— Но вы стали её опекуном.

— Не самая худшая роль. Во всяком случае, я имею большее влияние на неё.

— Вы заморочили ей голову.

— Вовсе нет. Я всего лишь интересовался её мнением, её желаниями и поддерживал её. Я слушал её. Поверьте, такой девушке, как мисс Белль, это намного нужнее, чем дорогие украшения.

— Вы просто играете с ней.

— Вы так истово пытаетесь обличить меня в неискренности чувств, что забываете, почему сами согласились на брак с мисс Белль, — Голд крепко сжал флакон в кулак, будто хотел раздавить его. — Деньги, я прав? Зачем ещё сыну обедневшего аристократа жениться на дочери простого безродного дельца? Готов поспорить, что не будь у мисс Френч столь богатого наследства, вы и не взглянули в её сторону, даже имей она самые прекрасные глаза на свете. Вы просто нашли бы себе другую состоятельную невесту. Вот и всё.

— Это не так! Я люблю Белль! Вы ничерта не знаете!

— Боже мой! Какие громкие заявления! Хотите, я расторгну контракт прямо сейчас, и завтра же выяснится, что ваша невеста обанкротилась? Всё её имущество уйдёт с молотка. У неё останется ровно то, что было при ней, когда я увидел её на улице — старенькое платьице и прекрасные голубые глаза! Нужна ли она станет вам такой?

— Вы этого не сделаете.

— Отчего же? Я дал мисс Френч всё, что она имеет, и вполне могу всё это у неё забрать. Что мне помешает?

— Потому что тогда вы сами потеряете её.

Мой отец, конечно, убьёт меня, но бросить Белль теперь, после всего, что уже сделал для её спасения, я не мог. Это было бы настоящим предательством. А в моём роду никогда не было ни предателей, ни трусов.

— Что ж. Резонно. Признаться, я не ожидал от вас подобного. Тем хуже для вас. Предлагаю вам сделку. Если любовь ваша столь сильна, она наверняка имеет большую силу. Я верну мисс Френч, уже взятый у неё Свет и поклянусь более никогда не брать ни капли. Вы ведь этого хотели?

— Что вы хотите взамен?

— Я заключал сделку с Морисом Френчем, чтобы в итоге получить свет его дочери. Опустевший флакон нужно будет заполнить.

— Вы хотите мой Свет, — с ужасом понял я.

— Да. Всё самое лучшее, что в вас есть — вашу отвагу, смелость, прямоту и жертвенную любовь, чтобы доверху заполнить пузырёк. Всё, без остатка. Мне кажется, это будет равноценный обмен.

— Что станет со мной, когда вы заберёте свет?

— Вы останетесь живы, если вы беспокоитесь об этом. До рассвета вас будет раздирать мучительная ненависть и злоба, но к утру она иссякнет и в вас не останется ничего, — спокойно ответил Голд, как будто сам это пережил. — Ничего. Ни желаний, ни любви, ни сожалений. Никаких чувств. Даже ненависти в вас больше не будет. Какое-то время вы будете так существовать. А потом… итог всегда один. Готов ли ты пойти на это?

Мысли в голове путались. Я никогда не сталкивался со столь сложными решениями. Никогда передо мной не стоял выбор — отдать свою жизнь, взамен чужой. Решиться оказалось не просто, но все сомнения, которые всплыли в моей голове в момент раздумий показались мне до того жалкими и недостойными, что я отмёл их сразу же. С минуту я просидел в каком-то трансе, ещё не понимая, что согласен на сделку. Ничто в моей душе не противилось этому, и эта готовность испугала меня самого не на шутку. Как будто это не я собирался отдать свой Свет за любимую девушку, а кто-то другой — более смелый и благородный, чем мог быть я. Но это тоже был я.

Я отдал Голду саквояж. На стол он извлёк всё нужное для составления контракта, и я расписался под всеми условиями своею кровью. В любой момент Голд мог переменить решение, сказать, что мой свет ему не нужен, но я знал — колдун этого не сделает. Сделка была выгодна ему.

Когда контракт был закреплён печатью и спрятан в саквояж, к остальным, мистер Голд открыл двери впустил Белль. Она была в своём муслиновом жёлтом платье. Жёлтые глаза на посеревшем лице смотрели хищно в мою сторону, когда Голд вёл её по комнате, обняв за плечи.

