– Только не этот! Он же совсем простой, обычный. Я такой не хочу, – наставительным тоном говорила немолодая женщина.

Мила выглянула из закутка для персонала, где, пользуясь отсутствием посетителей, пила кофе со сгущёнкой, закусывая песочным печеньем. Набор убийцы талии. И если бы таковая у Милы хоть когда-то присутствовала, она, наверное, сменила ассортимент.

За свои 20 лет она знала только рыхлую конституцию, которая не поддавалась диетам и занятиям спортом. Да, на время бока становились меньше и более упругими, подбородок острее, вот только при малейшей возможности снова возвращались прежние объёмы, если не больше. А если так, то зачем морить себя голодом и отказываться от маленьких удовольствий? Оставалось полюбить себя такой, какая есть – с пухлыми щеками, покрытыми веснушками, непослушными вьющимися волосами цвета меди, пышной грудью, плотными торсом и бедрами.

При своей полноте она оставалась очень миловидной и привлекательной. Кавалеры готовы были мириться с комплекцией девушки, однако быстро отсеивались, узнав, где она работает. Будто это плохая примета – как разбитое зеркало или чёрная кошка, перебегающая через дорогу.

…Мила – Людмила Белова – после 9-го класса выучилась на продавца и некоторое время торговала женской одеждой. Но начался очередной экономический кризис. Чиновники его называли «вызовом времени» (с такой бодростью, словно только его и ждали – для полного, видать, счастья), а в народе по традиции окрестили «жопой». У «жопы» был свой интеграл, стремительно опускающийся до уровня «полная».

Журналисты пытались выяснить, где у кризиса самое дно, достигли ли его или пока в середине пути. Рядовые граждане на пьянках желали друг другу, чтобы не стало ещё хуже, и матерно комментировали отчёты тех же чиновников о низкой инфляции и контролируемом росте цен.

В магазинах одежды народу заметно поубавилось – в такие времена не до новых юбок. Как следствие поубавились и зарплаты продавцов, пока хозяева не посчитали бизнес временно нерентабельным и поочерёдно не стали закрывать лавочки до окончания «вызовов времени» и отрыва интеграла от отметки «полная».

Мила оказалась без работы, без накоплений, которые сожрали «сдерживаемые на продукты цены», и без явных перспектив. В другие магазины не пробиться – в очередь за прилавок встали не только продавцы, но и представители других профессий, на которых организации решили сэкономить, устроив сокращение, в тренде времени именуемое «оптимизацией».

Удручённая поисками, она брела по весенней слякоти, когда взгляд упал на красный кирпичный дом. Трёхэтажный особняк был «Домом ритуальных услуг». На железном заборе висело объявление: требуются сотрудники. Мила сморщилась только от мысли – где этим сотрудникам придётся проводить трудовые будни. С другой стороны, никто не вечен. А родным хочется по-человечески проводить умерших в последний путь.

Она зашла скорее подтвердить свои мрачные догадки, и заодно погреться. И сразу наткнулась на шефа – Петра Степановича Статского. Он шестым чувством понял истинные цели визита молодой особы.

Шеф много говорил. О том, что работы становится только больше. Кризис ритуальному бизнесу не помеха: люди ж не перестают умирать, как это ни печально. Зато сотрудникам гарантировано официальное трудоустройство и своевременная зарплата без задержек, что актуально в наши дни. Главное в обморок не падать и не реветь вместе с клиентами. А выходить можно хоть завтра.

Мила сама не поняла, как оказалась в окружении венков, гробов, траурных лент. И не заметила, как пролетело два года. Хотя, как и в первый день, щемило сердце при появлении каждого клиента. Значит, одним человеком на земле стало меньше. Жалко было и покинувших этот мир, и оставшихся со своим горем.

Салон занимал правую часть первого этажа, по соседству с залом прощания. Здесь не было светильников под потолком, освещались лишь товары и столик оформления. Это помещение привыкло к скорбным голосам, шёпоту, всхлипываниям. Но не громким повелительным интонациям, какие сейчас позволяла себе дамочка.

