Дядюшка Крунч знал о том, как стреляют орудия. Как выплевывают тяжеленые ядра, окутываясь грязной рваной пеленой, старомодные бомбарды. Как выдыхают дымные узкие языки карронады. Как хрипло, по-животному, лязгают каледонийские нарезные стволы. Этот выстрел не был похож на все, виденные им прежде. Он даже не был похож на выстрел. Из дула на двадцатифутовую высоту вырвался змеистый серый язык, на миг раскроив небо на две части. Звук пришел позже – оглушительный грохот непривычной частоты, басовитый и вместе с тем как будто вкручивающийся в голову. Словно многотонное стальное чудовище издало громогласный рык.

Высоко в небе что-то вспыхнуло и обратилось каскадом золотых и серебряных осколков, посыпавшихся вниз, словно части лопнувшей хрустальной игрушки.

- Минус один, - бесстрастно сообщил «Малефакс», - Акулы не договорились.

Все началось даже быстрее, чем он успел закончить. Корабли апперов устремились в атаку, беззвучно и слаженно, как подхваченные вихрем пылинки. Им не было нужды собираться в атакующую формацию или выписывать фигуры высшего пилотажа, если у них и было какое-то представление о тактическом искусстве, оно столь сильно отличалось от общепринятого человеческого, что его можно было принять за хаотичные маневры.

Разыгравшийся в высоте бой с палубы «Воблы» выглядел причудливым танцем сказочных воздушных созданий, тем более, что он не сопровождался ни грохотом выстрелов, ни пороховыми разрывами. Дядюшке Крунчу поначалу казалось, что единственным звуком, доносящимся до них, был едва слышимый шелест ветра под гибкими крыльями. Но это был не танец и не феерия бесплотных магических образов. Это было сражение двух исполинских сил, яростное и скоротечное.

Апперы набросились на неуклюжую махину «Аргеста» с разных сторон, как стая голодных катранов, поливая его потоками ослепительного переливающегося света. В каждом крошечном корабле словно был установлен прожектор невероятной мощности, но Дядюшка Крунч ни за что б не встал на пути у этого света, слишком уж хорошо он видел, как шипел черный металл в тех местах, где его касались лучи апперов, превращаясь в пузыри и стекая по корпусу.

- Тепловое оружие! – выдохнула Алая Шельма, заворожено наблюдая за беззвучным сражением, наполнившим небо разноцветными вспышками, - Я думала, это все выдумки…

Ей никто не ответил – все следили за небом.

Сразу два или три корабля апперов, проскользнув тенями под килем «Аргеста», обрушили свои лучи на надстройку – в точке их соприкосновения с корпусом металл побелел и стал медленно скручиваться тягучими белыми струпьями. Еще двое прошлись вдоль правого борта, осыпая броню крохотными световыми импульсами, похожими на россыпи серебряных стрел. Их касание со стороны казалось почти незаметным, но датчики Дядюшки Крунча еще недостаточно замерли, чтобы не чувствовать вспышки исходящего от корабля жара. Самый дерзкий аппер завис прямо над палубой «Аргеста» - самоуверенная стеклянная рыбешка в вызывающей золотистой окраске – точно нарочно вызывал мистера Роузберри на бой.

Апперы двигались с умопомрачительной скоростью, то зависая и жаля «Аргест» в уязвимое брюхо, то уносясь прочь, с такой легкостью, словно не ощущали ни сопротивления воздуха, ни силы тяжести. Рисунок их боя завораживал, как завораживают движения профессионального фехтовальщика, только сейчас полем боя был не очерченный круг и не фехтовальный зал, а бездонный небесный океан.

- Апперы, пожалуй, возьмут верх, - решил «Малефакс», тоже сосредоточенно наблюдавший за боем, - На их стороне численное превосходство, я фиксирую как минимум двенадцать целей. «Аргесту» нечем отвечать. Мало иметь потенциальную мощь, надо уметь превратить ее в силу. Прелестная капитанесса, не пора ли нам бежать? Или вы решили досмотреть акт до конца, раз уж заплатили за билет?

Алая Шельма сморгнула – сейчас она тоже зачарованно смотрела вверх.

- Смена курса! – приказала она, - Десять градусов влево и резкое снижение! Если мы не до конца выхлебали благосклонность Розы, она пошлет нам кучевые облака на низких высотах. Тогда у нас будет шанс вырваться, пока апперы обгладывают «Аргест».

