- Да, - еле слышно прошептал Штам.

- Хорошо. Прочтите.

Зотов счастья творец Свет отчизны нам дал, Радость жизни нам дал. Зотов - сердце сердец.

Ладонный грохот был совершенно несмолкаем. Но когда тон его хоть чуть-чуть понижался, Савельев упорно начинал тянуть руку. Потом убирал, хлопал вместе со всеми и опять тянул.

Капитаны и рулевые уже поднялись, чтобы выводить свои экипажи, когда адмирал Кукарека все же заметил Савельева и кивнул ему.

И тут вдруг даже Шмидт, сидевший рядом, понял, что не слышит товарища. Саша повторил погромче:

-- Я знаю, где убили Крота. Я, то есть мы с Миш... со впередсмотрящим Шмидтом знаем, где упал Тройской смертью храбрых в неравном бою Крот.

Кукарека посмотрел на него, как на внезапно заговорившую рыбу, удивляясь только одному - отчего слышно звуки, если у рыбы жабры и выдохнуть воздух через рот нечем?

То, что здесь называлось солдатской баней, являлось форменным издевательством. Просто в одном гроте оказался широкий берег, удобный подход к подземной реке Коцит. Бойцам экипажа выдали по кусочку черного хозяйственного мыла размером поменьше спичечного коробка и по относительно чистой портянке в качестве полотенца. К прочим удовольствиям также добавилась одна на всех ручная машинка для стрижки овец. Все быстренько обкорнали друг друга и стали одинаковыми круглоголовыми синетелыми корешками - детьми одной мандрагоры.

Ледяной воды в реке было по колено. Она бесшумно и заманчиво убегала куда-то во тьму, видимо, для последующего воссоединения с матушкой Волгой. Но ее температура претила человеческому телу и не содействовала желанию воспользоваться ею для передвижения. Даже местные уроженцы только быстро c визгом окунались, потом намыливались на берегу снова окунались, елико возможно смывая грязь.

Саша предположил, что вши не должны вынести такого испытания и улегся на дно с головой, но сам Нe выдержал и трех секунд. Сердце схватывало колючим холодными лапами, пальцы переставали сгибаться.

Дрожа, постукивая зубами, героические бойцы Heвольно сбились в кучку, чтобы согреться. Появилс капитан Галактионов и повел их на выполнение новoго боевого задания.

Долгими переходами, привычно преодолевая участки при содействии двух фонарей, они дошли до госпиталя. Миша почувствовал смутное удовольствие от ожидания увидеть Катю. На некоторых лиц пробежали мимолетные улыбки. Лица большинства оставались привычно тупыми.

Далее они спустились по узкому ступенчатому штреку куда-то на целый уровень ниже. Свет здесь горел совсем тускло. На две лампочки в небольшом гроте можно было смотреть безболезненно.

Здесь было как-то тревожно и неприятно. В странно свежем воздухе разносился едва уловимый равномерный гул. Вдруг открылась скрипучая дверь, из которой вышла приземистая полная женщина в обычной форменной одежде со знаками различия, прикрытыми телогрейкой, накинутой на плечи. Она "покзотовалась" с командиром и выстроившимся экипажем, о чем-то пошепталась с Галактионовым и удалилась. Когда она открывала дверь, оттуда вдруг послышался отдаленный младенческий плач. Вот оно что. Сразу стало поуютнее.

- Доблестные зотовцы! - обратился к солдатам капитан Галактионов. - В связи с тем, что в последнем неравном бою с дудковскими оккупантами ваш экипаж понес незначительные потери в живой силе и технике, одновременно нанеся врагу непоправимый урон и отступив на заранее подготовленные позиции, командование с пониманием и одобрением отнеслось к творческой инициативе группы товарищей восполнить потери ударным трудом в родильном подразделении военно-полевого госпиталя для оказания медицинской помощи. Ваша задача воплотить в жизнь это рационализаторское предложение и, руководствуясь гениальными зотовскими идеями, перевыполнить план производства мальчике-девочковых изделий на предразничной вахте.

- Твою мать... - прошептал Шмидт. - Да здесь и трахаются по команде.

