Но я-то не мальчишка. Знаю про потайной ход, этот пацан тем путём однажды унёс ноги, потому что кто-то встретил смерть в воротах. Чтобы смогли убежать мама и Лана, в этот раз я пойду с батей и братьями.

Только серьёзно опасался, толку от этого будет немного. Нет, я всё понимал – боги там, мистика, меня такого умного сюда занесло. Но едрён корень! Я же мальчишка! Сколько не старался, размахивая батиным мечом – максимум умудрялся не грохнуться с ним на землю. Причём просто махал, бить даже не пытался.

В надежде боги знают, на какое колдовство плавно повторял связки, привыкая к его тяжести, приучая мышцы к слаженной работе. Со стороны смотрелось красиво, Лана восторгалась, выворачивая душу из креплений. Ни о каких учебных схватках речи идти не могло. Братцы предложили потренироваться с деревянным мечом, но я упрямо тягал железяку.

Блин, да на деревяшках я их просто отлуплю, а толку? Морских разбойников в доспехах этим не возьмешь. Время уходило на глазах, я с тоской отмечал путь солнышка по небосводу… и вот настал последний рассвет.

Первую ночёвку в посёлке я не запомнил, от впечатлений вообще ни о чём не думалось, а ко второй отнёсся уже серьёзней. Мне часто приходилось слышать об «осознанном сновидении», о методиках абстрагирования от собственного тела… блин, да мне и делать ничего не надо – изначально абстрагирован дальше некуда! С этим, конечно же, нужно бороться, но и грех не использовать. Начал с насущного – с осознания предыдущей жизни Горика, будто лазил по фото-видео архивам.

Сразу получил побочку, по аналогии с воспоминаниями Горислава сознание заносило в собственную прошлую жизнь, и оно принималось осознавать то, что я старательно старался совсем забыть. В принципе, я понимал, что это объективный процесс слияния, жить гостем в собственном теле или делить себя на конфликтующие части – клиника без обжалования.

Главное, я понимал, предельно ясно осознал, что всё скоро закончится. Я ж забывал войну, неудачную любовь, приют, гибель родителей, чтобы эти воспоминания не мешали жить. Но такие уж у меня перспективы, что сейчас это может помешать жить в самую последнюю очередь, так отчего же нет? Какого икса я, собираясь на смерть, убегаю от прошлой жизни?

Горик привычно укладывался, засыпал, и я отстранённо, через восприятие мальчишки-язычника, с его простой и ясной позиции сводил счёты и раздавал долги. Наверное, я рисковал, дурацкая моя особенность в самые важные моменты «думать не о том», но всё-таки угадал верно – немного разобрался в себе и день Х встретил с чистой душой, неотягощённой виной и обидами, смог действовать спокойней, рассудочней.

Первым делом поздравил себя с обретением новой уникальной способности – обычным порядком это потребовало бы несчётных часов самопогружения или привело бы к нервному срыву, а так всё прошло быстро и во сне, не пришлось тупить и терзаться наяву.

В последнее утро проснулся, словно от толчка, от мысли «сегодня». Немного смущало, что мысль эта не вызывала никаких отрицательных эмоций, напротив – с тем же примерно чувством я встретил последний день в приюте. Было страшновато-весело, интересно и просто неприлично радостно.

Попытки настроиться на торжественный, героический лад успехом не увенчались – как со стороны отметил, что нетерпеливо приплясываю на месте, умываясь, собираясь. Вот такая я, оказывается, бесчувственная скотинка. Немного взял себя в руки лишь за завтраком, тому обязывали правила приличия, да и родные лица напомнили кое о чём.

Принял отрешённый, меланхолический вид, отвечал невпопад или совсем не отвечал и добился своего – батя с братьями собрались в кузницу, а меня и звать не стали. Сегодня изнуряющие тренировки в планы не входили, да и простился я уже со всеми… почти.

Мама велела принести воды, а потом отпустила играть. Во дворе забрался по стволу клёна, семейной гордости, на крышу сарая и предался медитации, любуясь солнечными бликами в волнах под лазоревым небом.

Главной задачей тогда я считал не настроиться на бой, а не перегореть – всё больше забирало лихорадочное нетерпение. Я и то едва сумел усидеть на месте, а пацан бы точно не смог ничего не делать и стараться ни о чём не думать, если б ему и в самом деле нечем было бы заняться.

К счастью загодя предусмотрительно стянул в кузнице нож и чурочку – в хомячестве наши с Гориком наклонности удачно сложились и усилились. Руки и мозги получили общую задачу выстрогать что-нибудь полезное, так что до обеда организм меня от медитации не отвлекал… ну, один раз спустился попить квасу и два раза в кусты сбегал. Сидел в тени клёна, строгал деревяшку, любовался небом и морем, не забывая, впрочем, бдительно следить за окрестностями.

Улицы посёлка пустовали, жители занимались обыденными делами, ребятня убежала купаться. По двору, озираясь, прошла Лана, кого-то выглядывала, этот кто-то едва удержался, чтоб не спуститься к ней с крыши. Она ушла, наверное, играть с подружками. Шоркал ножик, жужжали мухи, сонно ляскали пастями псы – так и запомнились мне мгновения ожидания.

Тени съёжились, стало ощутимо припекать, Горика позвала с крыльца мама. Я критически оценил, что у него получилось выстрогать, в целом одобрил. Шустро спрятал деревяшку за пазуху, ножик сунул в рукав, подвязал тесёмкой. Почти без задержки спустился во двор, мама не успела рассердиться. Велела отнести в кузницу отцу и братцам обед.

Я подхватил корзину, выскочил в калитку и припустил по улице. Энергия требовала хоть какого-то выхода, да и не хотелось драться ни с кем из деревенских ребятишек, а подраться едва не пришлось – мальчишки гурьбой возвращались с купания, заметили меня, что-то припомнили и бросились вдогонку.

«Система» услужливо выдала информацию, кто за мной бежит, почему, в смысле за что, но я сразу «свернул» сообщения и бежал без оглядки, не реагируя на обидные крики и улюлюканье. Никого лично не собираюсь помнить, мне вполне хватает родных.

Убежал легко, даже не запыхался, при приближении к кузнице погоня резко сбавила темп и вскоре остановилась в раздумьях – как бы самим не пришлось удирать. В кузне батя с братьями ещё не закончили работу, я в обеденной пристройке смахнул со стола пыль, расстелил полотенце, разложил луковицы, редьку, поставил котелок с кашей да крынку с квасом. Только управился, подошли работники.