- Вниз! – рявкнул на нее Дядюшка Крунч, - Это бой, а не ярмарочное представление! Передай Тренчу, чтоб следил за машиной. Если котел лопнет от нагрузки, нам всем конец!
Шму неумело козырнула и нырнула на нижние палубы. Ни Дядюшка Крунч, ни Алая Шельма не проводили ее взглядом – над «Воблой» разыгрывалось нечто столь жуткое и захватывающее дух, что глаза, казалось, сами примерзали к небу.
Корабли апперов отпрянули в стороны от пробудившегося стального демона и заметались вокруг него, полосуя воздух разноцветными лучами. Гибель товарища потрясла экипажи апперов, но, судя по всему, не настолько, чтоб отказаться от привычной тактики. Во вторгшемся в небо чудовище они все еще видели вражеский корабль – быть может, более опасный, странный и непривычный, чем прочие корабли обитателей средних высот, но всего лишь корабль.
Это стало самой большой их ошибкой.
Пушки «Аргеста» захлопали друг за другом. Они били не тщательно выверенными залпами, по каледонийской методе, с корректировкой после каждого выстрела, они извергали дым и пламя вразнобой, порождая вместо упорядоченного марша войны сотрясающую небо какофонию из сотен демонических голосов. Били они не всегда точно, но огромная разрушительная мощь вкупе с непредсказуемостью траекторий мгновенно лишила маленькую эскадру апперов боевой инициативы. Сразу два невесомых корабля разлетелись хрустальной пылью, пытаясь атаковать «Аргест» с подветренного борта – кем бы ни были канониры мистера Роузберри и существовали ли они вообще, ошибок они не допускали. Еще один отвесно спикировал сверху, хладнокровно расстреливая пустую палубу, но получил прямое попадание, разворотившее его корпус, и понесся неуправляемо вниз, оставляя за собой хвост из пара и стеклянного крошева.
Другой отчаянный одиночка попытался атаковать «Аргест» с тыла – и успел сделать два или три захода, прежде чем внезапно замер в воздухе, подрагивая, словно попался в невидимые рыбацкие сети. Дядюшка Крунч видел, как беспомощно рвется аппер, но что-то держало его на мертвой привязи долгих полминуты, прежде чем уничтожить – тончайшие ажурные конструкции корабля вдруг стали складываться сами собой, переламываясь друг о друга – точно ребенок неумело пытался разобрать вытащенную из бутыли модель парусника. Хрустальным дождем посыпалось вниз стекло – корабль апперов превратился в бесформенный ком с торчащими из него кусками силового набора. Дядюшка Крунч не хотел даже думать о том, что сталось с его экипажем…
- Чары, - коротко бросил «Малефакс», - Во имя всех колючек Розы, от него разит чарами так, словно внутри пляшут все ведьмы мира!
- Сам вижу, - проворчал Дядюшка Крунч.
Он и в самом деле видел. Как еще один кораблик апперов, замерший прямо во время отчаянного виража, вдруг разлетелся облаком осколков, хотя в его сторону не смотрело ни одно орудие. Как ринувшийся следом за ним ведомый вдруг окрасился алым цветом, точно залитый закатным свечением, и стал медленно растворяться в воздухе, до тех пор, пока от него не осталось лишь зыбкое облако.
- Невероятная мощь… - прошептал «Малефакс» по общей связи, забывшись, - Он не просто меняет молекулярную структуру, это под силу и опытной ведьме. Он буквально рвет дыры в пространстве!
- Тогда почему он еще не превратил «Воблу» в большую тыкву, а нас всех в плотву? – буркнул Дядюшка Крунч, пытаясь скрыть за напускной сердитостью одолевавшую его тревогу, - Или не заставил нас остановиться?
- Не знаю, - подумав, ответил гомункул, - Быть может, «Вобла» сбивает его своей необычностью, фонтанируя магией во все стороны. Ему нужно время, чтоб подобрать ключ. Что ж, немного времени мы выиграли. Но лишь немного. Даже если мы будем спускаться на предельной скорости, через несколько минут «Аргест» покончит с апперами и возьмется за нас…
Апперы не собирались выходить из боя. Даже потеряв добрую половину своего флота, они пытались заклевать «Аргест», словно отказываясь понимать, что бой давно вышел за пределы привычных им тактических схем. Он больше не был боем, он превратился в размеренное уничтожение. На глазах у Дядюшки Крунча сразу два изящных корабля вдруг начали чернеть на лету, словно обугливались от жара. Они не успели выйти на курс атаки – порыв бокового ветра превратил их в плывущие в небе облачка темного праха…
- Тревога, - вдруг объявил «Малефакс» незнакомым голосом, - К нам идет один из кораблей апперов.
