Офицер показывает бойцам приемы обращения с оружием…

Вот один из бойцов с ножом в руках нападает на безоружного офицера. Офицер ловко уходит от удара холодным оружием, выбивает нож и укладывает бойца на землю.

– Все поняли? – спрашивает офицер.

Бойцы кивают.

– Продолжаем отработку защиты от нападения противника с ножом…

По гаревой дорожке стадиона бегут три десятка молодых ребят в трусах. Невдалеке находятся и наблюдают двое офицеров в полевой форме.

– Вспышка справа! – кричит один из них.

Лицом влево бегуны дружно падают на землю.

– Отбой, – поступает новая команда, – продолжить бег.

Бойцы поднимаются и продолжают бег по дорожке…

Иван находился за рулем своего не первой свежести бордового «Вольво». На заднем сидении расположилась Саакадзе. Она сразу сообщила конечную точку их маршрута. Затем тоном, не терпящим возражения, изрекла:

– Тебе нужно купить новую машину.

Иван выругался про себя и неопределенно бросил:

– Да.

Начальница из своей сумочки достала яркий глянцевый журнал и принялась рассматривать его. Салон постепенно стал наполняться запахом горьковатых духов.

Сосредоточенный Иван аккуратно вел машину и раздумывал о предстоящем времяпровождении с начальницей…

“Номером” оказался расположенный в березовой роще просторный коттедж. В гостиной играла тихая восточная музыка, был накрыт фруктами, закусками и напитками отменный стол.

– Располагайся, дорогой, – бросила Саакадзе и упорхнула в другую комнату.

Иван рассматривал комнату и невесело прикидывал:

– Определенно, придется с этим страшилищем трахаться…

Вскоре начальница вышла. На ней красовалось просторное цветастое, восточное платье-халат. Кажется, полностью отсутствовала на женском лице косметика. При этом оно стало определенно еще менее привлекательно. Разве что чернющие глаза стали более выразительны и раскованны. Да и холодные, безразличные импульсы в них исчезли.

– К столу, дорогой Иван, – весело предложила женщина. – Мне налей вина, а себе, если хочешь, коньяка. Все напитки исключительные, настоящие грузинские.

«Точно, надо дерябнуть коньячку, – усмехнулся Иван. – По пьяни легче будет трахаться со страшилищем», – натужно-весело бросил:

– Спасибо, Кекела.

Дорогой Саакадзе предложила вне службы обращаться к ней по имени.

Глядя друг другу в глаза, они выпили, стали закусывать. Саакадзе ела фрукты, Иван налегал на более существенную пищу.

«По этикету, да и рангу я должен ее развлекать, – размышлял он. – Но что-то мне этого не хочется…».

– Наливай, дорогой Иван, еще.

Он наполнил рюмки. Они выпили, продолжили закусывать.

– Знаешь, как переводится мое имя?

– Нет.

– Кекела – это значит «красивая». Так-то, дорогой. Пригласишь меня, красивую, на танец?

– Да-да, – засуетился Иван. – Приглашаю тебя, Кекела, на танец.

Они чинно станцевали медленный танец, снова выпили.

Потом последовал быстрый танец, исполненный уже в более раскованной манере. Разгоряченная Кекела расстегнула на груди пуговку платья, они еще выпили, поговорили на отвлеченные темы. Их взаимная скованность улетучилась. Женщина уже не казалась Ивану страшилищем, в ее глазах определенно бушевала бешеная страсть. Она незаметно расстегнула еще одну пуговку, представив на обозрение ложбинку между грудей и верхнюю их костлявую часть.

А потом… потом огнедышащая Саакадзе увлекла Ивана в спальную комнату…

Ноябрь 2007 года. Окраина Ставрополя, территория режимной воинской части…

В классе психологической подготовки, увешанном различными, порой странными таблицами и наглядными пособиями, идут плановые занятия. За столами перед компьютерами располагаются примерно три десятка молодых солдат в форме. Приникнув к экрану, они решают логические задачи и психологические ребусы. Между рядами ходят две женщины в военной форме. Они наблюдают за военнослужащими, изредка что-то подсказывают…

В помещении двое: женщина в военной форме и молодой воин. Женщина проводит индивидуальное занятие с молодым человеком. Она задает вопросы, воин отвечает…

Иван проснулся и увидел, как его грудь целует черноволосая, голая худая, с огромным носом женщина. На левом коричневом женском соске красовалась пирсинг-штанга, два перламутровых шарика.