— Присядь, моя красавица, — Голд усадил её на кушетку и поднёс флакон. — Выпей. Это уймёт твою жажду. Успокоит твоё сердце. Выпей и ты увидишь волшебный сон…

Белль послушно выпила содержимое и тут же обмякла, Голд придержал её и уложил удобнее.

— Теперь ваша очередь, — Голд протянул опустевшую склянку мне.

— Что мне делать?

— Просто думайте о ней.

Я снова взглянул на Белль — серый налёт с неё уже сошёл, закрытые глаза наверняка снова стали голубыми и чистыми. В них больше не клокотала злоба. Она была прекрасна, моя маленькая невеста, которая никогда не станет моей женой. Жаль, что я так и не отправлюсь с ней в путешествие. Я так залюбовался ею, что и сам не заметил, как бутылочка у моих губ стала наполняться светом. Всё больше и больше. А потом всё прекрасное, что я видел, заволокла красная пелена.

========== Часть 9 ==========

Я очнулся утром в той самой комнате, где ночью заключил сделку с дьяволом. Внутри стоял страшный беспорядок, как будто всю ночь там бесилась свора бешеных собак. Вся моя одежда оказалась разодранной в клочья, но никакого неудобства по этому поводу я не почувствовал и отправился в свою комнату.

Приведя себя в долженствующий для молодого аристократа облик, я вышел к завтраку. Мисс Белль вместе с мистером Голдом уже сидели там и шёпотом переговаривались. Я поприветствовал их, на что они ответили лишь кивками и продолжили разговор. Как будто меня здесь не было. Это могло бы показаться мне странным, но я тоже чувствовал себя так, будто меня здесь не было, а потому никак на это не отреагировал.

— Сэр Гастон так переменился, — заметила Белль, с опаской глянув в мою сторону, но говорила всё равно так, будто меня здесь не было или я был глухим и не мог её слышать.

— Ты же знаешь, милая, — Голд промокнул рот салфеткой и потянулся к бокалу. — Когда отдаёшь Свет, перестаёшь быть прежним. А наш дорогой сэр Гастон широким жестом прошлой ночью отдал всего себя. Ничего удивительного, что он так бледен. Тебе не стоит переживать — он поступил так, как должен был. Всё ради любви.

— Мне жаль его, — Белль отложила приборы и задумчиво посмотрела в окно. — Он показался мне достойней прочих.

— Не стоит, — поморщился Голд. — В первую очередь он возлюбил твои деньги. А остальное — уже заслуга твоих прекрасных голубых глаз. Он поддался очарованию, как все остальные.

— Как и ты.

— Как и я.

Их разговор стал понятен для меня настолько, что я бы мог рассмеяться или закатить истерику, но не видел в этом смысла. Уже нет.

— Должно быть, мистер Голд не забрал ваш свет, потому что в вас его и не было, — заметил я, прожевав кусок ветчины. — Иначе она не смогла бы так спокойно беседовать с человеком, по вине которого умер её отец.

— Вы заблуждаетесь, сэр Гастон, — с нескрываемой жалостью в голосе ответила Белль. — Мой отец должен был умереть, когда мне только исполнилось семь. Он был смертельно болен и уже не мог вставать с постели. У меня больше никого не было. Я продавала вялые розы на улице, чтобы купить отцу лекарства и хоть какой-то еды. Но розы были совсем негодные. Их никто не взял бы даже на украшение для надгробия. Других у меня всё равно не было. Люди проходили мимо и никому не нужны были ни мои цветы, ни я сама. Только он остановился, — Белль перевела дыхание, пригубив из бокала вина, и посмотрела на Голда. — Это со мной, а не с моим отцом была заключена сделка. Спасти папу совсем мистер Голд был не в силах. Для этого не хватило бы всей магии в его стеклянных пузырьках. Я выторговала для отца десять лет безбедной жизни, такой, о которой он и мечтать не мог. Когда десять лет истекли, за одну ночь болезнь вернулась и забрала папу.

— А взамен вы стали красивой приманкой для таких, как я, — спокойно завершил я. — Даже странно, что меня совсем не удивляет ваша выдержка. Какое порочное существо скрывалось под этой милой оболочкой. Вы стоите его. Два уродливых монстра под одной крышей.

Белль вскрикнула и отвернулась. Наверное, она плакала. А может это была очередная игра. Зачем бы ей теперь нужно было разыгрывать передо мной своё огорчение. Мне ровным счётом было на это плевать. Даже упади она передо мной на колени, и начни просить прощения. Чтобы это изменило?