«Мои психотерапевты подталкивали меня и заставляли “вспоминать” все больше и больше, несмотря на то что у меня начали появляться симптомы психоза во время сеансов, – говорит Мелоди. – Я быстро теряла способность проводить грань между собственным воображением и реальными воспоминаниями».

Памела прикладывала огромные усилия, чтобы хоть что-нибудь вспомнить, поэтому ее психотерапевт попробовал новый подход. «Ты слишком сильно стараешься, – объяснил он. – Наберись терпения. Часто достаточно просто пройти терапию для того, чтобы запустить процесс восстановления. Воспоминания придут, когда ты будешь готова».

По мере того как внешнее и внутреннее давление на пациенток усиливалось, они все чаще не выдерживали такого напряжения. У Мелоди случился нервный срыв. Элизабет совершила попытку самоубийства. Брак Памелы начал разваливаться. Депрессия Эрин стала только усугубляться. Лору пожирал гнев, страх и подозрения. Они размышляли: есть ли на свете хоть один человек, которому они могли бы доверять?

Четверо из пяти женщин получали препараты от депрессии, гнева, тревоги и склонности к самоубийству. Мелоди принимала четыре различных препарата. Эрин выписали прозак. Лора пила снотворное, препараты от депрессии, препараты «для укрощения гнева, препараты практически от всего». Элизабет принимала лоразепам от тревоги и высокую дозу антидепрессанта тразодона, одним из побочных эффектов которого была сонливость, поэтому она спала по 15–20 часов в сутки.

Прошло совсем немного времени, прежде чем воспоминания начали вторгаться в их память, заполоняя ее. Сперва воспоминания всплывали внезапно, как неожиданные назойливые картинки или видения, нарушавшие привычный ход жизни. Они появлялись без предупреждения – пока женщины чистили зубы, пылесосили, отодвигали стул, чтобы сесть за обеденный стол, или дремали. Позднее, когда эти искаженные картинки (зловещая ухмылка, вытянутая рука, крик ужаса, женская грудь, эрегированный пенис, недоношенный плод) прочно оседали в их сознании, женщины начинали думать, что из этого было реальным, а что нет. Неужели они когда-то своими глазами видели эти жуткие, гротескные картины? Если нет, то откуда они взялись?

«Они реальны, – настаивал психотерапевт, – и это только начало». В группе и на индивидуальных сеансах женщины час за часом, неделю за неделей прорабатывали свои воспоминания, записывали, думали, размышляли, видели сны о них, обсуждали и анализировали их при любой возможности. Похожие на вспышки образы истолковывались как обрывки воспоминаний. Спустя еще какое-то время и после определенных усилий «воспоминания» становились отчетливыми и объемными. Изначально это были смутные, бесформенные образы, без четких деталей, теперь же они делались яркими и осязаемыми, и можно было даже разглядеть рисунок на обоях, ощутить текстуру одеяла или неприятное прикосновение колючей мужской бороды к нежной гладкой щеке.

«Я выполняла дома упражнения для глубокой релаксации и впадала в состояние транса, – рассказывает Эрин. – Но я переживала, потому что мои воспоминания отличались от описанных в книге “Мужество исцеления”, которые ранили так сильно, что жертвы не могли дышать. Мои больше были похожи на истории, действие которых разворачивалось у меня в голове».

Каждая из этих женщин в конце концов восстановила воспоминания о сексуальном насилии. Сначала в числе появляющихся в их сознании образов был только один насильник (чаще всего – отец, мать или брат), но затем добавлялись все новые детали о дядях, тетях, двоюродных братьях и сестрах, бабушках и дедушках, священниках, друзьях, соседях. Поначалу женщина вспоминала лишь прикосновения, ласки, но со временем образы множились, и в них появлялись проникновение, изнасилование и содомия. Рано или поздно в памяти некоторых женщин всплывали сатанинские обряды, садистские пытки, ритуалы с питьем крови и даже убийства.

По мере того как воспоминания становились все более материальными и тяжелыми, сбиваясь в огромную глыбу боли и ужаса, женщины в группе Лоры сближались друг с другом. Верность группе стала основополагающим принципом их жизни, а любые контакты с семьей считались грубым нарушением. «Меня постоянно порицали и критиковали за то, что я жила рядом со своей семьей», – говорит Лора. Еще одну женщину в группе Лоры психотерапевт постоянно убеждал в том, что ее родители были членами сатанинской секты и занимали там весьма высокое положение; психотерапевт верил, что, если она будет поддерживать с ними контакт, они убьют ее, ведь она выдала их секреты. Открытки с поздравлениями к дню рождения и Рождеству члены группы считали коварными попытками снова заманить их в секту, или, если эта затея провалится, хотя бы расшатать их психику и довести в конце концов до самоубийства.

Хотя Эрин не посещала групповые сеансы, психотерапевт подтолкнул ее к тому, чтобы съехать из родительского дома. «Она постоянно мне говорила, что я беспомощная, беззащитная, уязвимая маленькая девочка, – объясняет Эрин. – Эти слова снова и снова звучали у меня в голове».

Разорвав все связи с семьей, со всех сторон осаждаемые воспоминаниями, парализованные подозрениями и страхом, женщины цеплялись за своих психотерапевтов, как ребенок хватается за родителя в надежде на спасение. Они доверяли своим психотерапевтам больше, чем себе. «Я идеализировала его, – признается Памела. – У него были ответы на все вопросы. Он говорил со мной так, будто изнасилования были фактом, не подлежащим сомнению. Он вел себя так авторитетно, что я не доверяла самой себе. Я боялась самой себя».

«Он был экспертом, кандидатом наук, – объясняет Мелоди. – Я доверяла ему. Я полагала, что он должен быть прав».

«Она была моим личным гуру, – говорит Элизабет. – Я верила, что она поможет мне во всем разобраться».

«Она была моим спасителем, – утверждает Эрин. – Я полностью ей доверяла».

«Я доверяла этому человеку всей душой, – пишет Лора. – Я делилась с ним мечтами, признавалась ему в грехах. Он был для меня матерью, отцом, братом и сестрой, моим лучшим другом, мужем, молодым человеком, тем, кто принимает решения и делает выбор, моим учителем и священником. Он стал для меня всем».

По мере того как терапия продолжалась и женщин призывали накапливать ужасные воспоминания, ими завладевал страх и гнев. «Меня переполнял гнев, – говорит Эрин. – Я хотела бить стекло и рвать в клочья телефонные книги».

«Мой гнев был постоянным, – пишет Лора. – Я ехала на машине по улице и выбрасывала бутылки из-под кока-колы в окно. Когда они разбивались, это меня успокаивало. Однако чем больше гнева я выплескивала, тем злее становилась. Я постоянно испытывала ярость».

«Я получила инвалидность и стала жить на пособие, потому что вспышки воспоминаний не давали мне нормально работать, – говорит Мелоди. – Эти “воспоминания” становились все более шокирующими и жестокими, и я чувствовала себя все хуже с каждым сеансом терапии. У меня появились признаки диссоциативного расстройства идентичности. Во время терапии мои симптомы только усугублялись, в конце концов у меня случился нервный срыв и я попала в больницу».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.