«О боже! – воскликнул Иван. – Я трахался с этим костлявым страшилищем!? И трахался из-за…».

Вот женщина подняла голову, на лице запечатлелась блаженная улыбка.

– Спасибо, мой птенчик, за подаренную ночь наслаждений и любви.

В памяти Ивана мгновенно проскочили ночные постельные события: любовные игры, безудержный секс, бешеный темперамент, ненасытность, агрессивность и бестормозная распущенность партнерши, женское томное бормотание – еще, еще люби меня…

«Она истерзала и почти изнасиловала меня», – подумал Иван и ощутил вялость организма.

Пальцами руки женщина провела по шраму на левой мужской руке.

– Что это?

– В детстве поранился.

– Шрам определенно не очень давний.

«Привязалась, блин», – недовольно подумал Иван, бросил:

– Потом слегка усугубил.

– А что за тату у тебя на правом предплечье? Какая-то птичка?

Татуировку в виде летучей мыши, символизирующую принадлежность к спецназу ГРУ, он сделал перед увольнением из армии. Но говорить об этом он не хотел.

«Ну, привязалась», – ругнулся Иван, бросил:

– Детская шалость.

Меж тем, мягкие и одновременно требовательные женские руки заходили по его телу, начали курсировать по эрогенным зонам.

– Дорогой мой Иван, – изрекла томно женщина, – полюби меня еще, полюби сильно.

Но вместо желания он ощущал усталость организма и душевную опустошенность.

«Да ей нужен секс-робот! Нет-нет!» – воскликнул.

Но внутренний, благоразумный голос подсказывал – соглашайся, что тебе стоит поднапрячься, бывало и хуже.

Борясь с собой, он мягко изрек:

– Дорогая Кекела, давай перенесем это на более позднее время.

– Устал, птенчик мой, половое истощение. А у меня есть коксик (одно из сленговых названий кокаина) для стимуляции. Давай понюхачим, взбодримся и с новыми силами займемся сексом.

«Голодная самка! – воскликнул про себя Иван. – Коксик!? Нет-нет…».

– Извини, Кекела, я занимаюсь спортом, стимуляторы не принимаю.

– Как? – последовал резкий женский выпад.

«Я сказал ей – нет! – вдруг осознал Иван. – Она не привыкла слышать отказы. Смирится ли она?..».

Женские глаза округлились и вспыхнули неукротимым огнем, лицо как-то сжалось, ожесточилось и превратилось в отталкивающе-старушечье. Она отодвинулась от Ивана.

– Ты это серьезно? – последовал вопрос начальственным тоном.

«Начальница, блин, даже в постели, – ругнулся Иван. – А какая она страшная! Нет! Тряпкой в твоих руках я не буду».

Внутренний, благоразумный голос почему-то молчал.

Он ответил:

– Вполне.

– Вон! – рявкнула женщина. – Русский, неблагодарный, безродный Ванька!? Вон из моей жизни!

«Не смирилась! – воскликнул Иван. – И еще оскорбила, стерва!» – стремительно вскочил с кровати…

Через семь минут Иван сидел за рулем своей машины. Часы показывали – 8:51. Машина тронулась с места и вскоре оказалась у закрытых металлических ворот.

Из небольшого помещения вышел габаритный охранник в униформе и пистолетной кобурой на боку. Обошел машину, бросил:

– Режим у нас строгий. Указаний на твой счет не было, сейчас уточню, – снова направился в помещение.

«И не санаторий это, – недовольно подумал Иван. – А некий закрытый, частный пансионат. А если не выпустят?.. Применять силу?..».

Через некоторое время охранник открыл ворота. Иван оказался на свободе, сразу взял курс на Москву…