— Ну, на улице и дождина! — он смахнул с лица налипшие пряди волос.

— Ага, — ради приличия подтвердила я и уже хотела уйти с кухни, дабы не мешать влюбленным, но Денис сказал:

— Нет-нет, оставайся. А вот я пойду.

Я перевела взгляд с брата на внешне абсолютно спокойного Алекса и уточнила:

— Тебе не кажется, что третий лишний здесь далеко не ты?

— Я сам попросил о нашей встрече, — встрял Алекс и мило улыбнулся. — Есть очень важный разговор.

Денис закрылся в комнате, показательно громко хлопнув дверью, а я приготовилась к какой-нибудь подставе. Не бывает важных разговоров о пустяках. Никто не заводит серьезных бесед о погоде или новинках кинопроката.

— Слушаю, — я встала из-за стола и направилась к холодильнику, открыла дверцу.

Машинальные действия помогли, и волна паники отхлынула, не успев поглотить меня с головой.

— Ты работаешь врачом?

— С чего ты взял? — Я взяла баночку с кабачковой икрой и вдумчиво уставилась на её этикетку.

Почему-то смотреть в глаза Алексу не хотелось.

— Денис рассказал, что твой друг заболел, и ты рванула к нему. Вот и интересуюсь, возможно, ты умеешь ставить капельницу или еще что-то?

— Нет-нет, то была скорее моральная поддержка.

— А чем твой друг болен? — совсем уже нетактично напирал Алекс.

Я открыла банку и принюхалась. Вроде свежая.

— Ничего серьезного, обычная простуда.

По моему скромному мнению, эта фраза должна была отбить любое желание дальнейших расспросов, но друг моего брата оказался куда любопытнее. И… прозорливее.

— Спрошу иначе. Ты ведь знаешь о его второй сущности?

Банка рухнула на пол, и содержимое расплылось по кафелю неаппетитной коричневой кашицей. Я так и застыла на месте, не в силах повернуться. Онемевшие губы пробормотали:

— Не представляю, о чем ты толкуешь.

— Давай прогуляемся?

Дождь бил по крыше, скатывался по стеклам. Порывы ветра молотили по деревьям, и те качались точно тонкие веточки. Меньше всего мне хотелось на улицу, особенно с тем, кому известно о звериной болезни Игната.

— Здесь недалеко есть парк, — улыбнулся Алекс. — Думаю, самое то, чтобы пообщаться по душам.

— С чего ты взял, что я куда-то пойду с тобой?

Алекс взялся за тряпку и помог мне сгрести с пола остатки кабачковой икры.

— Признайся, тебе чертовски интересно.

— Нет, — почти не солгала я.

— Хм, — ответ его озадачил. — Тогда сделай вид, что интересно. Пойдем.

Глава 10.1

Дождь как специально кончился, и было невозможно отвертеться от полуночной прогулки под предлогом непогоды. Я поддалась на уговоры Алекса, наскоро оделась, а заодно приготовилась к худшему.

Откуда ему известно про оборотней?

Угрожает ли что-то Фирсанову?

Мы дошли до парка, окутанного вечерней темнотой, и спрятались в кронах его деревьев. Поблизости — ни единой живой души. Полное безмолвие. Луна скрылась за грозовыми тучами, напоследок блеснув серебряным боком.

— Теперь можем поговорить, — удовлетворенно заключил Алекс, ступая на мощеную булыжником дорожку.

— Чем тебя не устраивал дом? — Я плотнее закуталась в куртку.

Ветер продувал до костей, злой, беспощадный, он забирался под кожу и терзал нервы.

— Не хочу вести таких разговоров при Денисе... не сейчас. В общем, лучше наедине.

— Что, уже имеешь секреты от моего брата?

— Странно, что с твоим чувством юмора ты не глумишься над ориентацией Дениса, — заметил Алекс, отодвигая нависшие над нами еловые ветви.

— Ой, было бы над чем глумиться, сладенький. Я ко всему привыкла.

Ни капли обмана. Если сейчас моего спутника унесет в когтистых лапах птеродактиль, то я только помашу ему ручкой. А уж однополые пары в двадцать первом веке — это вообще обыденность.

— Мне нравится твоя невозмутимость. Значит, к оборотням ты тоже относишься равнодушно? — Алекс замер, высматривая мою реакцию.

Как я не старалась скрыть эмоции, но слова застряли в горле, а по рукам прошла нервная дрожь.

— Видимо, не всё так просто. Не буду тебя пугать. Так получилось, что я тоже оборотень и почувствовал на тебе запах сородича.

Постойте-ка…

— Лжешь. Оборотни должны обращаться по полнолуниям. А потом у них похмелье или что-то типа того. А ты провел вчерашний вечер с Денисом и сегодня выглядишь как огурчик.

Не то, чтоб меня пугали оборотни. Вру. Вообще-то они пугали меня до одури, но я храбрилась. А вот в слова Алекса не поверила ни капли, ибо его образ не укладывался в то, свидетелем чего мне пришлось вчера стать.

— Что ты вообще знаешь о нас?

Я развела руками, мол, целый громадный ноль.

— Давай-ка расскажу тебе сказочку.

Алекс вел меня по узким тропинкам, не останавливаясь, не выбирая дороги.

— Я чистокровный оборотень в пятом поколении, потом называюсь приближенным. Всего есть три касты: «высшие» — самые могущественные представители рода, чистокровные оборотни, чья не загрязненная кровь текла в их предках и течет в них самих. Их, впрочем, осталось мало. Кровь мешается с людской, а некоторые высшие попросту не вступают в какие-либо отношения из-за своего статуса. Далее… «приближенные» — оборотни, в крови которых присутствуют гены хотя бы одного поколения волков. Любой ребенок, что родился от союза человека и оборотня, становится приближенным. И чем длиннее цепь родства, чем чище родители, тем сильнее ребенок. И, наконец, «созданные» —  те, которые стали оборотнем не по крови, а от укуса. Низшая каста. Их сила не дает им покоя, они становятся заложниками своей сущности.

— Постой, — я прикусила ноготь, обдумывая рассказ Алекса. — Но зачем вам кусать людей и превращать их в себе подобных? Просто так, из вредности?

Алекс закашлялся то ли от удивления, то ли от смеха, а затем объяснил:

— Дело в том, что пока оборотень не передаст свое проклятие человеку, он не сможет погибнуть естественной смертью. Будет гнить изнутри, мучиться жаждой крови. Потому раз в жизни каждый из созданных должен обратить другого во имя себя самого. Для высших и приближенных всё иначе, если в их жилах течет веками не замутненная кровь. Получается, твой друг — созданный?

Я отрешенно кивнула.

— Соболезную ему. Я, например, независим от полнолуний и могу обращаться в любой момент. Не скажу, что научился идеально контролировать в себе волка, но гораздо лучше, чем новички.

— Ясно.

Мне не нравились его слова, наполненные знаниями о другом, запретном мире. Мире, что всегда находился рядом, на расстоянии вытянутой руки, но был недосягаем и занавешен плотной тканью неведения. До того дня, когда Игнат Фирсанов не пригласил меня на танец.

— Расскажи, чем ты помогаешь своему другу по полнолуниям? Он не может себя контролировать, а потому очень опасен. Как вы общаетесь? По телефону или он запирает себя в клетке?

— Никаких клеток, нет. Вообще он уверял, что со мной ему как-то легче переносить полнолуние. Короче говоря, вчера я тупо сидела рядом. Он даже позволил потрогать свою шкуру. Ничего страшного не случилось.