали над делом пропавших детей и обнаружили их в итоге целыми и невредимыми в Мэриленде. Как ни ужасно это звучит, я внезапно обрадовалась тому опыту, иначе нынешняя ситуация могла бы стать гораздо более затруднительной. Одним из офицеров в штатском оказалась детектив Холмс, она подошла прямо к крыльцу, и за ней проследовали два парамедика. Второй полицейский, стоя в конце подъездной дороги, беседовал с Шиван.

– Агент Рамирес, – приветствовала меня Холмс, – давно не виделись.

– Si[4], – согласилась я и представила присутствующих. – Познакомьтесь, детектив Холмс, это старший спецагент нашей группы Брэндон Эддисон, а мальчик, – вздохнув, я показала на сидящего на крыльце малыша, – Ронни Уилкинс.

– Вы осмотрели его?

– Нет. Он сказал, что не ранен, поэтому я решила, что лучше не тревожить его до вашего приезда. Агент Эддисон обошел дом, проверив, не прячется ли там кто-то, но больше никто здесь при мне не ходил, только от машины до мощеной дорожки и сюда к крыльцу, где я сижу.

– Агент Эддисон, вы что-нибудь заметили?

– Нет, – он покачал головой, – не обнаружил видимых следов крови, никаких признаков проникновения в дом через окна или заднюю дверь, на заднем крыльце никаких следов крови, грязи или мусора. Никаких ловушек или очевидных отпечатков ног.

– Много ли он сумел сказать?

– Я не слишком давила на него, – призналась я, но воздержалась передавать то, что он сообщил мне.

Внимательно слушая, Холмс постукивала пальцами по блокноту, торчащему у нее из кармана.

– Ладно. Надеюсь, вы понимаете, что я не имела в виду ничего личного…

– Где нам лучше встать, чтобы не мешать вам?

Ее губы скривились в улыбке. Кивнув и нервно улыбнувшись, она предложила:

– Может, на повороте тропинки? Ради его безопасности мне хотелось бы, чтобы вы находились в зоне видимости, но некоторая отстраненность будет уместной. И не могли бы вы познакомить нас?

– Безусловно.

Эддисон подал мне руку, помогая встать, и я обратилась к ребенку, сидящему на качелях:

– Ронни, это детектив Холмс. Ей нужно задать тебе несколько вопросов о том, что случилось сегодня вечером, ладно? Ты можешь поговорить с ней?

– Я… – Мальчик перевел взгляд с меня на детектива, глянул на кобуру с пистолетом на ее боку, вздрогнул и опять уставился в пол. – Ладно, – прошептал он.

Холмс озабоченно нахмурилась.

– Возможно, мне нужно…

– Просто поговорите.

Я хлопнула Эддисона по плечу, побуждая его к уходу, и мы удалились, остановившись только на углу дома.

– Я пока еще не сообщила Вику.

– Я позвонил ему с дороги, – ответил он, проведя костяшками пальцев по отросшей щетине. – Он велел держать его в курсе и не беспокоить Стерлинг сегодня ночью. Сообщим ей утром.

– Ну да, это же не наш случай.

– Точно. – Эддисон глянул мне через плечо в конец подъездной дороги. – Шиван не выглядит счастливой.

– Странно; мы вернулись с романтического свидания и на крыльце дома обнаружили окровавленного ребенка… С чего бы ей быть несчастной?

– Ронни Уилкинс. Эта фамилия не вызывает у тебя каких-нибудь воспоминаний?

– Нет, но я почти уверена, что данные на него есть в файлах Службы защиты детей.