А почему здесь так мало следов… Большинство людей крайне суеверны, они очень боятся незахороненных тел и тем более соседства с десятками скелетов. Наверняка, у местных есть какие-нибудь байки о призраках, живущих здесь и приходящих к путникам в кошмарах. Стоило хоть кому-то из местных потеряться по дороге от одного хутора к другому, как сразу нашлись бы болтуны, утверждающие, что виной послужил именно этот дом и призраки в нём. Краг и сам таким был когда-то, но путешествия по могильникам быстро отучили его бояться скелетов и привидений. Куда страшнее были живые твари, обитающие в мёртвых городах. Но и те порой не шли ни в какое сравнение с напарником, решившим забрать весь хабар себе. Но Велион и Кронле, судя по всему, не из таких.

За северной стеной дорожного дома бил выложенный камнями родник, где могильщики набрали чистой ледяной воды, предварительно вдоволь напившись. С крапивой им не повезло, впрочем, и так нашлось, чего кинуть в котелок – была и солонина, и размолотые сухари, и мука с крупой, и сушёная морковь и даже пара завядших, но ещё съедобных листьев капусты. А у Кронле на дне меха нашлось по три глотка кислой браги. Наевшись, могильщики кинули жребий, кому дежурить первому, и Велион с Крагом улеглись спать. Кронле принялся рассказывать какие-то байки, чтобы, как он сказал, самому не уснуть. Крагу предстояло стоять на посту последним, поэтому он какое-то время с удовольствием слушал сказителя – всё-таки тот знал и множество нормальных легенд. Когда же сон начал брать своё, отвернулся к стене, оставив Кронле бормотать сказки самому себе.

Краг не мог понять, спит ли он. С одной стороны, всё происходило будто бы наяву. С другой, стойкое ощущение нереальности не покидало его ни на миг уже какой-то довольно продолжительный промежуток времени.

Его разбудил Велион. Сказал, что пришло его время сторожить, и улёгся к гаснущему костру. Краг, с трудом сдерживая зевоту, подкинул в костёр хвороста и сел спиной к огню, так, чтобы видеть дверной проём и западную стену. Часть помещения хорошо освещалась лучами лунного света, проникающего через многочисленные отверстия в стене и потолке, другую скрывала непроглядная тьма. Был ещё пятачок пола, которому достался неверный оранжевый свет от костра, его очертания всё время менялись, постепенно уступая надвигающейся темноте. Могильщики расположились у восточной стены, и рассудить, скоро ли наступит утро, для дежурного оказалось не так уж и просто.

Впрочем, становилось всё холоднее и светлее. Краг чувствовал тепло костра спиной… или уже не чувствовал? Костёр, определённо, горел, могильщик слышал потрескивание дров, освещённое пятно колебалось под натиском тьмы. Краг выдохнул и понял, что из его рта клубами поднимается пар. Лето кончалось, ночи становились всё холодней, но не до такой же степени. Могильщик покрепче закутался в плащ и повернулся, чтобы подкинуть в костёр дров…

… или не повернулся?..

С западной стороны становилось всё светлей, и это как будто не совсем правильно, но Краг не мог сказать точно, так это или нет. Холод сковал его тело, волоски в носу будто покрылись льдом, дыхание причиняло физическую боль. Так холодно ему не бывало даже в ночных патрулях в разгар самой суровой зимы. Но… так ведь и должно быть? Или нет?

Голубоватый лунный свет сменился неестественным зелёно-фиолетовым. Казалось, что там, справа, горит уже не костёр, а пожар, хотя могильщик готов был поклясться – туда, к груде костей, не отскочило ни искорки. Да и чему там гореть?

Потрескивал костёр… или что-то другое? Краг кутался в плащ, сжимаясь в комок. Подбородок упёрся ему в грудь и надавил на неё так сильно, что заскрипели зубы. Могильщик с трудом смежил веки. Его глазные яблоки будто превратились в два ледяных шара. Мороз стиснул плечи, выламывая их, пальцы до боли впились в бока.

Шло время. Свет от костра сдавался под натиском с одной стороны – тьмы, с другой – ярких всполохов, исходящих… откуда? Краг открыл замёрзшие глаза и с трудом повернул голову, едва не сломав о колено отмерзающий нос.

