— Не потерял?
— Нет.
— Покажи, — потребовал Освальд.
Джим вынул ключ и, продемонстрировав ушко с оттиском совы, спрятал обратно.
— Убедился?
Освальд кивнул, как будто что-то решая, но быстро послал Джиму широкую улыбку, и они продолжили идти, только теперь Джима снова преследовал шепоток сомнения. И Пугало на этот раз было не причём.
— Слушай, Освальд, я давно хотел тебя спросить…
— О чём, дружище?
— Если у тебя всё время был этот ключ и ты знал, где выход, почему ты давно не выбрался отсюда?
— Раньше здесь было весело.
— А теперь?
— А теперь не очень, — Освальд поёжился.
— Это из-за Профессора?
Освальд молча кивнул и потёр кончик длинного носа, от чего тот чуть вмялся внутрь.
— И давно он у вас появился?
— После слияния, — проворчал Освальд и посмотрел прямо на Джима. — Ты задаёшь слишком много вопросов. Тебе не кажется?
— Прости. Я ведь тут совсем недавно. Позволь задать последний вопрос.
— Задавай.
Джим вытащил пистолет и прижал фальшивку к стене.
— Куда ты дел настоящего Освальда?
— Что? Нет! Я и есть настоящий! — фальцетом заголосил самозванец, бешено вращая глазами.
— Настоящий — хромает. Довольно заметная походка, знаешь ли. Или может, ты мне расскажешь, как успел пройти ускоренный курс лечения? Говори, где Освальд и куда ты меня вёл, иначе я отстрелю твой глиняный нос! — Джим вдавил дуло, и оно до середины утонуло в лицо лже-Освальда.
— Нет-нет-нет! Я просто артист! — завизжал глиноликий и вдруг замолк, вытаращив глаза. — Делай со мной что хочешь, только не бросай меня в терновый куст! — издевательски пропел он и, став совсем гуттаперчевым, размазался по стене грязной штукатуркой и исчез вовсе. В руках у Джима осталась только больничная куртка с номером 113-В.
— Скользкий ублюдок, — выругался Джим и, почувствовав укол в шею, потерял сознание.
====== Ч.3. Один в темноте ======
/Нельзя стать мудрым, не побывав сумасшедшим/
Это была большая операционная. Нет. Скорее пыточная. Джим сидел в большом кресле, пристёгнутый по рукам и ногам. Над его головой громоздился шлем какого-то жуткого прибора с тучей проводов и диодов. Мисс Пибоди настраивала этот устрашающий аппарат, щёлкая тумблерами и закрепляя электроды у Джима на голове.
За спиной раздавалось тоненькое поскуливание, похожее на собачье, но Джим не мог повернуть головы, чтобы убедиться наверняка. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные банками с препаратами — головы, внутренности и конечности, заимствованные у подопытных животных и людей. У ног снова валялся этот проклятый жемчуг, но Джим уже давно придавал ему не больше значения, чем грязи на полу.
Чуть дальше на вбитом у входной двери гвозде висела детская маска поросёнка. А в противоположном углу на столике тихо всхлипывая, сидела та красивая медсестричка — Ли. На ней была только смирительная рубашка, подол которой задрался до пояса, обнажая низ живота и некогда красивые бёдра. Теперь им не хватало значительной части, а обрубки оканчивались окровавленными бинтами.
Джима скрутил беспомощный приступ бешенства.
— Наша милая мисс Томпкинс слишком медленно ходит, — проговорил тихий голос за спиной Джима. — И я решил заменить её милые ножки на… что-нибудь побыстрее. В хранилище у меня как раз есть пара неплохих конечностей на замену. Мисс Пибоди, как закончите, сходите за ними. Холодильник 117-D.
Перед Джимом появился мужчина средних лет, с бородкой и в круглых очках с розоватыми стёклами. При этом казалось, будто его тело не соответствует его голове, и Джим даже понял почему, когда заметил на шее Профессора медицинские швы.
Профессор. Он стянул окровавленные перчатки и сел за стол, чтобы сделать какие-то записи. Ли снова всхлипнула.
— Всё не так уж плохо, мисс Томпкинс, — подмигнул ей Профессор. — В другой раз я заменю вам голову. Это же очевидно, что все беды от головы, особенно если она такая хорошенькая, как у вас.
На пару минут профессор углубился в записи. За спиной продолжала скулить собака. Мисс Пибоди наконец закончила с настройкой аппарата, до конца закрепив все электроды на голове Джима и вышла вон.