Покорная штурвалу «Вобла», отчаянно скрипя, принялась отрываться от окутанного разноцветными вспышками «Аргеста», одновременно теряя высоту. Она снижалась медленно, едва заметно, но Дядюшка Крунч не собирался торопить ее – он знал, как часто корпуса кораблей раскалываются от перегрузки при небрежном спуске.

Они не успели отойти и на два кабельтова, когда демон «Аргеста» проснулся.

Сперва Дядюшке Крунчу показалось, что его линзы покрылись изморозью изнутри – то, что происходило в небе, никак не могло происходить на самом деле. И только когда «Малефакс» неразборчиво выругался на незнакомой голему смеси небоходов южного полушария, он взял в лапу подзорную трубу.

«Аргест» менялся. Это было невозможно, но теперь Дядюшка Крунч видел это отчетливо, хоть и сквозь пласты тончайших ледяных облаков. Развороченный попаданиями апперов багряно-черный металл тек, меняя форму, но с каждой секундой форма эта становилась все более и более зловещей. Из палубы и бортов вырастали стальные зазубренные шипы, каждый размером больше бушприта «Воблы». Это было похоже на семя, из которого, высвобождаясь, стремительно выпрастывается растение с острыми корнями и зазубренными ветвями.

Форштевень корабля задрожал, и вдруг пополз вверх, отчего посреди носа распахнулась металлическая рана футов двадцати в высоту. Это не было следом апперского энергетического луча, это была пасть – огромная, обрамленная бронепластинами пасть с уродливыми, торчащими в разные стороны, зубами из оплавленного металла. В этой пасти что-то ворочалось, шипело, выплескиваясь в воздух струями темной клокочущей жижи, похожей на раскаленное масло.

Корпус раздавался во все стороны сразу, словно внутри «Аргеста» взорвался котел невероятной мощи, но эта деформация не была агонией – она была прелюдией. Моментом перерождения. Надстройка разрасталась в стороны, пуская многочисленные побеги, пока не превратилась в подобие жутко искаженной крепостной башни, усеянной шипами и отростками. Прежде ровная палуба вздыбилась рыбьей чешуей, в провалах между броневыми плитами возникло что-то полужидкое, похожее на китовый жир. Киль раздался в ширину, превращаясь в огромное бронированное брюхо, тоже ощетинившееся шипами.

- Эй, что у вас там? – нетерпеливо спросила Корди, сидящая где-то в ледяной темноте, над балластными цистернами, - Почему все замолчали? Я чувствую в воздухе столько магии, что аж кожу жжет!

- Лучше тебе этого не знать, корюшка, - медленно ответил ей Дядюшка Крунч, - Обхвати своего кота посильнее и не смей высовываться.

Алая Шельма с неприкрытым ужасом на обмороженном лице наблюдала за рождением истинного «Аргеста». Но услышав голос ведьмы, нашла в себе силы сказать:

- Сиди там, Корди. Мне нужна будет твоя помощь. Возможно, очень-очень скоро…

Апперы, стремительно порхающие в небе, замерли, обратившись флюоресцирующими рыбешками. Возможно, их тоже заворожило зрелище чудовищной трансформации. Только они были еще ближе, почти в самом ее эпицентре, и оттого оказались парализованы этим жутким необъяснимым видом. Возможно, они и рады были бы убраться оттуда, но теперь другая воля – чужая, злая, кипящая от ярости – вступила в бой. Воля, которую выковывали семь долгих лет, превращая ее в самое страшное оружие разрушения во всем небесном океане.

«Аргест» принял бой.

* * *

Первый аппер – тот самый, что дерзко висел над самой палубой – просто исчез. Превратился в россыпь крошечных осколков, словно кто-то сдул с ладони горсть мелкой медной стружки. Это было даже не убийство, не разрушение. Это было прекращение существования, превращение чего-то живого и сложного во что-то никчемное и бесполезное…

- Он словно раздавил золотую рыбку… - завороженно прошептала Шму.

Она тоже стояла на верхней палубе – любопытство оказалось сильнее страха. Изо рта ассассина пар вырывался не облаками, а крохотными струйками – должно быть, от страха, она почти забыла, как дышать.