- Интересно, как ты себе это представляешь? – Габерон мечтательно зажмурился, глядя на солнце, - «Здравствуйте, господа, я внучка Восточного Хуракана, а вы случайно захватили то, что принадлежит мне. Будьте добры, прикажите погрузить «Аргест» в трюм моего корабля и не вяжите слишком много узлов, когда станете его паковать» - так, что ли?

- Решим по обстановке, - сдержанно ответила она, - В конце концов, Эребус скорее похож на провинциальную канцелярию, а не на склад оружия. Вчетвером мы быстро поставим тамошних клерков на место. А если нет… Что ж, вариант с бомбардировкой острова не стоит откладывать насовсем. В общем, считайте, что Роза самолично раздала нам карты. Если все пойдет по плану, через пару месяцев любой из вас сможет стать капитаном своего собственного пиратского корабля! Черт возьми, да что корабля, целой пиратской эскадры!

- Чур, я буду именоваться пират-адмиралом! – Габерон широко ухмыльнулся, - Закажу себе роскошную шляпу с трехцветными перьями! Или нет, лучше сделай меня губернатором какого-нибудь большого острова на средней высоте, где растут оливки и инжир…

- Сможешь стать хоть верховным пугалом, - Алая Шельма прищурилась, - И обхаживать прелестных пейзанок до конца своих дней. Если все пойдет согласно плану, через неделю мы все станем самыми известными пиратами за все время существования неба!

- А если нет? – тихо спросила Шму.

Алая Шельма вздернула подбородок.

- Значит останемся до конца времен Паточной Бандой.

* * *

Время в пути летело быстрее, чем обычно. Но с каждой милей, которую преодолевала «Вобла», устремившись на север, Дядюшка Крунч ловил себя на мысли, что стремительный бег корабля не радует его, как прежде. Где-то внутри между слоями старой патины и брони словно возникла новая деталь, не предусмотренная его конструкцией, и деталь эта изо дня в день увеличивалась, отчего передаточным механизмам и поршням оставалось все меньше места для работы.

Люди называют подобное чувство тревогой. Чтобы загнать его поглубже, Дядюшка Крунч делал все то, что положено делать старшему помощнику, а иногда и значительно сверх того. Лично перебрал запасы парусины, отбраковав негодные куски. Учинил настоящую ревизию рангоуту, заставляя Шму осматривать каждый дюйм стеньг и рей, отчего ассассин под конец едва держалась на ногах. Без конца утомлял «Малефакса», заставляя его раз за разом пересчитывать курс с учетом всех второстепенных ветров.

Ошибок не было. «Вобла» работала как старые часы с поистершимся, но все еще надежным механизмом, и даже короткие вспышки магии не могли нарушить заведенного на борту порядка. От этого чувство тревоги отчего-то становилось еще сильнее. Отчаявшись обнаружить его причину, Дядюшка Крунч разложил вокруг себя уцелевшие карты ветров и взялся за навигацию, хотя в этом не было нужды. Сейчас ему надо было занять себя хоть чем-нибудь.

Западный Забияка донес их почти до самой южной границы Каледонии, но затем резко заворачивал в сторону и снижал высоту – в Каледонии для него, жителя южных широт, было слишком прохладно. «Вобла» легко распрощалась с ним, чтоб нащупать пульсирующую жилу Пьяного Танцора, который с весной делался непредсказуемым и хаотичным, но сейчас вел себя на редкость благоразумно. Спустя триста миль «Вобла» покинет и его, чтоб оседлать Трех Бойких Карасей, чья сплетенная из нескольких потоков струя умчит корабль далеко на север. Уже у самого Эребуса придется выбирать, какому ветру довериться – Сонной Бесс или Бродяге-Посвистуну. Сонная Бесс не отличается ни силой, ни норовом, зато дует на нижних высотах, что понравится капитанессе – не придется лишний раз мозолить глаза апперам. Посвистун же взимет плату за свою скорость, заставив их сделать лишнюю сотню к востоку…

Приготовления к собственному преображению заняли у Дядюшки Крунча совсем немного времени. Тренч, не первый месяц смазывавший голему скрипящие шарниры и перебирающий тяги, оказался превосходным помощником. Из старого хлама, найденного в недрах «Воблы» он в пару дней соорудил подобие рыцарского снаряжения, которое крепилось поверх его собственного корпуса, делая его еще более громоздким и неуклюжим. Навесные куски подкрашенного кровельного железа скрыли хищные обводы брони, фальшивые радиаторные решетки и кожух водяного охлаждения придали еще больше внешней неуклюжести, а торчащие во все стороны патрубки окончательно сделали похожим на те бездумные куски металла, что с упорством заводных механизмов таскают ящики в доках Унии.

