— Да ты, мой господин, весь горишь. Не нужно ли позвать лекаря?

Полуопущенные ресницы кажутся ей пятном сажи на задумчивом лице. Хаджар касается и второй щеки, прижимает пальцы тыльной стороной — ох, ну подумай сама, Регин, какому мужчине придутся по нраву твои огрубевшие от тетивы и охотничьего ножа руки? — качают головами покойная мать и бабка, — и подбирает слова медленно, неуверенно. Но уже разомкнув губы, передумывает их говорить. Передумывает рассказывать, потому что ее тоски по дому и братьям едва ли будет достаточно. И произносит только одно слово, опустив ресницы и видя перед глазами уходящую вниз скалу и ледяную пасть фьорда.

Прыгай, Регин.

Ледяная вода в мыслях взрывается жалящими кожу брызгами и копьем — рогатиной на медведя — проходит сквозь грудь.

— Селим.