– Замолчи, – сердито сказала сестра, – я очень переживаю, не имею шкуры носорога, как некоторые. Мои нервы на пределе.

– Гости приехали, – прозвенела колокольчиком хорошенькая девушка в бордовом платье, входя в комнату.

– Кто? – изумилась хозяйка. – Из посторонних мы ждали только Евлампию, сегодня планировали допоздна снимать клип про фитнес-центр Афанасия.

– Вот все переживают за Фаську, а он на ковре валяется, – заметил Петр, – никто из сострадательных родственников не предложил его на диван перенести.

– Если больной упал, его лучше не трогать, – с видом знатока заявила Антонина, – можно позвоночник повредить.

– Ты полностью права, – согласился отец, – на свете полно дураков, которые, ничего не понимая в медицине, бросаются помогать жертве аварии, подсовывают под голову сумку, чтобы человеку лежать было удобнее. Или, еще хлеще, переворачивают его на бок, и все! Парализован до конца дней несчастный. Если кого-то на ваших глазах сбила машина, то самое лучшее, что вы можете сделать, это вызвать «Скорую» и, грозно говоря: «Отойдите, я врач, не имею при себе необходимого, сейчас приедет бригада», отгонять тех, кто хочет напоить пострадавшего, переложить его, угостить яблочком. Отпугивая дураков, вы спасете человеку жизнь. Но Фасю можно переместить на софу. Петя, помоги мне.

Отец и брат взяли Афанасия и уложили его на большой диван.

– Сказать гостям, что вас дома нет? – напомнила о себе девушка.

– Катя, ты им что-нибудь уже говорила? – поинтересовалась Алевтина.

– Погодите пять минут в холле, узнаю, примут ли вас, – отрапортовала горничная.

Хозяйка закатила глаза, но произнести ничего не успела, потому что дочь задала вопрос:

– Посетители сказали, как их зовут?

Прислуга покачала головой.

– Не-а!

– Катя, – рассердилась старшая Кирпичникова, – как тебя учили встречать незнакомых?

– Вежливо улыбаясь, – ответила девушка.

– Дальше! – потребовала Алевтина.

– Попросить их представиться!

– И что?

– Так они имен не сообщили.

– Очень странно, пойду сам разберусь, – заметил Сергей Леонидович и вышел в коридор.

– Есть хочу, – закричал подросток, вбегая в гостиную. – Ой, чего это с ним? Дядя Фася, тебе плохо?

– Он заболел гриппом, не волнуйся, Лешик, все хорошо, – ласково произнесла Антонина, – сейчас приедет Николай, даст лекарство.

– Мам, если человеку хорошо, он не лежит с полуоткрытым ртом в гостиной, – резонно возразил сын.

– Ступай лучше в столовую, – посоветовал Петр.

– Дядя Фася умирает? – осведомился паренек.

– Господи, конечно, нет, не болтай ерунду, – попросила Алевтина.

– Бабушка, смерть – это навсегда, – торжественно объявил внук.

– Спасибо, что просветил нас, – засмеялся Петр, – а я-то, наивный, полагал: отвезут меня в крематорий, погреюсь в печке, отдохну и домой вернусь.

– Здесь Смерть, – заухал филином Алексей, – вижу ее! Слышу! В комнате стоит!

Мальчик произнес эту фразу таким тоном, что мне стало не по себе.

– Где Смерть? – начала оглядываться Антонина.

– У торшера, мама, – замогильным голосом уточнил Леша, – она движется, идет…

– Куда? – не выдержала я.

– Надеюсь, к противной соседской собаке, которая в пять утра лаять начинает, – развеселился Петр.

– Нет, она к дяде Афанасию направляется, – протянул Алексей, глядя вдаль.

– Хорош из себя экстрасенса корчить, – велел дядя, – марш в столовую.

– Иди, Лешенька, – попросила Тоня, – сегодня жаркое, надеюсь, из кролика в сметане.

– Животных есть отвратительно, – закричал подросток, – нельзя их убивать. Людоедство ужасно!

– Пойдем, дорогой, – велела Алевтина и увела внука.

– Вот уж не согласен с заявлением племянника, – возразил Петр, – некоторых граждан хорошо бы зажарить. Живьем.

– Имеешь в виду свою любовницу Лиду? – осведомилась Антонина. – Воровку, которая с твоей карточки все деньги сперла, а ты потом у папы финансовой помощи просил, ныл: «Лидка дрянь, пароль узнала».