- Возможно, ищет укрытия или помощи, - предположил Дядюшка Крунч.
- Нет, его курс слишком… Берегитесь! Он идет в атаку!
Несмотря на то, что облаков вокруг «Воблы» не было, корабль апперов возник неожиданно, точно его на бескрайнем небесном холсте мгновенно нарисовала чья-то шаловливая рука, уронив на голубой фон каплю золотистой краски. Он шел со стороны кормы с превышением футов в сто, но шел так быстро, что должен был настичь баркентину самое малое через четверть минуты.
- Сейчас я дам ему торжественный салют, - мрачно пообещал Габерон, - Пусть поищет себе рыбку повкуснее…
- Ты на гандеке? – воскликнула Алая Шельма с удивлением, - Что ты там делаешь?
- Я канонир, капитанесса, сэр, - Дядюшка Крунч представил, как Габерон в этот момент залихватски отдает честь, - Превращать корабли в обломки – моя работа. Тренч, запальник!
- Ты не попадешь!
- Так же говорила одна моя знакомая, когда… Ух!
Ретирадные орудийные порты гандека располагались футов на пятнадцать ниже квартердека, оттого Дядюшка Крунч не увидел вспышки пламени, лишь длинный закручивающийся язык сгоревшего пороха. Выстрел прозвучал сухо, как отсыревшая хлопушка – на больших высотах многое звучит непривычно…
Аппер уклонился так легко, словно в него швырнули яблоком. Размытая тень его корабля в первый миг настигла «Воблу», а во второй - невесомо скользнула на уровне топ-мачты, расчертив небо лучом, цветом похожим на расплавленное серебро. Он не выглядел ни опасным, ни раскаленным, но Дядюшка Крунч понял, что произойдет, еще до того, как этот луч коснулся баркентины.
Все произошло так быстро, что Дядюшка Крунч успел лишь схватиться за поручни мостика, опасаясь толчка. Но толчка не было. Опаленная небесным лучом у основания бизань-мачта вдруг покосилась и стала заваливаться на бок, точно исполинское дерево, которое подрубили топором. Резко запахло горелым деревом, потом парусиной, потом чем-то едким, непривычным…
Дядюшка Крунч обмер, не в силах поверить в то, что видит. Бизань-мачта накренилась и стала медленно заваливаться на подветренный борт, двигаясь так неестественно медленно, словно он видел магическое изображение, созданное гомункулом, но пущенное в замедленной скорости.
Мачта рухнула как подкошенная, разрывая густую сеть опутывающих ее талей и канатов, на лету превращаясь в беспорядочные обломки рангоута, в которых запутались огромные бьющиеся дымные бабочки – клочья горящих парусов.
Обломки рухнули на верхнюю палубу, окатив капитанский мостик волной жара и облаком мелкой сажи. Многие из них горели и цвет пламени казался неестественно ярким, почти вишневым, в окружающей «Воблу» морозной стуже. Где-то наверху трещали тлеющие обрывки канатов. Дядюшка Крунч не шевельнулся даже когда за штурвалом хрипло закашлялась от дыма Алая Шельма.
То, что он увидел, было не просто дьявольским чудом или святотатством. В одно мгновенье, которого обычному человеку не хватило бы даже для того, чтоб набрать воздуха в грудь, «Вобла» превратилась из уверенно идущей вперед баркентины в дрожащий на ветру факел. Это было похоже на удар рапиры мистера Роузберри, только в этот раз он пронзил абордажного голема насквозь, через броневую сталь. Ему показалось, что «Вобла» закричала от боли, но это, должно быть, был лишь треск обожженного дерева. Ход ее сразу сделался рваным, неуверенным, уцелевшие мачты заскрипели от напряжения.
- Потеряли бизань, - доложил «Малефакс» с бесстрастностью, от которой Дядюшку Крунча замутило, - Задымление на верхней палубе. Надеюсь, огонь не перекинется на…
- Где он?! – закричал, срывая голос, по общей связи Габерон, - Где он? Ринни, дай мне навестись!
