– Мой выход на поклон! – говорит он, когда Омар его уводит. И это вторая реплика, в которой Том сегодня раскается.
Человек, в профессиональных кругах известный как Мистериозо, давным-давно живет – в обстановке, без сожалений позаимствованной у Гастона Леру, – в тайных апартаментах под театром «Империум-палаццо». Апартаменты сумрачны и роскошны. Всем выделено по спальне – у мисс Сливы, естественно, отдельные покои, и от спальни Мастера их отделяет вся протяженность жилища, – но между гастролями по всему миру труппа предпочитает проводить время в громадной и непременной Органной комнате, где стоит церковный «Хельгенблатт» с восьмьюдесятью трубами, и здесь, спустя двадцать минут после того, как пуля проникла в его грудную клетку и застряла у сердца, умирает Макс Мэйфлауэр. Перед этим, впрочем, он рассказывает своему воспитаннику Тому Мэйфлауэру историю Золотого Ключа, на службе у которого – а вовсе не у Талии или Мамоны – он сам и прочие тысячу раз объездили весь земной шар.
В молодые годы, говорит Макс Мэйфлауэр, примерно сверстником Тома, он, Макс, был транжира, лодырь и бестолковщина. Плейбой, избалованный и легкомысленный. Вечер за вечером он из семейного особняка на Набоб-авеню отправлялся в грязнейшие притоны и публичные дома Империум-Сити. Имели место громадные карточные проигрыши, затем неприятности с некими очень дурными людьми. Когда этим людям не удалось истребовать у него долги, они вместо долгов забрали молодого Макса и держали в заложниках, требуя выкуп до того непомерный, что такие доходы прекрасно профинансировали бы их тайный замысел – заполучить контроль над всей преступностью и преступниками Соединенных Штатов Америки. Это, рассуждали они, в свою очередь позволит им завладеть всей страной. Похитители жестоко издевались над Максом и смеялись над его мольбами о пощаде. Полиция и федеральные агенты повсюду искали его, но не нашли. Между тем отец Макса, богатейший человек в штате, где столица – Империум-Сити, сдавал. Он любил своего распутного сына. Хотел его вернуть. За день до назначенного срока уплаты выкупа он принял решение. Наутро мальчишки-газетчики высыпали на улицы со свежим номером «Игл» и задрали к небесам закаленные нёбные язычки.
– «СЕМЬЯ ЗАПЛАТИТ ВЫКУП»! – завопили они.
А теперь вообрази, сказал дядя Макс, что в некоем тайном убежище (Том расплывчато вообразил помесь винного погреба с мечетью) номер «Игла» с этим возмутительным заголовком сминает гневная рука в прекрасно сшитом белом льняном рукаве. Владельца руки и льняного костюма почти не видно в тенях. Однако мысли его ясны, гнев праведен, а на лацкане белого пиджака висит золотой ключик.
Макса, как выясняется, держали в заброшенном доме на окраине Империум-Сити. Он несколько раз пытался освободиться из пут, но не смог вытащить ни единого пальца. Дважды в день его слегка развязывали, чтобы он справил нужду, и, хотя он несколько раз ощупывал окно в уборной, ему так и не удалось даже сдвинуть шпингалет. Спустя несколько дней он погряз в сером безвременном аду заключенного. Он грезил, не засыпая, и спал, не закрывая глаз. В одной из грез к нему в камеру явился призрачный человек в белом льняном костюме. Просто взял и вошел в дверь. Человек говорил любезно, утешал, переживал. Замки, сказал он, указав на дверь камеры Макса, для нас ничего не значат. В считаные секунды он распутал веревки, отвязал Макса от стула и велел бежать. У него была заготовлена лодка, или быстрый автомобиль, или аэроплан – в преклонных годах, да еще при смерти, старый Макс Мэйфлауэр этой детали уже не помнил. А затем человек напомнил Максу – веско, однако учтиво, и было видно, что он это говорит не в первый раз: свобода – долг, который можно уплатить, лишь даря свободу другим людям. В этот миг зашел один из Максовых поимщиков. Он размахивал газетой, возвещавшей о том, что отец Макса капитулирует, и счастлив был неописуемо, пока не заметил незнакомца в белом. А затем вынул пистолет и выстрелил незнакомцу в живот.
