Поэтому мы остановились.

Я увидела колечко с рубином.

И сказала Джессу:

– Видишь? Мне не нужны такие изысканные украшения, как бриллианты. По мне, и колечко вроде этого очень красиво.

И вот теперь оно было передо мной, кольцо с рубином.

– Ты купил для меня кольцо с рубином! – сказала я.

Джесс покачал головой:

– Это не просто какое-то кольцо с рубином…

– Это то самое кольцо с рубином, – сказала я.

Джесс рассмеялся:

– Да, это оно. Именно это я пытался сказать тебе. Это то самое кольцо…

Ошеломленная, я смотрела на кольцо, оторвав руку от лица, чтобы лучше разглядеть.

– Постой, ты серьезно? Как тебе это удалось?

Я представила себе, как Джесс звонит по международной линии и платит непомерную сумму, но правда оказалась намного проще.

– Я незаметно вернулся и купил его, когда ты в тот вечер отправилась в ванную комнату, – сказал он.

Я вытаращила глаза.

– Ты купил это кольцо пять лет назад?

Джесс пожал плечами.

– Я знал, что женюсь на тебе. К чему дожидаться возможности купить бриллиант, если я точно знал, чего ты хочешь.

– О боже! – сказала я, заливаясь румянцем. – Не могу в это поверить. Оно мне как раз впору. Возможно ли… возможно ли это?

– Ну, – робко проговорил Джесс, – на самом деле очень возможно.

Я посмотрела на него, гадая, что он имеет в виду.

– Я отнес его к ювелиру, чтобы он подогнал размер по одному из твоих колец.

Мне кажется, он волновался из-за того, что его признание сделает этот момент менее романтичным. Но по мне, так он стал еще романтичнее.

– Здорово, Джесс, – сказала я. – Просто здорово.

– Ты не ответила на мой вопрос, – сказал он. – Ты выйдешь за меня замуж?

Вопрос казался абсурдным, ведь ответ был так очевиден. Все равно что спрашивать, любит ли кто-нибудь картошку фри или мокрый ли дождь?

Стоя там, на берегу, ощущая песок под ногами, видя перед собой Тихий океан, неподалеку от нашего дома, расположенного в нескольких милях отсюда, я думала о том, как мне везет, потому что я получаю все, чего хочу.

– Да, – ответила я, обнимая его руками за шею. – Безусловно. Разумеется. Несомненно. Да.

Мы поженились в выходной день, в День поминовения[7], в штате Мэн, в хижине, принадлежавшей семье Джесса.

Мы планировали отметить свадьбу в Праге, но это было нереально. Когда мы смирились с тем, что наше бракосочетание состоится в Соединенных Штатах, Джесс захотел, чтобы оно произошло в Лос-Анджелесе.

Но по какой-то причине мне хотелось, чтобы это случилось в Новой Англии, а не где-то еще. Я была удивлена таким порывом. Ведь я провела так много времени, путешествуя по далеким краям, и предприняла столько усилий для того, чтобы уехать из дома.

Но стоило удалиться от тех мест, где я выросла, как я начала понимать их красоту. Я стала смотреть на них так, как смотрят чужаки, возможно, потому, что сама стала чужой.

Итак, я сказала Джессу, что мы должны пожениться дома, весной, и, хотя мне пришлось убеждать его, он согласился.

А потом стало понятно, что проще всего это было сделать в хижине, принадлежавшей родителям Джесса.

Мои родители были, естественно, очень взволнованы. Я полагала, что в некотором смысле у той ночи, когда мы попались в руки копам, и тем днем, когда я позвонила своим родителям для того, чтобы сказать, что мы собираемся заключить брак в Новой Англии, было много общего.

И в тот и в этот раз я совершила то, что казалось моим родителям несвойственным для меня, что порази-ло их до такой степени, что мгновенно изменило отношения между нами.

Тогда, когда я еще училась в средней школе, они разуверились во мне. Подозреваю, что неприятности с полицией сыграли здесь большую роль, чем пьянка. А то, что я стала встречаться с тем самым мальчиком, с которым нас задержали, только усложнило дело. Им казалось, что из любимой маленькой девочки я вдруг превратилась в хулиганку.

