— Гермиона, — я аккуратно взял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня. — Ты сделала для меня больше. Я, не помня тебя, не смог оставить тебя наедине с твоими проблемами. Думаешь, брошу сейчас?

Погладив ее по щеке, я аппарировал к своему магазину. А через полчаса уже бродил по другому, выбирая подарок Гермионе. День пролетел незаметно, присесть мне удалось лишь на пару минут. За всей этой историей я едва не забросил магазин, и звонок от поставщиков, интересующихся, почему это я не объявляюсь который месяц, заставил меня простонать в голос. Освободившись только в восьмом часу, я сразу отправился к Гермионе.

— И это все? — спросил я, оглядывая комнату, которая была заставлена коробками.

— Нет, — вымученно простонала Гермиона, не отрывая от меня сонного радостного взгляда. — Еще книги.

— Насколько мне увеличивать размеры своей библиотеки? — улыбнулся я. — В пять раз? Десять? — и сел рядом с Гермионой. — Заберем книги в следующий раз, — сказал я, одним взмахом палочки уменьшая все коробки и чемоданы. — Ты вообще помнишь, какое сегодня число?

— Девятнадцатое, а что? — она непонимающе посмотрела на меня.

— Понятно, — протянул я. Видимо, не один я так замотался. — А месяц какой?

— Сентябрь. Да в чем дело-то?

Я подпер голову рукой, облокотившись на колено, и, приподняв брови, стал выжидающе смотреть на Гермиону.

— Ой, — произнесла она спустя минуту.

— Ой, — повторил я и засмеялся, доставая из кармана небольшую коробочку и протягивая ее застывшей Гермионе. — С днем рождения!

Она дрожащими руками открыла коробочку и удивленно воскликнула, увидев блестящие часики на ремешке кофейного цвета.

— Да, часы как у меня, — продолжал смеяться я. — Можешь теперь год не работать.

Гермиона возмущенно стукнула меня по плечу.

— Издеваешься?

— Нет, — я обнял ее за плечи и, притянув к себе, легонько поцеловал в висок, как делал много раз в Хогвартсе. И запоздало понял, что сейчас для Гермионы это может означать нечто большее. Она замерла, рассматривая подарок.

— Спасибо, — прошептала она.

И тут я резко выпрямился.

— А что, больше никто… — я замолчал, не в силах продолжить.

— Никто, — покачала головой Гермиона, надевая часы.

— А как же родители? Ты не смогла вернуть им память?

— Смогла, — ее голос чуть дрогнул. — Это был очень тяжелый и долгий процесс. Из-за родителей я, собственно, и пошла работать в Мунго, а не в Министерство. И из-за тебя тоже… Но они очень разозлились на меня и не простили.

— Не простили того, что ты спасла им жизнь? — довольно резко спросил я, и Гермиона неопределенно пожала плечами.

Я хмыкнул.

— Ну, ладно Уизли, но остальные-то? — я запнулся. — Я, правда, их плохо помню…

Гермиона вскинула голову, готовая с радостью переключиться на другую тему.

— Ты, кстати, так и не рассказал, что вспомнил, — сказала она. — И как вообще это произошло? — она замолчала и судорожно вздохнула, видимо, осознав, что накануне я просил ее не задавать вопросы на эту тему.

— Не знаю, как, — ответил я. — Сначала во сне появлялись отрывки тех событий, потом при взгляде на какую-нибудь вещь перед глазами вдруг проносились картинки из прошлого, — я замолчал, а Гермиона, задержав дыхание, ждала продолжения. — Помню Сириуса, Люпина, родителей в зеркале… Тебя, Рона, всех Уизли. Помню слова Дамблдора, воспоминания Снейпа. В общем, многое из того, что хотел забыть.

— А ты не думаешь опять, — Гермиона кивнула на мою волшебную палочку, — приставить ее себе к виску?

Я широко улыбнулся.

— Если и надумаю, то сначала проделаю это с тобой, — ответил я, еле сдерживая смех. — Потому что, пока ты все помнишь, у меня нет ни единого шанса.

Гермиона второй раз стукнула меня по плечу и засмеялась.

— Нехорошо получается, — произнесла она, успокоившись. — На свой день рождения ты не позволил сделать тебе подарок.