Труднее всего было отказаться от рук. Вместо острых абордажных захватов, которыми Дядюшка Крунч управлялся с удивительной ловкостью, орудуя секстантом или подзорной трубой, пришлось установить простейшие хватательные конечности, смахивающие на увеличенные во много раз щипцы. Ни своей силой, ни ловкостью они не могли соперничать с тем, к чему привык голем, так что два последних дня Дядюшка Крунч провел в еще более мрачном расположении духа, беспрерывно ворча и меряя верхнюю палубу баркентины огромными шагами.

«Не рви шестерни, - говорил он сам себе иной раз, устав от выматывающего, как затяжной шторм, беспокойства, - Ринриетта, быть может, излишне горяча, но голова у нее ясная. И Роза, как будто, в кои-то веки нам благоволит…»

Последнее было правдой – в чужом для нее небе Унии «Вобла» шла удивительно спокойно, не встречая ни малейшего сопротивления. Развивающийся на грот-мачте фальшивый флаг, куда менее броский, чем алое полотнище с двумя рыбами, не привлекал ни малейшего внимания прочих судов – при виде баркентины никто не торопился спешно покинуть эшелон или сменить ветер. Грузные торговые шхуны беспечно барражировали неподалеку, точно сонные сытые рыбы, даже не догадываясь, что двигаются почти вплотную к опасному хищнику.

Границу Каледонии они прошли без остановки, точно та в самом деле была лишь призрачной линией на карте, а не грозной невидимой стеной. Сидящая на грот-марсе Корди долго не могла оторвать глаз от тяжелых монолитных мониторов, чьи многотонные корпуса безмятежно пачкали небо дымом из великого множества труб. Сегодня эти грозные хищники, ощетинившиеся стволами, не обращали на «Воблу» ни малейшего внимания. Несмотря на это, экипаж баркентины вздохнул с облегчением лишь после того, как грозные силуэты каледонийских кораблей растворились в облаках. Облаков этих делалось все больше и больше с каждой пройденной милей. Похожие на разрозненные комки манной каши, они постепенно сгущались, объединяясь в огромные пуховые громады, столь большие, что «Вобла» на их фоне казалась соринкой, влекомой ветром.

- Нас даже не остановили! – ликовала Корди, прыгая по грот-марсу, - Молодец, «Малефакс»!

Истая каледонийка, она с удовольствием вдыхала влажный воздух родных палестин, не находя в облачном месиве ничего необычного.

- Разумеется, пропустили, - самодовольно заметил «Малефакс», - С какой стати им нас не пропускать, если мы – торговый бриг «Чавыча», везущий груз трепангов?

- Ты так просто это сделал?

- Острова Каледонии не очень-то плодородны, они зависимы от импортных поставок. Каждый день границу пересекают десятки кораблей, везущие тысячи тонн груза. Проверять каждый корабль – не справишься за всю жизнь. Что до каледонийских гомункулов, они не очень-то поумнели за последнее время.

- Значит, ты провел их? - ведьма заливисто рассмеялась, заложив развевающиеся хвосты за уши, - Провел самых современных гомункулов Каледонии, как слепых бычков?

- И это было не самой простой работой, смею заметить, - саркастичный голос гомункула немного потеплел, - Гомункулы береговой охраны куда современнее меня, у них иной, более совершенный, узор чар. Их магические контуры работают необычайно слаженно, а уж по части математических расчетов любой из них даст мне огромную фору. Будь мы кораблями, я бы выглядел дряхлой шаландой на фоне сверкающих клипперов.

- Но ты обошел их, разве не так?

- Ты небоход и должна знать, что скорость не всегда определяется площадью паруса, - нравоучительно заметил «Малефакс», - Здесь играет роль и то, как ты управляешься с ветром, как маневрируешь. Тот, кто умеет ловко хватать галсы, всегда окажется впереди, это подтвердит тебе Дядюшка Крунч.