- Тебе нужно зелье? Сейчас сделаю, - ведьма вскочила, мимоходом одернув юбку, - Какое? Хочешь зелье-смешинку? От него смеются по нескольку часов к ряду. Впрочем, тебе, наверно, не стоит. Габерона наверняка хватит удар, да и капитанесса… А хочешь сонное зелье? Проспишь целую неделю подряд!
«Что-то, чтоб уничтожить воспоминания. Чтоб очиститься. Чтоб вернуть Пустоту».
Но она не смогла произнести этого вслух.
- Что-то от воспоминаний… - выдавила Шму, чувствуя, как бледнеет.
- Ах, это… Сейчас.
Корди бросилась к рундуку, стоявшему в изголовье койки, откинула тяжелую крышку и принялась что-то перебирать, неразборчиво бормоча себе под нос.
- Зелье гиперответственности… Абрикосовое счастье… Рыбки-тыковки, а эта дрянь уже застоялась!.. Где же оно… О! Нашла!
Она протянула Шму пузатую склянку вроде тех, в которых обычно держат туалетную воду. Цвет у жидкости был неприятный, темный, как отвар из водорослей, а еще она выглядела непривычно густой. Шму она показалась знакомой.
- Это… - неуверенно начала ей.
- «Глоток бездны», - Корди тряхнула многочисленными хвостами, - Ты же сама хотела что-то для воспоминаний, да? Хорошая штука, если не брать через край. Кусочек прошлого, который ты переживаешь еще раз. Ты ведь это хотела?
Шму оцепенела настолько, что не сразу заметила, как склянка оказалась у нее в руке. Стекло на ощупь было твердым, но почему-то успокаивающе теплым.
- Кто-то хочет глоточек прошлого? – Корди хитро подмигнула ей, - Завидую тебе, Шму. Знаешь, у меня в прошлом осталось не так много тех вещей, которые я бы хотела прожить еще раз. У тебя, наверно, там осталось что-то хорошее. Держи. Только не вздумай пить все за раз. Здесь не меньше полудюжины порций. Не бойся, я никому не скажу. Прошлое – это такая штука… Короче, это то, что принадлежит только тебе одному, верно?
Шму попыталась возразить, но не смогла – не хватило духу. Она пробормотала что-то похожее на благодарность и поспешила спрятать склянку. Она дойдет до верхней палубы и бросит ее за борт, чтоб не обидеть ведьму. Впрочем, у той сейчас достаточно хлопот с мистером Хнумром, может и вовсе забудет про это злосчастное зелье...
- Ну, иди-иди. Наслаждайся прошлым. А мы с мистером Хнумром останемся в грустном настоящем…
Шму попятилась и сама не заметила, как очутилась снаружи.
Спасаясь от невеселых мыслей, она забралась так высоко, как смогла, на самую верхушку грот-стеньги. Грот-стеньга – не лучшее место на корабле после заката. «Вобла» шла ниже уровня облачности, но ее мачты частенько рассекали очередное висящее по курсу облако, отчего Шму то и дело прохватывало ледяной сыростью. Только детям позволительно думать, что облака – мягкие и пушистые, как подушки из драгоценных гусиных перьев. Любой небоход, сделавший хоть один рейс, знает – облака мокрые и противные на ощупь. Если нырнешь в облако, кажущееся издалека белоснежным и невесомым, выйдешь мокрым с ног до головы и взъерошенным. Но сейчас Шму не обращала на это внимания, как и на многое другое. Она привыкла игнорировать жалобы тела.
Золотые рыбки…
Шму как завороженная глядела на склянку, намертво зажатую в пальцах. Это было так жутко, словно она смотрела в разверзнутую пасть Марева, но в то же время и завораживающе. Глоток бездны. Любят же эти ведьмы придумывать страшные имена… Может, ничего и не случится, если она выпьет один маленький глоточек? Или даже просто капнет на язык? Тогда, на Порт-Адамсе, она выпила добрых полпинты, да еще и залпом, вот пустоту внутри и покоробило. А если осторожно, на кончик языка…
Шму вздрогнула всем телом так, что едва не выронила зелье, даром что пальцы свело намертво. Показалось ей или сквозь пленку облаков по правому борту «Воблы» что-то шевельнулось. Шму мгновенно онемела, забыв про зелье. Что если это акула? Или кит-убийца? А может, страшный дауни, который подобрался к ничего не подозревающему кораблю, чтоб сцапать какого-нибудь зазевавшегося члена экипажа и утащить на самую глубину, где люди дышат не воздухом, а раскаленным Маревом… Надо крикнуть вахтенного, но горло вдруг стиснуло так, что не вдохнуть. Что-то большое, вытянутое тянулось к борту «Воблы», целеустремленно и уверенно, до него оставалось не больше пятидесяти футов.
