— Я все никак не могу выкинуть из головы свидетельства Бенджамина Холла и Лилиан Арчер…
— О нет… — протянула Скалли, закатив глаза. — А непоследовательная, конечно же, я.
— Послушай. Как ни крути, а в их показаниях много общего. И это общее не выходит у меня из головы. Странное существо, паучьи лапы… Я все никак не мог понять, что мне это напоминает, пока разговоры о ритуалах вуду не навели меня на мысль. — Малдер принялся вышагивать по комнате. — Сегодня после разговора с Джейми я заглянул в библиотеку и кое-что нашел. — С этими словами Малдер вытащил откуда-то из глубин уже успевшего образоваться на прикроватном столике бардака картинку с изображением какого-то странного создания — человека с паучьими лапами вместо конечностей.
Скалли прищурилась и наклонилась поближе к картинке.
— Это что еще за… тварь? — брезгливо спросила она.
— Не поклонница пауков, да? — сочувственно спросил Малдер. — Это Ананси — фольклорный персонаж народов Африки и Карибских островов. Но на самом деле в разных вариантах этот персонаж — а зачастую и божество — присутствует во всех религиях этого региона. — Малдер ликующе посмотрел на напарницу, явно не разделявшую его восторг.
— И… как это связано с исчезновением Мэттью Берка, 68-летнего инструктора по вождению из Нового Орлеана?
— Когда неопытные люди берутся за черную магию, Скалли, результат бывает непредсказуемым. А у нас, как ты сама верно заметила, имеются две барышни, страстно желающие решить свои проблемы таким вот нетривиальным путем. Что если одна из них или обе сразу ненароком вызвали этого… Скалли, мне кажется, что если ты еще хоть раз закатишь глаза, то сможешь видеть затылком.
— Малдер, прошу тебя… — Она запнулась и устало подняла руки в знак поражения. — Ладно, пусть так. Примем твою версию. Что же этот твой паук сделал с нашим старичком и где нам его искать?
— Ананси — ловкач, плут, вроде Локи в скандинавской мифологии. На первый взгляд он не опасен, но лишь до поры до времени. Если его разозлить, последствия могут быть страшными…
— Малдер, тебя немного заносит, — предупредительно подняв руку, перебила напарника Скалли. Тот осекся и, переведя дыхание, подытожил:
— В общем, так или иначе, а нам не помешает точно выяснить, что именно натворили Аннетт и Джейми. — Он вдруг умолк, и на его лице промелькнула грусть. — Впрочем, ты, возможно, права. Насчет того, что меня заносит.
Скалли изумленно воззрилась на напарника. Неожиданная перемена в его настроении немного ее напугала. Малдер никогда еще не произносил подобных вещей — по крайней мере, когда они обсуждали расследование. Отшучивался, иронизировал, просто упрямо стоял на своем — но никогда так легко не отказывался даже от самых безумных своих теорией. Не с таким выражением лица. Скалли не знала, что сказать, а потому промолчала, надеясь, что напарник сам прояснит свою мысль. Он подошел к окну, рассеянно плюхнулся на подоконник и выудил из кармана брюк пакетик семечек.
— Скажи мне честно, Скалли. Ты когда-нибудь, хотя бы на одну секунду, верила в мою версию того, что произошло с Самантой?
Теперь Скалли была сбита с толку окончательно. Пару лет назад она бы заподозрила, что это вопрос с подвохом, но сейчас… Зачем он вообще завел этот разговор? Что ей ответить? Чего он от нее ждет? Почему именно сейчас поднимает тему, которую они по негласному соглашению никогда не затрагивали?
Проклятый Ли Рош. Гори в аду.
Она открыла рот, но не произнесла ни слова, дав себя время успокоиться и все обдумать.
— Все не так просто, Малдер. Я…
Да к черту. Может, и в самом деле пора вскрыть этот гнойник? И наконец почувствовать облегчение?
— Нет, Малдер. Не верила. Хотя «верить», возможно, не совсем подходящий глагол.