Макс пришел в ярость. Не задумавшись ни на миг, не испугавшись за себя, он кинулся на гангстера и стал вырывать у него пистолет. Пистолет грохнул, колоколом отдавшись у Макса в костях, и гангстер рухнул на пол. Макс вернулся к незнакомцу, сел, положил его голову себе на колени. Спросил, как зовут его спасителя.
– Я бы и рад сказать, – отвечал тот. – Но правила есть правила. Ой. – Он поморщился. – Слушай, со мной все ясно. – Говорил он со странным акцентом, изысканным и британским, но гнусавил по-западному. – Возьми ключ. Возьми.
– Я? Ваш ключ?
– Ты, конечно, вряд ли, это правда. Но у меня нет выбора.
Макс отстегнул булавку с лацкана. На булавке болтался золотой ключик – ровно такой же Макс вручил Тому полчаса назад.
– Кончай транжирить жизнь, – напоследок сказал незнакомец. – У тебя есть ключ.
Следующие десять лет Макс провел в тщетных поисках замка, который отмыкается этим ключом. Советовался с умнейшими на свете замочниками и владельцами скобяных лавок. С головой погрузился в освоение мастерства беглецов из тюрем и факиров, вязал морские узлы и изучал бондажные ритуалы арапахо. Он исследовал работы Джозефа Брамы, величайшего замочника, что рождался на этом свете. Он просил советов у медиумов, высвобождающихся из пут, пионеров эскапологии, и даже одно время учился у самого Гудини. В процессе Макс Мэйфлауэр стал мастером самоосвобождения, однако поиски вышли дорогостоящие. Он потратил все отцовское состояние, но в итоге так и не понял, как использовать подарок незнакомца. И все равно не отступал – он этого не знал, но поддерживали его волшебные силы ключа. В конце концов, однако, бедность принудила его искать работу. Он пошел в шоу-бизнес, стал взламывать замки за деньги, и так родился Мистериозо.
Разъезжая по Канаде с никудышной антрепризой, он познакомился с профессором Алоисом Бергом. Профессор жил тогда в пещере, заваленной мусором, был прикован к решетке, одевался в лохмотья и глодал кости. Он был прыщав и вонял. Он рычал на платежеспособную публику, особенно на детей, а на стенке его клетки большими красными буквами было намалевано вызывающее «ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮДОЕДА!» Как и все артисты, Макс Людоеда избегал, презирал его как низменнейшего из уродов, пока однажды судьбоносной ночью бессонницу его не смягчил нежданный обрывок Мендельсона, что принесся на крылья теплой летней тьмы Манитобы. Макс пошел на звуки, и, к его изумлению, музыка привела его к убогому железному фургончику на отшибе ярмарки. В лунном свете Макс прочел три слова: «ПОСМОТРИТЕ НА ЛЮДОЕДА!» В эту минуту Макс, который прежде никогда об этом не задумывался, постиг, что все люди, в каком бы положении ни оказались, обладают сияющими бессмертными душами. Там и тогда он вознамерился выкупить свободу Людоеда у владельца антрепризы и ровно так и поступил, уплатив своим единственным ценным имуществом.
– Ключом, – говорит Том. – Золотым ключом.
Макс Мэйфлауэр кивает:
– Я лично сбил кандалы с его ноги.
– Спасибо, – говорит теперь Людоед в комнате под сценой «Палаццо», и щеки его мокры от слез.
– Ты вернул этот долг стократ, старый мой друг, – отвечает Макс Мэйфлауэр, похлопывая великана по громадной ороговевшей ладони. А затем продолжает свою историю: – Едва я снял железное кольцо с его бедной воспаленной щиколотки, из теней выступил человек. Между фургонами, – произносит он, уже задыхаясь. – Он был одет в белый костюм, и поначалу я решил, что это он. Тот же самый. Хотя я знал. Что он там. Куда вот-вот отправлюсь я.
Человек в белом объяснил Максу, что тот наконец-то нечаянно отыскал замок, который отмыкается золотым ключиком. Человек в белом вообще много чего объяснил. Сказал, что и он, и человек, спасший Макса от похитителей, принадлежат к древнему тайному обществу под названием Лига Золотого Ключа. Эти люди странствуют по миру, добиваясь – всегда анонимно – свободы для других, физической или метафизической, эмоциональной или экономической. В этой работе им неустанно препятствуют агенты Железной Цепи, чьи цели противоположны и зловещи. Агенты Железной Цепи и похитили Макса много лет назад.
