Джан Нарлигар («Таймс оф Индиа»): В данное время истеблишмент большинства крупных стран придерживается политики цивилизационного гомеостаза. Не считается ли вы, что ваш проект противоречит этой идеологии, и в случае реализации разрушит с таким трудом поддерживаемый гомеостаз?

А. С.: На этот вопрос наш ответ будет самым коротким: да, считаем. Да, разрушит.

В зале на несколько секунд воцарилась тишина, и было непонятно, чем она закончится. Вопреки всем ожиданиям, закончилась она нарастающими аплодисментами.

– Что же, на этой оптимистической ноте я предлагаю закончить вопросы и перейти к кулуарному общению, – заключил ведущий. – Давайте еще раз поблагодарим выступавших.

После пресс конференции к организаторам подошел парень лет тридцати пяти с буйной черной шевелюрой.

– Роб Ваксман, научный сотрудник ЦЕРНа, хотел бы завербоваться к вам в команду.

– Ну, рассказывайте, кто вы есть.

– Всю жизнь работал с разнообразными данными, в чем достиг изрядного профессионализма. Физика и астрофизика высоких энергий. Интересные данные кончились, но я нашел себе хобби в области искусственного интеллекта. Я бьюсь над задачей с условным названием «реплика человека». Например, вас донимают журналисты с просьбой дать интервью. Вы даете десяток интервью, и вам это жутко надоедает. Тогда вы даете запись этих интервью мне, я задаю вам дополнительную серию вопросов, после чего формирую вашу реплику – своеобразную базу данных, с которой работает довольно хитрый софт, сочетающий обычные коды и тренируемые нейронные сети. Когда к вам обратится одиннадцатый журналист, вы соедините его по видеоканалу не с собой, а с репликой. Она воспроизведет ваши ответы на его вопросы так, что он не поймет, что имеет дело не с живым человеком, а с моделью человека. Ваша логика, ваши интонации, ваши типичные дефекты речи – все будет адекватно и к месту воспроизведено на основе того, что вы наговорили раньше. Это будет не нарезка из ваших слов. Это, грубо говоря, будет именно ваша модель. Журналист будет доволен, и вы будете довольны, посмотрев или прочитав интервью. Но это в порядке шутки.

Конечно, все несколько сложней. Есть «скелетная реплика» – что-то вроде обобщенной модели коммуникаций человека. Потом, когда к ней добавляются ваши разговоры, высказывания, реакция, модель начинает приобретать ваши черты. Конечно, десятком интервью здесь не отделаться – нужны месяцы чистого времени записей, чтобы реплика стала похожа на вас. Это серьезный труд. Чем больше разнообразного материала будет записано, тем больше будет сходство. Одного знакомого я уже обманул, подсунув в ответ на телефонный звонок свою реплику вместо себя. Знакомый ничего не заподозрил. Можно сказать, пройден тест Тьюринга, правда, пока лишь в расслабленной трехминутной беседе. А сегодня я наконец понял, зачем все это нужно.

Реплика может работать через тысячи лет, когда оригинала давным-давно нет на белом свете. Реплика заботливых родителей сможет воспитывать малыша, появившегося на свет через двадцать тысяч лет в шестидесяти световых годах, не важно – в виде голограммы или образа на экране.

– Достаточно. Напомните, как вас зовут.

– Роб Ваксман.

– Не могли бы вы слетать к нам в Монголию и выступить на семинаре? Все оплатим. Только, пожалуйста, лично. С вашей репликой еще успеем пообщаться.

– Хорошо, в Монголию, так в Монголию. Явлюсь собственной персоной, а реплика будет отвечать на вопросы после доклада.

– Что ж, у нас уже есть Рыжий Ваксман, теперь будет и Черный…

– О, смотрите, там, кажется, еще несколько потенциальных рекрутов хотят пообщаться…

– Похоже, мир начал меняться, – сказал Роланд.

– Да, – согласился Алекс, – увидеть столько осмысленных лиц в одном месте я никак не ожидал. Что-то и вправду меняется.

– Сидим мы в своей резервации и ничего не видим оттуда. Если и выбираемся, то галопом. Вот и не заметили важных перемен, – добавил Джин.