Груда камней, обломки крыши и стены. На завале – груда костей, обломки людей. Неестественное сияние исходило от костей. Что-то лезло из глубин завала наружу. Шуршали и постукивали камни, похрустывали кости. Слышалось тихое шипение, треск костра и дыхание трёх человек. Шипение явно принадлежало тому, что выбиралось из своего логова, раздвигая камни и маскирующие нору костяки.

Из-под костей высунулась тощая четырёхпалая рука с крохотной ладошкой, но непропорционально длинными пальцами, оканчивающимися кривыми когтями. Извернувшись, ладонь ухватилась за большой кусок кладки и потянула за собой извивающееся тело. Появилась узкая уродливая голова, формой напоминающая растущий месяц, и культя второй руки. Шипение превратилось в болезненные стоны. Всё громче трещали осыпающиеся камушки.

Выползень, наконец, вытащил своё четырёхфутовое тело из норы и встал на короткие изогнутые ноги. Впалые и чересчур широкие ноздри раздувались, из-под слишком коротких губ торчали крупные плоские зубы, глаза недобро поблёскивали под навесом уродливого лба. Влажное дыхание перешло в кашель. Уродец поскрёб лысую голову, неуклюже схаркнул в сторону. Когда он повернулся к могильщику, Краг увидел длинную густую слюну, свисающую с острого подбородка, но это не вызвало отвращения. Всё казалось абсолютно нормальным и обыденным.

Наклонившись, выползень поднял одну из костей, сунул её поперёк рта и раскусил, после чего с чавканьем принялся высасывать из образовавшейся дыры костный мозг. Дорожный дом мгновенно наполнился смрадом разлагающейся плоти, словно у Крага до этого момента был крепко-накрепко зажат нос. Впрочем, наверняка так оно и было. Белёсые глаза выползня уставились на Крага с выражением полного безразличия, словно он смотрел на репу, которую нужно сорвать со стебля. Карлик никуда не торопился, словно ждал, пока его новая добыча созреет.

«Часть костей, видимо, не такая уж и старая», – подумал Краг, с каким-то детским любопытством наблюдая за карликом.

Сияние тем временем постепенно угасало, резко смещаясь то влево, то вправо. Быть может, его видел только могильщик. Да и этот уродец не мог существовать наяву, он снился Крагу. Реален был только холод, от которого немедленно нужно спрятаться. Могильщик снова уткнул лицо в колени и попытался заснуть.

Рано или поздно Велион разбудит его, тогда нужно подкинуть дровишек в костёр. Пока он должен спать… спать… спать…

Что-то в нём противилось сну. Где-то внутри зашевелилось знакомое чувство. Ужас. Но не такой острый, как это бывало обычно, когда он встречал нечто жуткое в могильнике. Этот ужас как будто чувствовал не он сам, а кто-то другой, и Краг, словно увидев это чувство на лице другого человека, понял, что этот другой человек сейчас ощущает. Но ужас-то, самый настоящий, был его собственным чувством, пусть и заглушенным неведомой магией. Краг заскрипел зубами, стараясь пробудить свои чувства, но волны апатии захлёстывали его. Даже эта борьба буквально высасывала из него все силы.

Могильщик вновь с трудом раскрыл глаза и повернул голову, чтобы выползень вновь оказался в поле зрения. Тот уже начал приближаться, но, встретившись со взглядом Крага, остановился и тихо зашипел, будто успокаивая свою жертву.

Вот теперь могильщик почувствовал самый настоящий ужас, но, как это иногда бывает, страх сковал всё тело. Учитывая, что Краг и так едва шевелился, эффект лишь утроился. Могильщик буквально превратился в статую из живой плоти. Уродец же, почувствовав это, вновь зашипел, оголяя испачканные ошмётками костного мозга зубы, и двинулся к своей обездвиженной жертве. Могильщик всё явственнее чувствовал исходящее от карлика зловоние разлагающегося мяса, но этот резкий запах не вызвал даже рвотного позыва.

Выползень приближался медленно, готовый отступить в любой момент. Его непропорционально короткие кривые ноги делали шажочки, гниющие ступни шаркали по полу. Наконец, карлик вцепился Крагу в плечо когтистой четырёхпалой рукой. На месте мизинца торчало что-то странное. То ли извивающийся разноцветный червь, то ли какой-то жидкий студень. Краг осознал, что отросток мог одновременно являться как одним, так и другим, и в этом вновь нет никаких проблем. Он и сам может спокойно охранять сон друзей и одновременно уйти с карликом к его логову, где они подремлют вместе. В том, что могильщик сможет и спать, и сторожить, он не сомневался.