Петр встал и молча вышел, в дверях он чуть не столкнулся с Сергеем, который сказал:

– Тоня! Приехали родители Эдуарда.

Дочь прижала руки к груди.

– Не может быть!

– Пожилая пара представилась: «Глазовы. Мы отец и мать Эдуарда». Через минуту они войдут сюда!

– Надо быстро убрать Афанасия, – занервничала Тоня. – У него жуткий вид! Кошмарный! Папа, унеси его!

– Одному мне не справиться, – сказал психиатр.

– Вдвоем ухватим и на веранду, – засуетилась Антонина. – Ну, пожалуйста! Никогда не видела семью Эдика. Наверное, он их попросил поговорить с вами! Приехали свататься. Они не москвичи. Прилетели из другого города. Эдик соблюдает традиции. Папа! Сделай что-нибудь! Нельзя их тут принимать. А в столовой Леша, он глупости начнет болтать, и Петя что-нибудь сморозит! Папа!

– И вдвоем мы не справимся, – повторил психиатр.

– Помогу вам, – предложила я. – Тоня, берите правую руку, я левую. Сергею Леонидовичу достанутся ноги.

– Отличная идея, – воскликнула Антонина. – Ну! Раз-два!

Когда пожилая пара вошла в комнату, мы все уже сидели живописной группой на диванах, в креслах, делая вид, что увлечены беседой.

– Добрый день! – сказала пожилая брюнетка в длинном, не по погоде теплом платье.

– Антонина? – спросил ее спутник, бесцеремонно показывая на меня пальцем.

– Евлампия, – представилась я.

Тоня встала.

– Вы родители Эдика? Очень рада!

– Включите телик! – заорал Леша, врываясь в гостиную. – Скорей! Канал семьдесят восьмой!

Вслед за внуком в комнате появилась Алевтина.

Мальчик схватил пульт, живо нашел нужную программу и увеличил звук. По комнате полетел голос диктора.

– От шквального ветра пострадали не только дома жителей Епифановки, рухнул мост, который связывает с шоссе городок, а также близлежащие села. Река Нека, через которую он перекинут, невелика, но глубока. Автомобили по воде не проедут. Сколько времени Епифановка останется в осаде, неизвестно. Вся надежда на военных строителей, которые могут за считаное время наладить понтонную переправу.

– Мост развалился? – ахнула Алевтина. – Как нам в Москву попасть?

– Никак, – усмехнулся Сергей, – интересно, успел Коля его миновать? Фася спит, но…

Хозяин замолчал.

В ту же секунду Антонина вспомнила о гостях.

– Простите, что сразу не предложила, присаживайтесь к столу, чай, кофе?

– Прекрасно, что вы наконец обратили свое царское внимание на нас, – процедил сквозь зубы мужчина.

– Мы из Маюманска прилетели не для того, чтобы трапезничать. В доме, где поощряется разврат, даже воду пить не станем. Оставьте в покое нашего Эдика, – отрезала старуха.

– В смысле? – оторопела Тоня.

– Какой вам еще смысл нужен? – скривилась бабка. – Прекрати виснуть на нашем сыне, ходить с ним в рестораны. Нелечка плачет, она беременна. Жена ждет мужа!

Тоня медленно села и положила руки на стол.

– Неле плохо, – добавил дед, – она еле-еле ходит. Тяжело с животом. Ей нужна сейчас любовь, забота Эдуарда. А он к чужой бабе пристроился. Совесть тебя не мучает?

– Судя по вашему виду, – подхватила его супруга, – по розовым щекам, толщине необхватной, рукам, напоминающим бревна, аппетит не покинул Антонину. Нелечка одна в своей квартире рыдает!

– Закон бумеранга работает, – пригрозил дед, – захотела отнять у нашей любимой Нелечки Эдика? Разрушить их брак? Семь лет в любви они жили. Сделать беременную больной от горя? Нелечка наша любимая, дочь очень богатого человека, не вам чета! Не дадим ее в обиду!

– Впервые слышу про Нелю, – прошептала Тоня, – честное слово. Я не такая. Эдик ни слова мне не сказал, что женат. Он намекал, что… ну… хочет со мной всегда… жить…

– Не верю, – торжественно заявила старуха, – Эдичка нам говорил, что сообщил тебе, хамке, о супруге, да ты прямо напала на него, соблазнила! Что с кобеля взять? Видит сучку, и вперед. Баба всегда виновата! Не следовало тебе задницей перед окольцованным Эдиком вертеть!