Когда жена ушла от него, это стало для Вадима ударом. Значит, розы все-таки были? Она врала ему каждый день, и за пять лет совместной жизни набежало никак не меньше ста тысяч раз. А сто тысяча первый оказался правдой.

И вот теперь она заставила его спрятать машину в кустах и не показываться на глаза жителям дачного поселка. А кусты мокрые, потому что дождь так и сыплет.

«Зачем все это? – тоскливо подумал он. – Как же глупо… Зачем?»

И все равно ведь не пришла! У него есть номер ее мобильного телефона, но звонить она запретила. Еще одна тайна. Сиди в кустах, не моги носа высунуть, не моги позвонить. Да сколько можно! Не мальчик же он, в конце-то концов? Ему тридцать один год! И восемь из них он связан с этой женщиной какими-то загадочными, но, увы, нерушимыми узами!

Вадим не выдержал, сел в машину и достал мобильник. К черту ее дурацкие правила! К дьяволу тайны! Если обманула, пусть скажет прямо! Это в последний раз, когда он поверил и прибежал по первому ее зову! Есть же предел терпению!

Он долго слушал гудки. Так долго, что уже потерял всякую надежду. Телефон она не отключила, но на его звонок не отвечала. Это на нее похоже. На дисплее ее мобильника высветился номер и его имя: «Вадим». В темных, плутовских глазах бывшей жены заиграли бесовские огоньки. «Взять трубку, это же так просто… А я не хочу, чтобы было просто!» А волосы она все-таки отрастила. И вдруг…

– Алло.

– Эля?

И вновь гудки. Теперь уже частые. Сбросили звонок. Нет, это не Эля. Ее голос он узнал бы из тысячи. Она никогда не говорила «алло». Низко, с таинственным придыханием спрашивала: «Да-а?» Словно каждый раз ждала сюрприза. А у него каждый раз сердце екало, потому что он знал – услышав голос бывшего мужа, Эля с явным разочарованием протянет: «А-а-а… это ты…» «Всего лишь», – легко угадывалось за этими ее словами.

Твердое, уверенное «алло» окончательно выбило Вадима из колеи. Кажется, он и голос узнал. Что за черт? Еще одна тайна? Решила прибегнуть к услугам посредника? Вернее, посредницы, ибо «алло» сказала женщина.

Он набрал номер бывшей жены еще раз. Теперь уже все было по правилам: абонент недоступен. Отключила мобильник.

И тут в кустах раздался шорох. Он встрепенулся и кинулся на звук:

– Эля? Наконец-то!

Но это была не Эля. Из кустов вышло «существо» в натянутом на нос капюшоне, бесполое, в куртке и джинсах, в кроссовках, с объемной спортивной сумкой через плечо. Существо пискнуло «ой». И стало понятно, что это девушка. Кажется, Вадим ее напугал.

– Извините. Я тут жду…

– Кого? – пискнула напуганная девчушка. На вид ей не было и восемнадцати.

– Так, одну особу, которая меня, кажется, обманула. – И тут ему в голову пришла недурная вроде бы идея. Он внимательно посмотрел на девчушку: – А вы куда направляетесь?

– Мне надо на железнодорожную станцию. И в Москву.

– Помогите мне, и я вас подвезу.

– Куда?

– Зависит от результата. На станцию. Либо в Москву. – Он тяжело вздохнул. Если Эля вновь его кинула, придется возвратиться домой. – Видите вон ту дачу?

И он указал на двухэтажный кирпичный особняк под зеленой крышей. Его окружал высокий сплошной забор, ворота были железные, глухие.

– Да, – кивнул перепуганный воробышек.

– Вы не могли бы пойти туда и спросить Элю? А потом сказать Эле, что Вадим устал ее ждать и если она немедленно не придет или хотя бы не позвонит, чтобы объясниться, он уезжает домой. И все будет кончено, теперь уже навсегда. – Воробышек стоял, о чем-то раздумывая. – Я туда пойти не могу, – пояснил Вадим. – Она замужем.

– Понимаю, – кивнула девушка.

– В благодарность за оказанную услугу обещаю вас подвезти. По крайней мере до ближайшей железнодорожной станции. А то вы промокнете насквозь. Кстати, хотите зонт?

– А у вас есть? – пискнул воробышек.

Он полез в машину за зонтом. Потом щелкнул кнопкой. Черный мужской зонт смотрелся в ее тонкой руке нелепо. Тем не менее девчушка решительно сжала массивную изогнутую ручку и зашагала к указанной Вадимом даче.