А когда зашел разговор о свадьбе, я из независимой дочери, путешествующей по всему свету, превратилась в возвращавшуюся в родное гнездо птицу.

Мама взяла на себя все мелкие хлопоты, она договаривалась с родителями Джесса, бронировала место у маяка, на расстоянии мили от Эктона, и выбирала свадебный торт, когда мы с Джессом не могли заехать туда, чтобы попробовать. Папа помог договориться с гостиницей поблизости, где мы должны были принимать гостей. Мари, вышедшая замуж за Майка всего девять месяцев назад, одолжила столовые приборы и скатерти со своей свадьбы.

Оливи прилетела из Чикаго, где она жила, чтобы присутствовать на девичнике и приеме гостей в доме невесты. На первом она напилась до тошноты, а на втором сменила платье и надела широкополую шляпу. В день свадьбы она приехала первой, что, как всегда, доказывало, что Оливи никогда ничего не делает наспех.

Оставаясь подругами, мы редко встречались с тех пор, как окончили колледж. Но я никогда не встречала другой женщины, которой я дорожила бы так же, как ею. Никто не мог рассмешить меня так, как она. Итак, Оливи осталась моим лучшим другом, несмотря на то что нас разделяли сотни миль, и поэтому она стала моей свидетельницей на свадьбе.

Казалось, мама и папа некоторое время сомневались, смириться ли им с тем, что мы с Мари не выбрали друг друга на эту роль. Но мы были подружками невесты друг у друга, что, судя по всему, успокоило их.

Что касается Джесса, то с его стороны соответствующие роли на свадьбе были распределены между его двумя старшими братьями.

По правде сказать, я родителей Джесса интересовала мало, я всегда знала, что это оттого, что они винили меня в том, что он забросил плавание. Когда-то Джесс высказал им в лицо всю правду, сказав, что ненавидит плавание, что он никогда не стал бы заниматься им по своей воле. Но они принимали во внимание только соответствующую последовательность событий – явилась я, и Джесс внезапно разлюбил то, что, как они полагали, любил всегда.

Но как только мы с Джессом обручились и как только Франсина и Джо узнали, что мы хотим устроить свадьбу в их хижине, они слегка оттаяли. Может быть, они просто осознали смысл происходящего – Джесс собирается жениться на мне, нравится им это или нет. Но я предпочитаю думать, что они просто начали прозревать. Думаю, когда они пригляделись ко мне, то обнаружили, что меня было за что полюбить и что Джесс, возмужав, стал импозантным мужчиной вне зависимости от того, исполнил он их мечту или нет.

Не считая некоторых мелких неувязок с моим платьем и споров по поводу того, будем ли мы исполнять танец новобрачных, предсвадебные хлопоты мы с Джессом пережили относительно безболезненно.

Что же касается самого дня свадьбы, то, по правде сказать, я его не помню.

Только урывками.

Помню, как мама надевала на меня платье.

Как при ходьбе я довольно высоко поднимала шлейф, чтобы не испачкать его в пыли.

Что запах цветов был резче, чем они пахнут в магазине.

Помню, как я смотрела на Джесса, идя по открытому проходу между скамьями, глядя, как поблескивает его черный смокинг, как идеально уложены его волосы, и пребывая в состоянии всепоглощающего покоя.

Как стояла вместе с ним, когда нас фотографировали во время коктейля, между церемонией и приемом. Как он, как раз в тот момент, когда фотограф включил вспышку, прошептал мне на ухо:

– Я хочу остаться наедине с тобой.

Помню, как я ответила:

– Знаю, но… до конца свадьбы еще так долго.

Помню, как мы взялись за руки и скрылись с глаз фотографа, когда он менял аккумулятор в фотоаппарате.

Когда никто не смотрел на нас, мы рванули в хижину. Именно там, наедине с Джессом, я смогла снова сосредоточиться, свободно вздохнуть. Я как будто спустилась с небес на землю, в первый раз за весь день я почувствовала себя самой собой.

– Не могу поверить, что мы просто удрали со своей собственной свадьбы, – сказала я.