Литмир - Электронная Библиотека

С этих слов началось мое расследование под прикрытием.

Я продолжал:

– Моя сестра недавно спуталась с ниггером, и каждый раз, когда я представлю, как он хватает своими грязными черными лапами ее чистое белое тело, меня тошнит и все внутри переворачивается. Я хочу вступить в Клан, чтобы прекратить загрязнение белой расы.

После этих слов у Кена явно потеплело на душе. Его голос стал мягким и дружелюбным. Он сказал, что служит в Форте Карсон и живет в Секьюрити с женой.

– Чем именно планирует заниматься Клан? – спросил я, приготовившись записывать.

– У нас много планов. Приближаются рождественские праздники, и мы хотим устроить «Белое Рождество» для нуждающихся семей. Без всяких нигеров, – сказал Кен.

Они собирали денежные пожертвования по почте. Организация, как он называл Клан, имела банковский счет на имя «Организация белых людей» в банке Секьюрити.

– Мы также готовим четыре горящих креста, чтобы заявить о себе. Пока не знаем точно когда, но мы хотим это устроить.

Моя ручка зависла над бумагой, когда я услышал это. Четыре поджога здесь, в Колорадо-Спрингс? Терроризм в чистом виде.

Кен продолжал объяснять, что членство в Организации будет стоить мне десять долларов за этот год, тридцать долларов за следующий, и еще мне нужно будет купить рясу с капюшоном.

– Когда можно встретиться с вами? – спросил он.

«Черт, – подумал я, – как же я с ним встречусь?»

– Э-э, не могу на этой неделе, – сказал я.

– Ну, тогда как насчет следующего четверга вечером? В пабе «Квик». Знаете его?

– Да, – ответил я.

– В семь часов. Снаружи будет стоять высокий, костлявый, похожий на хиппи белый парень с висячими усами и сигарой. Он вас встретит и, если все будет в порядке, отведет ко мне, – сказал Кен.

– Договорились, – сказал я, яростно царапая в блокноте.

– Как мы вас узнаем? – спросил Кен.

Этот вопрос я задавал себе с того момента, как взял трубку. Каким образом я, черный коп, встречусь с белыми шовинистами? Я сразу подумал о Чаке, агенте под прикрытием по наркотикам, с которым я работал. Он был примерно моего роста и сложения.

– Мой рост примерно метр семьдесят пять, вес восемьдесят кило, – сказал я. – Темные волосы и борода.

– Ну, ладно. Приятно пообщаться с тобой, Рон. Ты как раз такой человек, какой нам нужен. Жду нашей встречи.

На этом он повесил трубку.

Я сделал глубокий вдох и подумал:

«Что же, бляха-муха, мне теперь делать?»

II. Джеки Робинсон и «Черные пантеры»

Итак, мне пришлось начать расследование и проникнуть в планы Клана относительно моего городка. Я работал детективом под прикрытием уже четыре года и вел много разных дел, но это обещало стать особенным, если не сказать больше.

Я не мечтал быть копом с детства. На самом деле мне всегда хотелось быть школьным учителем физкультуры, а чтобы попасть в колледж, нужно было стать кадетом в Департаменте полиции Колорадо-Спрингс.

Город Колорадо-Спрингс принял меня в кадеты полиции 13 ноября 1972 года, когда мне было 19. Кадетская программа рассчитана для тех, кто окончил среднюю школу с 17 до 19 лет и хочет сделать карьеру в органах правопорядка. Кадеты выполняли те же задания, что и другие кандидаты на работу в полиции, и от них требовалось набрать столько же очков. По сути, мы были офицерами-студентами. Наша зарплата составляла 5,25 доллара в час – гораздо выше прожиточного минимума в 1,60 доллара. В обязанности кадетов входило посещение Полицейской академии и помощь в работе департамента, например оформление уголовных дел и неправильной парковки.

Кадетская программа появилась примерно за четыре года до моего поступления. Ее особая задача состояла в привлечении представителей расовых меньшинств, в частности черных, в ряды полиции. В этом отношении она провалилась, потому что до меня у них не было ни одного черного. Был один пуэрториканец и два мексиканца, а все остальные – белые.

Я до сих пор отчетливо помню свое собеседование. Я сидел за столом напротив начальника полиции по персоналу (белого), капитана патрульной службы в форме (белого) и Джеймса Вудса (черного вольнонаемого служащего), который был руководителем отдела кадров по городу Колорадо-Спрингс.

Мистер Вудс проявлял ко мне особый интерес. У него был легкий характер, и он часто улыбался, горя желанием добиться перемен в системе, которая была полна явных и скрытых предрассудков против черных. Ему очень хотелось «исправить» эту системную ошибку, и он охотно перечислял трудности, с которыми мне предстояло столкнуться.

