Но Томас больше власти привлекала возможность совершать те или иные подвиги. И ему нравилось принимать облики белокожих - это экзотично, романтично, необычно. И испытывать тоже не избитое. Например, в детстве негр-демиург много воровал, от случая к случаю занимался единоборствам, но физические практически не трудился, если не считать, подметания улиц. Но уже они малолетние преступники делали в американской детской колонии под принуждением.

   Хотя вот крайне мало приятного в такой работе как копать, копать и еще раз копать. Рутина без романтики, да и тело себе Томас Линкольн выбрал хоть и крепкое, но уже ближе к человеческому типажу, чтобы тяготы войны испытать натуральнее. И начинает накапливать почти незнакомое физически совершенным демиургам, чернокожим, ленивым сорванцам, чувство телесной усталости. И неприятного зуда в мозолистых ладонях, натертых об грубый черенок, небрежно обтесанной лопаты.

   - Шнель...Шнель Киндер-Швайн! - И лучистая улыбка после издевательских слов. - Угу, это стояще... - Мальчишка-сержант, тоже вряд ли старше пятнадцати. Поскольку, повыбивала взрослых мужчин докатившееся до реки Урал война капитально. Истощаются у России людские ресурсы, Ну, да и подразделение у них особое - состоящее из одних женщин и подростков!

   Вот уже бывалый по войне пацан сгреб огромной, тяжелой, явно трофейной (Разумеется, наши таких, бандур, что шею может отломать и утомляет стрелка не носят.) каской остатки взрыхленной своей, родной, российской земли.

   Понимающий негр-демиург с улыбкой кивнул. Тряхнул светлой, стриженой головкой, и, выпрыгнув из отрытого чуть глубже, чем по колено рослого подростка-сержанта (ему, конечно, в нем, куда повыше примерно по пояс), окопа, снова ухватился за рукоятку кирки и одновременно мотыги.

   Для осени день выдался на редкость солнечным и теплым, словно вернулось настоящее лето, от чего многие девушки едва прикрыты одеждой, что делает работу не столь утомительно и более интересной для гламурного сына Африки, этой расы, где самый почитаемый Бог - Эрос!

   По жилам течет совсем юная кровь, ты ощущаешь себя почти как человек славянской национальности, и новизна этого восприятия волнует афро-американца. Вроде бы белые люди куда менее совершены, чем они цветные, вот например волдыри от крапивы все еще зудят, или осталось парочка небольших шрамов от касательных ранений.

   Но это несовершенство, даже как мило сердцу и делает твои подвиги еще более ценными. Тем более, очевидно назревает очень большая драка, ведь пока их вспомогательное подразделение играло второстепенную роль. Хотя тут есть и уже получившие, несмотря на юность боевой опыт кадры.

   Лязганье из-за леска ощутимо усилилось, что даже барабанным перепонками стало щекотно, отбивать дробь. Юный воитель, как раз посмотрел в ту неродную сторону, когда из-за самых красноватых верхушек деревьев вдруг выпрыгнули три призрака, мгновенно блеснувшие на солнце желтым, синим и белым. Быстрые такие стервятники, хищные несмотря на формы чаек.

   Томас Линкольн, как и положено демиургу его ранга, выдал:

   - Внезапность на войне, как парус на яхте, только не так заметна!

  После чего посмотрел на небо. Уже наступил октябрь, но с юга ветер пригнал теплый воздух и, подоспело бабье лето. Это хорошо. А так босому в холод неприятно, когда стоишь на месте ноги стынут и приходиться подниматься на носочки. Особенно если ты еще вымок под дождем, и вокруг осеняя ночь. Тогда спасение исключительно в движении.

   А сейчас солнышко, и весело, и даже усталость проходит, открываясь вторым дыханием. Противник штурмует Тихвин, обстреливает его из все орудий, подтягивает мощный "Штурмтигры" и даже "Штурммаусы".

  И тут скоро начнется! Критическая ситуация - решается судьба Ленинграда, а вместе с ним вероятно и всей второй мировой войны!

   - Штормовая атмосфера!!! - Истошно заорал юный сержант, в одно мгновение, словно землемер, сложившись пополам на дне окопчика.

   Мальчишка-Создатель миров решил - вот он, наконец, его шанс совершить ратный подвиг и перестать быть лишь паршивым сорванцом, об которого все вытирают ноги. Быстрый бросок подбегаешь к пулемету. Две босоногие девушки-воительницы как раз отвлекались, у одной порвалась рубашка и она, опасаясь остаться совсем в присутствии шантрапы обнаженной, вынуждена была ее штопать, а другая укрывала её пышный бюст, от похотливых взглядов безусых юнцов. Видна только загорелая, мускулистая, от тяжелой работы девичья спина.

   Проворный Томас Линкольн как раз подловил момент, когда грудь с рубиновыми сосками от внезапного порыва обнажилась и умудрился чмокнуть в клубничку. На него крикнули, девицы хотели шлепнуть прикладом, но мальчик-демиург отскочил и показал им нос.

  Даша Овсянникова крикнула:

  - Ах ты, бездельник босопятый! Рано тебе целоваться с девушками... Сначала орден заслужи!

  Том сделал реверанс, подмигнув, ответил:

  - За мной не заржавеет!

   Потом радостно скаля зубки, поднял тонкими, но сильными, жилистыми руками увесистое оружие. Бесстрашно выставив перед собой обвитый лентами пулемет, чья тяжесть даже приятна - значит, может капитально врезать по неприятелю. Мальчишка-сержант съежился и, нахлобучив на голову каску, осыпавшую его струями земли, пробормотал:

   - Если застали солдата врасплох, значит, боец в наблюдении плох!

   Истребители-штурмовики, грозные и тяжелые Фокке-Вульфы К-11 с двумя 37 - миллиметровыми, двумя 30 - миллиметровыми и двумя 20 - миллиметровыми авиационными орудиями, заревев белугой, сбавились высотой почти до уровня царственных крон деревьев.

  Линкольн поморщился - нет им у русских соразмерных в вооружении, и шепнул:

  - Не заглядывая вдаль... Я сказал, что я не гордый, я согласен на медаль!

   Плюнули снарядом из авиапушки и прошли лезвием бритве слева от мгновенно осиротевшего пустотой холма. Теперь стало видно, как поворачивались светловолосые, но с черными со свастикой цвета асбеста повязками головы пилотов. Встав словно закрученный ловким броском гимнастический диска, на широкое крыло, оба самолета синхронно развернулись.