Все трое ошиблись. Мир как таковой не менялся. Просто в нем начала кристаллизоваться тончайшая прослойка, которая изменит мир лет через 20–30. Ее-то они и увидели в конференц-зале ЦЕРНа.

Нам всегда интересно, как аукаются в мире наши действия и заявления, и мы лезем в Сеть, выковыривая там высказывания и комментарии в свой адрес, радуемся и огорчаемся. В этом нет ничего предосудительного, человек должен чувствовать обратную связь. Мы лезем в Сеть и чаще всего разочаровываемся – не тем, что реакция на нас отрицательна, а тем, что она слабая. Обычно слабоположительная. Именно это и обнаружили наши герои через несколько дней после пресс-конференции, просматривая упоминания о ней. Крупные информационные агентства лишь одной строкой упомянули сам факт мероприятия, несмотря на то, что их корреспонденты были в зале и даже задавали вопросы. Видимо, с их точки зрения информационный повод оказался слабоват.

– Камень, кинутый нами в болото, оказался слишком маленьким, – подытожил Алекс.

– Или болото слишком вязким, – добавил Роланд.

– Просто вы бездарно провели пресс-конференцию, – выдвинул свою версию Хосе. Впрочем, если бы вы провели ее замечательно, результат был бы тот же, поскольку мир бездарен сам по себе как таковой.

– Ну так я и говорю – болото! Но в этом болоте водятся чудесные экземпляры. Вот письмо пришло на публичный ящик Ковчега от школьника. Зачитать?

– Давай, может быть, развеемся немного.

– «Дорогие профессора Александр Селин, Роланд Вольф и Юджин Куни!

Меня зовут Уильям Пак, я учусь в девятом классе средней школы города Стамбула. Прослушав Вашу пресс-конференцию, я твердо решил посвятить свою жизнь “Ковчегу”. Я увлекаюсь физикой, математикой и биологией. Школа у нас плохая, но я много занимаюсь самостоятельно. Научился дифференцировать и брать простые интегралы. Сейчас тренируюсь решать обыкновенные дифференциальные уравнения на компьютере. Изучил специальную теорию относительности, умею решать задачи по релятивистской механике с помощью четырехвекторов. У меня к вам вопрос: куда мне лучше поступать через два года, чтобы потом наверняка устроиться на работу по “Ковчегу”? Я бы начал готовиться к поступлению прямо сейчас. Также я буду читать литературу по проекту и думать, чем именно займусь в будущем.

Искренне Ваш,

Билл Пак»

– Парня надо срочно вытаскивать к нам пока не погас. Когда экзамены в интернат при физфаке?

– Через месяц. Но тут часто возникают проблемы с родителями.

– На этот случай есть заочная школа. В любом случае парню надо срочно ответить. Кто возьмется? – спросил Алекс. – А впрочем, чего это я уступаю такого вундеркинда. Сам отвечу и сам займусь. А как интригующе звучит: Билл Пак из Стамбула!

Алексу кто-то позвонил с незнакомого номера.

– Профессор Селин?

– Так точно.

– Это говорит Пол Дорс.

– Кто-кто?

– Дорс, Пол Дорс. Тот самый.

Алекс замолчал на несколько секунд, не зная, что сказать.

– Да, я внимательно слушаю.

– Я прекрасно понимаю, как вы ко мне относитесь. Поэтому не надо пытаться соблюдать политес. У меня к вам есть предложение, касающееся Ковчега. Думаю, если вы примете мое предложение, это сильно повысит шансы вашего замысла.

– Что же, отношение у нас к вам действительно сложное. Но Ковчег превыше всего. Я готов обсудить ваше предложение.

– Для этого вам лучше всего прилететь в мою тмутаракань вместе с профессором Вольфом. Это далековато – двадцать часов по воздуху, но я закажу вам первый класс, долетите с комфортом. Выбирайте время, удобное для вас, но лучше не тянуть. Сейчас получите сообщение со всеми подробностями. От вас потребуется лишь назвать дату.

– Спасибо, полагаю, мы способны назвать дату сегодня же.

– Тогда жду. Пока.

– Пока.

Алекс тут же позвонил Роланду, который тоже онемел на несколько секунд. Дело том, что Пол Дорс был самым богатым человеком всех времен и народов – единственным триллионером в истории. Он разбогател как создатель личного ангела, став абсолютным монополистом в его распространении.