Наконец Шму смогла закричать. Крик получился негромкий, хриплый, на палубе его и не услышат за скрипом такелажа…
Но услышали.
- Что стряслось, Шму?
Шму оглянулась, пытаясь понять, кто к ней обращается. Ни на грот-стеньге, ни на окружающем ее рангоуте никого не было. С ней говорила пустота…
- Эй, не вздумай свалиться с мачты. Это я, «Малефакс». Ты в порядке? Выглядишь как… Как самая жуткая из всех дохлых рыб, что мне приходилось видеть. В чем дело?
- Т-там… - выдавила Шму, указывая дрожащим пальцем в темноту, - Оно…
- Ого, - «Малефакс» присвистнул и Шму показалось, что теплый ветер одобрительно прошелестел по ее спине, точно погладил, - А ты глазастая. Эй! Всем на борту! Тревога! Судно по правому борту!..
* * *
- Я думала, ты наблюдаешь за магическим полем, - проворчала Алая Шельма, поправляя перевязь с саблей, - Или ты опять увлекся своими проклятыми парадоксами на ночном дежурстве?
Она выглядела раздраженной и наспех одетой. Китель застегнут неровно, треуголка торчит на самом затылке, ремень не затянут. Видно, собиралась ко сну, когда бортовой гомункул сыграл тревогу, перепугав весь экипаж.
- Моей вины здесь нет, прелестная капитанесса, - с достоинством ответил «Малефакс», - Как вам известно, мое чутье распознает магическое излучение в окружающем пространстве, и тем лучше и отчетливее, чем оно интенсивнее. В хорошую погоду я чую баржу с двухсот миль! Но это не баржа. И, с позволения сказать, не корабль. Это утлая лодчонка.
Злость в глазах капитанессы быстро потухла. На смену ей пришло любопытство.
- Расстояние?
- Семьдесят пять футов.
- Жертва кораблекрушения?
- Возможно, - небрежно заметил гомункул, - А может, ее просто сорвало с палубы какой-нибудь шхуны. Мало ли мусора болтается на здешних ветрах…
- Гелиограф! – потребовала капитанесса, протягивая руку, - Надо узнать, есть ли кто живой на борту.
Габерон ухмыльнулся. В отличие от капитанессы, он был одет в отлично выглаженный костюм, расчесан и источал запах, от которого у Шму отказывал вестибулярный аппарат.
- Смею заметить, капитанесса, сэр, от гелиографа мало проку в темноте. Кроме того, вам определенно опасно связываться с этим аппаратом. Или же стоит хотя бы держать перед глазами памятку с сигналами. Отчасти именно из-за вас о Паточной Банде ходит такое впечатляющее количество нелепых слухов и легенд…
Алая Шельма покраснела. Совсем немного, насколько могла судить Шму, но этого оказалось достаточно, чтоб Габерон закашлялся и сделал вид, что внимательнейшим образом наблюдает за шлюпкой. Та шла без паруса, слепыми галсами, явно никем не управляемая и, кажется, пустая.
- Спасибо за совет, господин канонир. Вы видите кого-нибудь в шлюпке?
- В такой-то темноте и остров не увидишь, пока носом не упрешься…
- Хорошо. Господин первый помощник, заводите крюк.
Дядюшка Крунч кивнул и принялся разматывать цепь. Огромный абордажный крюк в его лапах выглядел не больше рыболовного крючка.
- Уверена, Ринриетта? – только и спросил он, приготовившись для броска, - Нам не стоило бы терять ход до Каллиопы. Мало ли кого носит по небу…
- Уверена, - решительно кивнула та, - Это не задержит «Воблу». Добыча сама лезет в пасть. Если это потерпевший кораблекрушение, мы окажем ему помощь и подкинем до ближайшего острова Унии. Если это шлюп торговца, мы изымем его груз.
- Там всего груза – пустое ведро да сломанные весла, - пробормотал Габерон, - Но как прикажете. Давай, старик.
Стальные руки Дядюшки Крунча негромко заскрипели и, со звоном распрямившись, метнули абордажный крюк куда-то в ночь, так резко, что Шму даже не успела испугаться.