Она говорила, глядя ему прямо в глаза, словно стараясь смягчить жестокость своих слов, одним лишь взглядом передать все то, что за ними стояло, но что она не решалась озвучить из опасения, что оговорки будут приняты за оправдания. Но по ответному взгляду Малдера Скалли поняла, что ей не стоит бояться. Сначала он вздрогнул, как от удара, словно не ожидал от нее такой решимости, но потом посмотрел ей в лицо — без всякой обиды.
— Я все понимаю, Скалли, — спокойно произнес он, и ее плечи расслабились. Малдер задумчиво принялся грызть семечки и через какое-то время заговорил:
— В Академии нам рассказывали об одном случае. Он на всю жизнь врезался мне в память. Женщина — мать-одиночка — сутками разыскивала своего пропавшего маленького сына. Не спала ночами, прошерстила всю округу — никакие полицейские и волонтеры не могли за ней угнаться. Стала уверять окружающих, что слышат по ночам странные звуки, и это, должно быть, злые духи, похитившие ее сына. Пока не выяснилось, что мальчишка случайно запер сам себя в погребе их собственного дома. Колотил по двери, царапал стены, кричал — это и были те самые «странные звуки». Там он в итоге и умер от голода и жажды. Вот и вся мистика. Но знаешь, что самое интересное? Она так и не поверила, что все произошло именно так. Продолжала твердить про духов, похищенную душу. Пока окончательно не тронулась умом от горя.
— Господи…
— А теперь скажи мне, чем я лучше, Скалли?
— Это некорректный пример, Малдер. Сойти с ума, веря, что ее ребенка забрали потусторонние силы, оказалось чуть проще, чем признать, что ты сама погубила ребенка по собственному недосмотру. Выбор без выбора. Она, очевидно, решила, что ее жизнь в любом случае кончена. Так или иначе. А твоя вера помогает тебе.
— То есть я в своем сумасшествии достиг комфортного и приемлемого уровня? — с грустной улыбкой сказал Малдер.
— Об этом проще судить тебе, ты же у нас, как известно, психолог, — ответила Скалли, улыбнувшись в ответ. — Но важно другое, Малдер. Когда появился Ли Рош, ты не отмахнулся, не стал настаивать на своем. Ты готов был принять тот факт, что твоя сестра погибла от его руки. Сомнение — вот что помогает нам оставаться в здравом уме. И пока твоя вера — безосновательная или нет — дает тебе силы продолжать искать и сомневаться, не думаю, что тебе стоит от нее отрекаться. Ведь в конечном итоге не так важно, во что именно ты веришь, если ты ищешь истину, а не доказательство своей правоты. В противном случае нам с тобой было бы не по пути.
Малдер прекратил копошиться в горке аккуратно сложенной шелухи и поднял взгляд на напарницу. Она смотрела ему прямо в лицо, а в ее глазах светилась абсолютная серьезность. И что-то еще. Почему-то Малдер вспомнил, как давным-давно, в первый год их совместной работы, во время дела Тумса, она сказала ему: «Я бы не стала подвергать себя опасности ни для кого, кроме тебя». Выражение лица Скалли в тот момент было почти точно таким же, как сейчас. Тогда он был так смущен ее искренностью, что повел себя как школьник и отшутился дурацкой остротой про холодный чай. Это было проще, чем размышлять о том, чем вызван этот неожиданный прилив откровенности и почему его не отпускало ощущение, что в словах напарницы крылось больше, чем могло показаться на первый взгляд. На то была и другая причина — внезапное признание стало подтверждением того, чего Малдер в глубине души боялся с тех самых пор, как перестал опасаться предательства с ее стороны, — что эта немного наивная и страстная девушка, поддавшись его странному обаянию «главного изгоя ФБР» и ошибочно увидев в нем некую отеческую фигуру, героического мученика, влюбится в него, а он разобьет ей сердце. Именно этот страх — самый обыкновенный и столь свойственный мужчинам-одиночкам, а вовсе не недоверие или высокомерие, как порой думала Скалли, подбивал его бросаться в авантюры в гордом одиночестве, оставив напарницу позади. Такой вот странный парадокс: поначалу он держал дистанцию, желая убедиться, что Скалли полностью верна ему, а убедившись, ждал доказательств того, что значит для нее не так много.