-- Сейчас командир родильного подразделения рулевая Здоровых назначит каждому из вас мать-героиню, и вы ударным половым трудом должны посрамить... В общем, к борьбе за дело Зотова будь готов!

- Всегда готов! - гораздо более дружно, чем обычно, прогудели военнослужащие.

- Вопросы есть?

- Товарищ капитан, разрешите обратиться. Впередсмотрящий Еврюжихин.

- Слушаю вас.

- А чем отличается половой труд с женщиной от...

- Как учит товарищ Зотов, половой труд является не только священным долгом, но и почетной обязанностью каждого трудоспособного члена общества, делом чести, доблести и... От чего отличается, товарищ Еврюжихин?

- От полового труда с мужчиной?

- А! В отличие от мужчин, впередсмотрящих вашего экипажа и командования, у женщин имеетcя специальное родильное отверстие... В общем, вам объяснят.

Галактионов был нисколько не смущен этим вопросом.

Помещение для полового труда освещалось двумя керосиновыми лампами. В полумраке двухъярусных нар тихонько лежали обнаженные тела ударниц, прикрытые одеялами многоразового пользования.

Мишин сексуальный опыт исчерпывался пугливой ровесницей из соседнего подъезда, учившейся на парикмахершу, и Людмилой Ивановной, сослуживицей матери, женщиной старше его на двадцать лет. Она была хорошей учительницей и заложила в ученика незыблемые понятия о равенстве партнеров и о том, что взаимное удовольствие намного важнее, чем только индивидуальное. Поэтому Миша был вправе считать себя джентльменом.

После вчерашнего свиста пуль, конечно же, хотелось жить, есть, пить и трахаться. Но не производить мальчико-девочковые изделия.

Рулевая Здоровых расставила самцов и дала команду "в койку!". Шмидт разулся и полез на второй ярус к своей суженой. Это была девица неопределенного возраста с лицом куклы и телом матроны. Она лежала под одеялом, широко раздвинув ноги и взирая на Мишу без малейшего любопытства.

- Здрасьте. Меня зовут Миша, - представился он шепотом.

Девица резко села, открыв взору необъятные груди с квелыми сосками и деловито сунув руку парню в штаны, хмуро спросила:

- Кзотова будь готов?

- Обязательно.

- Мать-героиня Еремина. Я родила для родины уже семерых детей.

- Да-а? - удивился Миша. - Вы хорошо выглядите.

Девица стащила с него штаны и принялась активно возбуждать. Он улыбнулся и огляделся по сторонам. Вокруг уже вовсю шло производство. По соседству наивный природный педик Еврюжихин с пыхтением постигал азы традиционного секса. Странно, но от густо заросших подмышек партнерши пахло не потом и не хозяйственным мылом, а каким-то дешевым одеколоном. Хоть это радовало.

- Товарищ Еремина, разрешите поцеловать вас в губы, - попросил Шмидт, укладываясь под одеяло рядом с пышным теплым телом.

- Чего?

Она удивленно напряглась, прекратила все движения, когда его язык раздвинул ей губы, и уж совсем ошеломлена, почувствовав, что этот необычный впередсмотрящий знает, где находится клитор и что с ним надо делать.

- Ты что, Миша, милый...

Она обвила его крепкими ногами, принимая в просторное нутро и чуть не заплакала.

- Тебе нравится так? - спросил он, не переставая ласкать клитор.

- Буржуазные предрассудки? Да?

Он все делал восхитительно медленно, и оргазм настиг его тогда, когда и самому производителю, и неожиданно для себя застонавшей под ним партнерше этого очень захотелось. Мать-героиня вцепилась ему в задницу крепкими ногтями и не могла отпустить от себя.

- Имя-то у тебя есть, товарищ Еремина? - спросил он ее в пухлые губы.

- Маша, - тоненько ответила она. - Я никогда не встречала...

Она еще немного поерзала под ним. В тусклом керосиновом свете у нее блеснули слезы.

- Мне еще никто из производителей так не делал, так не целовал. Обязуюсь родить живого и здорового мальчика. Приходи потом еще, если тебя это, смертью храбрых не...

У Миши на глаза тоже навернулись слезы. Что за страшная кротовая подземная жизнь! Бежать отсюда, бежать, схватить эту керосиновую лампу и...