– Эй! – окликнул ее Вадим. – Сумку-то можешь оставить в машине. – Она замерла, вновь о чем-то напряженно раздумывая. – Что у тебя там? Золото, бриллианты? Я не трону. И потом: у тебя мой зонт, а я им очень дорожу.

Девушка кивнула, Вадим подошел и взял у нее сумку, которая оказалась довольно-таки тяжелой.

– Все мои вещи, – пояснила его посланница. – Ну что, я пошла?

– Жду ответа, как соловей лета, – невольно усмехнулся он. Так, что ли, пишут девочки ее возраста в конце любовных записок, которые посылают своим мальчикам? Ему бы хоть немного поиграть в любовь по этим детским правилам! Эх, и развернулся бы он!

Вадим стоял и смотрел, как девчушка толкнула калитку и скрылась за забором. А забор сплошной, не разглядеть – что там? Сумку Вадим бросил в машину, на переднее сиденье, и стал ждать.

Ее не было минут десять. Вышла она одна и направилась к его машине. Зонт закрывал лицо, и Вадим не мог узнать приговора раньше, чем она подошла. Когда девчушка оказалась в трех шагах, Вадим спросил нетерпеливо:

– Что она сказала?

Не высовываясь из-под зонта, его посланница грустно ответила:

– Эля просила передать, что ее для вас больше не существует.

Фраза была в стиле его бывшей жены. Он расстроился, конечно, но постарался не потерять лицо перед этой взъерошенной птичкой. Сказал как можно веселее:

– Значит, я отныне свободен? О, свобода! Свобода! – И он фальшиво запел: – «Мы – вольные птицы, пора, брат, пора туда, где за тучей белеет гора…»

Гора! О, черт! Как же теперь быть с запланированной поездкой на юг? Он не выдержал и крепко выругался. Жалко стало потраченного времени и денег.

Девчушка сочувственно спросила:

– Вам плохо?

– Хуже не бывает!

– Вы любите ее?

– Девочка, что ты в этом понимаешь? Ладно, садись в машину. – Вадим тяжело вздохнул. – Раз так вышло, я отвезу тебя в Москву. Куда тебе надо?

– На вокзал.

– На какой вокзал?

– Павелецкий.

– Прекрасно! Мы едем на Павелецкий вокзал! Прошу вас, сеньорита! Что же вы застыли в нерешительности? Ах, вы подумали, что перед вами маньяк! Что я завезу вас в кусты и съем. Милая, я не настолько голоден. Со мной вообще все в полном порядке. У меня вот уже восемь лет только одна проблема. Которую ты видела. Но теперь все благополучно разрешилось. Ее для меня больше не существует. Так ты едешь или нет? – довольно грубо спросил он.

– Еду. Мама сказала, что нельзя садиться в машину к незнакомым мужчинам, но я уже знаю, что вас зовут Вадимом и вы здесь ждали Элю. Вы очень несчастны. Я сяду к вам в машину, – решительно заявил воробышек и полез на переднее сиденье.

Когда белый «Лансер» выехал на проселочную дорогу, Вадим покосился на ее тонкий, нежный профиль и спросил:

– Как тебя зовут?

– Олеся.

– А лет сколько?

– Двадцать.

– Двадцать! – удивился он. – А я подумал: несовершеннолетняя!

– Я просто не накрашенная, – обиделась вдруг она и добавила: – Могу паспорт показать.

– Спасибо, не надо.

Вадим пригляделся к девчушке повнимательнее. Очутившись в теплом салоне, она сняла капюшон, и выяснилось, что под ним волосы медового цвета, стянутые в хвостик дешевой пластмассовой заколкой. Но мед не тот, не гречишный, а скорее цветочный, который похож на расплавленный янтарь и на вкус не приторный. Глаза у нее вроде бы карие, миндалевидные, скулы косые. Определенно, ее древнейшие предки попали под монголо-татарское иго. Хорошенькая, но не более того. Или просто слишком уж юная? Вот созреет, расцветет, наберется опыта, научится кокетничать и врать. И станет такой же стервой, как его бывшая! Неожиданно для себя Вадим разозлился.

Спокойнее. Девчонка ни в чем не виновата, даже пыталась ему помочь, пошла в особняк парламентером, правда, с черным мужским зонтом вместо белого флага.

– И что же ты делала в этом поселке и зачем теперь едешь на Павелецкий вокзал? – спросил он, чтобы как-то поддержать беседу.