— Вот мы и встретились с вами, — скупо улыбнулся Профессор. — Наш неуловимый офицер. Вы долго продержались. Действительно долго. Вы заставали нас поволноваться.
Эта была пауза, сделанная наверняка для того, чтобы Джим мог что-то сказать, но он промолчал. Собака скулила на одной ноте и это угнетало.
— Вы боитесь? Не стоит, — поспешил уверить Профессор. — Вас я резать не буду. Честно признаться, это совершенно не мой профиль. Вивисекция, это… скажем так, увлечение моей низменной сущности, которую, к сожалению, тоже приходится удовлетворять, — Профессор, состроив скорбную мину, жестом очертил ту часть себя, что начиналась ниже шеи. Лично я специализируюсь на куда более тонких материях. Струны разума, мелодии души… Мне всегда было интересно, как они работают…
Струны. Вот оно что. Пытки разума, вспомнил Джим слова мертвеца в красном колпаке. Если бы он раньше прислушался, то не сидел бы сейчас в кресле доктора-садиста.
— Впрочем, прежде чем мы перейдём к самому главному, я бы хотел кое-что от вас получить.
— Что? — спросил Джим, потому что молчание требовало ответа.
— Пациент, по прозвищу Пингвин, передал вам один предмет, который не должен был к вам попадать.
— Мне никто ничего не давал.
— Вы уверены? Есть свидетели…
— Совершенно.
— Что-то мне подсказывает, что вы мне лжёте, — Профессор снова пропал из вида, а вернулся, толкая перед собой инвалидное кресло, в котором, продолжая поскуливать через марлевый кляп, сидел Освальд.
Джим зажмурился до белых кругов и выдохнул.
— Мистер Пингвин сам во всём признался. Пришлось, конечно, с ним немного поработать… — Профессор похлопал Освальда по спине, отчего тот втянул голову в плечи и поморщился. Он был в одних полосатых штанах, а его руки не были связаны, потому что их попросту не было. Плечи оканчивались двумя сплюснутыми культями, которые больше всего напоминали…
— Плавники пингвина, — снова чуть улыбнулся Профессор. — Забавно получилось, вы не находите? Я собирался так же поработать и с ногами, и вот тут наша милая птичка наконец-то запела соловьём. Простите за эту низкую остроту, офицер Гордон. Я отвлёкся.
Освальд продолжал чуть жевать бинт, непривычно злобно поглядывая на своего мучителя. Джим ещё не видел у него такого взгляда. Этот взгляд обещал обидчику кастет, нож, и долгую мучительную расправу. Как будто то, что у него не осталось рук не играло никакой роли.
— Так что вы от меня хотите? — спросил Джим.
— Ключ.
— Так возьмите, — кое-как пожал плечами связанный по рукам и ногам Джим. — Вы могли сто раз меня обыскать. Он где-то в карманах, я его не глотал. Хотя, что-то мне подсказывает, что для вас и это не проблема.
Профессор презрительно ему улыбнулся.
— Хорошо, что вы ещё сохраняете чувства юмора. Вот моё предложение, одно единственное. Вы отдадите мне ключ, а я вас отпускаю.
— Если его вы отпустите со мной.
— Исключено. Мистер Пингвин оказался увлекательным собранием психических патологий. Я не смогу отказать себе в удовольствии покопаться в его голове. Решайте, офицер Гордон. Вы хотите освободиться?
— Из Аркхема?
— Так вы согласны или нет? — проигнорировали встречный вопрос.
Джим посмотрел на Освальда, тот еле заметно мотнул головой — «даже не думай». И, правда. Отдать ключ Профессору, всё равно, что лишить себя жизни.
— Я не понимаю, почему вы сами не можете его взять, — продолжал гнуть свою линию Джим. Он действительно не понимал, что сложного — обшарить его карманы.
— Они не могут, — очень тихо проговорила безногая медсестра из своего угла и жутковато улыбнулась Джиму. — Они уже пытались. Твои карманы полны жемчуга…
— Замолчите, мисс Томпкинс, иначе вы лишитесь ещё какой-нибудь части своего прекрасного тела.
— Так это правда! — полубезумно улыбнулся Джим и захохотал. — Вы как грёбаные вампиры! Вы не можете войти без приглашения и не можете ничего взять без спроса! Это выкрутасы проклятия, я прав? Вы ещё более безрукие, чем Освальд! Вы не способны даже отобрать конфету у ребёнка!