– Как видишь, в этом департаменте нет черных. Он молочно-белый. Тебе придется многое преодолеть, чтобы добиться успеха. Эти люди привыкли иметь дело с черными только в одном случае – когда они их арестовывают. У тебя не будет проблем в общении с девственно-белым окружением?

– Нет. Меня уже называли по-всякому. Я это выдержу.

– Ты знаешь Джеки Робинсона[2]? – спросил он.

– Да.

– Так вот что я скажу тебе о Джеки – он добился успеха, потому что решил не огрызаться. Он отвечал на расистские выпады молчанием. Думаешь, ты сможешь так же?

– Да, смогу.

Я твердо смотрел Вудсу прямо в глаза, выпятив подбородок. Я знал, кто я, и знал свой характер. Я знал, каково это, когда тебя оскорбляют, смотрят с подозрением и даже ненавистью. Нет, я не готов был молча терпеть хамство, но я ответил то, что от меня ожидали услышать.

Мне задали несколько вопросов о том, как я жил и взрослел возле мексиканской границы в Эль-Пасо, в Техасе; каково это – быть молодым чернокожим в южном штате в самый разгар движения за гражданские права 1960-х. В мои подростковые годы Эль-Пасо был очень либеральным южным городом. Мы не испытали такой расистской риторики или насилия, как это происходило в Глубоком Юге, выступавшем против движения за гражданские права. Мы знали об этом только из вечерних новостей. В этом смысле движение за гражданские права обошло меня стороной – для меня оно было просто телешоу.

Моя же собственная жизнь представляла собой мультикультурный замес из мексиканцев, черных и белых. Сюда добавлялось военное присутствие, весьма разнообразное. Это был дальний уголок страны, живущий по своим законам, хотя у него не было прививки от расовой нетерпимости. Я родился в Чикаго, и то, что моя мама решила перевезти нашу семью в Эль-Пасо, было лучшим решением в ее жизни. Этот город почти не знал нищеты, преступности и конфликтов чикагской Южной Стороны, где мне пришлось бы взрослеть, если бы мы не переехали. Вся моя жизнь пошла бы по-другому.

Собеседование продолжалось, и Вудс позволил другим забрасывать меня вопросами. Моя личная жизнь была разобрана по косточкам. Бабник ли я? Нет. Часто зависаю в ночных клубах? Не особенно. Много ли я пью? Иногда прикладываюсь. Принимаю ли наркотические вещества? Только если их выписывает врач. Я никогда не пробовал незаконных наркотиков вроде марихуаны, что для парня моих лет в тот период было практически неслыханным делом. Мой ответ восприняли с явным недоверием. Был ли я когда-либо замешан в то, что могло бы опозорить департамент? Нет, не был.

– Как видишь, в этом департаменте нет черных. Эти люди привыкли иметь дело с черными только в одном случае – когда они их арестовывают.

По ходу собеседования все чаще затрагивались «несносные ниггеры» и моя возможная реакция на такое обращение со стороны персонала департамента или гражданских лиц во время исполнения служебных обязанностей.

Смогу ли я сдержать свой язык и эмоции и не наброситься на тех, кто позволит себе такое? Как насчет моей лояльности к департаменту? Поскольку я тут единственный черный, есть вероятность, что черное сообщество попытается оказать на меня давление, требуя верности «братьям». Отборочная комиссия хотела знать, не дрогну ли я.

Это довольно расистские вопросы, если рассматривать их с точки зрения сегодняшних законов о собеседованиях при найме на работу. Но дело происходило в 1972-м. Не прошло и четырех лет с тех пор, как в крупных городах Америки полыхали расистские беспорядки, разразившиеся в ходе движения за гражданские права и равноправие для черных граждан Америки. Партия «Черные пантеры»[3], хотя и находилась на последнем издыхании со своими ершистыми лозунгами типа «Черная сила», «Убивай белочек» и «Нас это достало, революция настала», все еще была общественной силой, с которой приходилось считаться. Так что для департамента, который почти всю свою историю был «молочно-белым» и имел дело с черными только в крайне негативном контексте, такие вопросы казались естественными и необходимыми.

вернуться

2

Джеки Робинсон (Джек Рузвельт Робинсон, 1919–1972) – первый темнокожий игрок в американской Главной лиге бейсбола.

вернуться

3

«Черные пантеры» – американская леворадикальная организация чернокожих, ставившая своей целью продвижение гражданских прав цветного населения. Была активна в США с середины 1960-х по 1970-е годы.

2
{"b":"625007","o":1}