***

…Мила выглянула из закутка посмотреть на нарушительницу покоя, выбиравшую гроб как очередное ювелирное украшение.

– Хочу что-нибудь стильное, чтобы мой гроб запомнился. Никаких гвоздик, только белые лилии. Много белых лилий! И этот поганый похоронный марш не смейте включать. Лучше поставьте «Продиджи». Всё понял, Гарри?

Мила с интересом наблюдала за странной парочкой. Женщине явно за пятьдесят, но она отлично сохранила себя для такого возраста. Пышные чёрные волосы с крупными кудрями на концах прихвачены яркой заколкой у виска. Загорелая кожа, над состоянием которой неплохо поработали косметологи. Резко очерченная нижняя скула без намека на обрюзглость. Полосатое черно-белое платье открывало подкаченные руки и подчёркивало стройную талию. Точёные ножки без отёков и узлов вен легко держали хозяйку на элегантных красных шпильках. Сумочка в тон висела на тоненьком ремешке.

Сотрудница салона нервно сглотнула, отправив остаток печенья в пищевод. Даже в своём возрасте она не выглядит так потрясающе. Что же будет через 30 лет?

Мила всегда была сладкоежкой – с мягким, как свежая выпечка, характером и сладкими, как уровень сахара в любимых лакомствах, грёзами. А вот если бы та женщина пришла в булочную, то ни одна булочка не пострадала.

– Лина, что ты такое придумываешь? – молодой симпатичный спутник явно смутился.

У него были русые волосы, кольцами опоясывающие красивое лицо. Чёрные брови над серыми глазами в ободке густых ресниц, выпуклые скулы, соблазнительный изгиб губ. Парень невысокий, но крепкий. Под лёгкой рубашкой и свободного кроя брюками просматривался соблазнительный рельеф.

Таких увидишь только в журнале.

Или в траурном салоне.

– Мне здесь не нравится, – он сморщился и взял женщину за руку. – Поехали лучше в бассейне поплаваем, в сауну сходим.

– Нормальные люди утром в понедельник идут на работу, – поучительно возразила дама, выделив последнее слово.

– Уж лучше работать, – скривился молодой спутник, – а не гробы выбирать. Ты ж совсем молодая, ещё жить и жить, – он продемонстрировал белоснежную улыбку, как герой рекламного ролика.

– Я-то, может, и молодая, да ты, сукин сын, явно моей смерти хочешь, – обвинила его женщина. – Думаешь, я совсем дура?

– У тебя просто дурное настроение, – он попытался обнять её. – Я счастлив с тобой, и каждый день благодарю судьбу, что свела меня с тобой.

– С моим кошельком, если быть точнее, – не отступала та.

– Ну что ты опять начинаешь, – он с обидой посмотрел на неё. – Давай поедем домой. Я сделаю тебе массаж, буду ласкать каждый миллиметр твоего прекрасного тела.

– Значит, запомнил? Гроб стильный, лилии белые и «Продиджи» вместо дурацкого марша, – синхронно с озвучиванием каждого пункта скандалистка тыкала острым ноготком в грудь молодого спутника. – А теперь поехали делать мне массаж, – и она, звонко ступая на своих шпильках, направилась к выходу. – А то ты как клещ – не отстанешь, – последнее она уже произнесла довольным, в предвкушении, тоном.

***

Милу они не заметили. Когда оба удалились из салона, продавец-консультант вышла из-за колонны и поправила прядь непослушных вьющихся волос.

Ей было неловко и интересно одновременно. Неловко – от того, что она, такая молодая, выглядела, мягко говоря, не так ослепительно, как та женщина. Неловко и от того, что ей пришлось подслушать чужой разговор, словно шпионке.

И в то же время любопытно. Она никогда не видела настоящих альфонсов и содержащих подобных «клещей» – вживую. То есть наверняка видела – сколько их, смазливых парней и эффектных дамочек, – но не знала, что они – это они.

Интересно, как начинались их отношения и как развивались? Как появлялись первые вознаграждения? Наутро после страстной ночи? Мила поймала себя на том, что глупо улыбается, будто в этом было что-то смешное.