— На свой день рождения я вообще был на континенте, — ответил я, улыбаясь. — Но это не помешало тебе позже незаметно подложить в мою гостиную свой подарок. Все, собирай вещи в свою сумочку, и уходим отсюда.

*

Спустя три недели Гермиона уже полностью освоилась в моем доме. И я был очень рад, что она вновь появилась в моей жизни. Чему способствовали не только прекраснейшие ужины, которыми она меня часто встречала приходящим после работы.

Первые две недели я все еще плохо спал. Кошмаров не было, но стала мучить бессонница. Гермиона не отходила от меня ни на шаг, и частенько я засыпал по вечерам на диване в гостиной, положив голову ей на колени. Так она вылечила меня от бессонницы. Я наконец рассказал ей все, что произошло со мной за эти десять лет, что окончательно заполнило образовавшуюся беспамятную пропасть между нами и словно вернуло на десять лет назад.

И вот спустя три недели во время одного такого восхитительного ужина мне позвонил мистер Фоули с предложением очередного заказа.

Заказ был интересным и, как всегда, сложным. Две недели я без устали работал над ним и с огромным трудом добыл нужные мистеру Фоули книги, обыскав при этом чуть ли не всю Европу. И единственное, о чем я мог думать, — быстрее бы вернуться домой. И я решил не оставаться в гостинице на последнюю ночь, а все-таки аппарировать в Бирмингем. Но это было большой ошибкой. Я слишком сильно устал, и сил на столь дальнее перемещение не хватило — за мгновение до появления на моей кухне я почувствовал сильнейшую боль по всей руке. Включив свет, я с ужасом глянул на жуткую рану и, насколько мог, быстро достал экстракт бадьяна. Но не успел я обработать и половину руки, как на кухню ворвалась Гермиона. От грохота неожиданно распахнувшейся двери я вздрогнул и столкнул со стола флакон с зельем.

— Гермиона, — простонал я. — Это был последний пузырек бадьяна.

Опомнившись, Гермиона бросилась обратно, выкрикивая на ходу:

— У меня есть! У меня есть настойка бадьяна!

Вернувшись на кухню, она с грохотом поставила на стол чемоданчик с зельями и достала из него большой темно-синий флакон.

— Что случилось? — спросила она, обрабатывая зельем мою рану. Я морщился и шипел от боли.

— Ничего серьезного, — сквозь зубы произнес я. — Слишком устал. Не стоило мне аппарировать.

— И это ты называешь «ничего серьезного»?! — воскликнула Гермиона. — Да тебя в таком состоянии могло расщепить на мелкие кусочки.

Я запрокинул голову на спинку стула и закрыл глаза, тяжело дыша. Гермиона обработала всю руку и забинтовала заклинанием, потом очистила кухню от крови и, звякнув каким-то флакончиком, легонько провела пальцами по моей щеке.

— Гарри? Выпей. Ты потерял очень много крови, — тихо сказала она.

Я с трудом открыл глаза, опустошил флакон и вновь откинулся на спинку.

— Потерпи, — шептала Гермиона, придвинув другой стул вплотную, садясь рядом со мной и поглаживая меня по волосам. — Скоро станет легче.

Я приоткрыл глаза и попытался подняться.

— Дико хочу лечь, — простонал я, опираясь здоровой рукой на стол.

— Осторожно, — подхватила меня Гермиона.

Я был намного выше ее, и она наверняка засомневалась, что сможет удержать меня. Но я, на удивление, довольно крепко стоял на ногах и сумел дойти до спальни и рухнуть на кровать, слыша, как Гермиона выскочила из комнаты, но вскоре вернулась. Она не могла оставить меня одного в таком состоянии и намеревалась просидеть рядом со мной, как она мне сообщила, до моего пробуждения.

Я забылся тревожным сном и проснулся лишь от того, что почувствовал, как Гермиона вновь обрабатывает мою руку.

— Как я умудрился выжить эти десять лет без тебя? — хрипло спросил я.

— Хороший вопрос, — улыбнулась она, резко вскинув голову. — Ты как себя чувствуешь?

— Лучше, чем вчера, — ответил я.

— Пообещай, что больше не будешь аппарировать в таком состоянии, — сказала она, наложив бинты.

— Хотелось быстрей вернуться, — отозвался я, повернувшись набок и осторожно положив руку перед собой, поморщившись от боли.