Примечание авторов:

Основана галактическая империя была в эпоху Великой Колонизации удачливым авантюристом и неудачливым претендентом на старый римский престол Феликсом Максимусом. Установленные им порядки превратили зародыш галактической империи в быстрорастущее государственное образование. Мощные армия и флот новоримского императора вели успешные завоевательные войны с иными расами и устанавливали контроль за все новыми и новыми пригодными к обитанию планетами. Одновременно старая Римская (Земная) Империя вместе с потоком эмигрантов теряла человеческий потенциал, превращаясь при этом в глухую периферию. Но это не тема для сегодняшнего повествования.

Издав мысленный аналог тяжелого вздоха, «Несокрушимый» сориентировался в пространстве и начал стремительно разгоняться, чтобы проделать весь путь на восьмидесяти пяти процентах от скорости света, так как джамп-генератор, который бы позволил совершить мгновенный прыжок, вышел из строя в результате мятежа. Полет предстоял длинный и нудный, но биоэлектронные мозги, в отличие от человеческих, обладают безграничным терпением и умеют ждать ровно столько, сколько нужно для достижения требуемого результата.

А рядом случаи летали, словно пули…

Одни под них подставиться рискнули,

И ныне кто в могиле, кто в почёте…

(В. С. Высоцкий)

20 ноября 201..года, 03:00. Владивосток, международный аэропорт.

Все с самого начала складывалось как-то не по уму. В ноябре 201..года команду из Находки за молодыми бойцами для бригады морской пехоты Тихоокеанского флота отправили не поездом (долго) и не регулярным авиарейсом (дорого), а чартером авиакомпании состоящей из одного единственного взятого в лизинг древнего как помет мамонта Боинга-747, кажется еще одной из первых серий. Этот аппарат, для повышения пассажировместимости имевший только салоны экономкласса, брал на борт максимум народа и обеспечивал им минимум комфорта во время перелета продолжающегося более семи часов. Стюардессами на борту служат или уже вышедшие в тираж ветеранши, уже не радующие ничей глаз, либо молоденькие девчонки без опыта и с амбициями, которые на этой аэроколымаге долго не задерживаются. Либо домой к маме под крылышко, либо получив опыт и закалку на повышение в более благопристойную авиакомпанию.

Но цены на билеты снижены и потому пассажиры готовы терпеть тесноту и неудобство, хамство крупногабаритных стюардесс-старушек и неловкую суетливость не имеющих опыта молоденьких девиц. Кроме зарплат персонала и качества закупаемой еды владельцы сего аппарата, как водится во время кризиса, экономили на техобслуживании, проводя его реже, чем это рекомендуют технические нормы и к тому же в неполном объеме. При этом они забывали, что поддерживают они в рабочем состоянии не дедушкины «жигули-семерку», а аэробус, в котором за раз перевозится по полтысячи человек, в том числе и маленьких детей. Социал-дарвинизм в чистейшем виде, потому что, если что падать с небес совсем не тем людям, которые принимают решение экономить на безопасности.

Тем временем все шло своим чередом. Время вылета тоже было самым «удобным», то есть три часа ночи, в момент наименьшей загруженности аэропорта. Чартер он потому и чартер, что всегда забивается до упора, поэтому в зале где происходит регистрация экономных пассажиров несмотря на заполуночное время даже яблоку негде упасть. Отдельно в своей черной зимней форме выделяются морские пехотинцы, три офицера, прапорщик и сержанты контрактной службы. Тридцать два человека из пятисот пассажиров рейса. Ноев ковчег, каждой твари по паре. Билеты у старшего команды капитана Шевцова. Когда очередь регистрироваться доходит до морских пехотинцев, то он пропускает их через стойку быстро, аккуратно и без всякой суеты. Багажа ни у кого нет, а маленькие чемоданчики с мыльно-рыльными принадлежностями и сменами белья, идут в ручную кладь, которую морские пехотинцы берут с собой в салон самолета.

Тем временем самолет подготовили к полету как смогли, ибо ни одна даже самая тщательная подготовка не заменяет регулярного технического обслуживания в соответствии с регламентом. Например, если не заменять регулярно масло в редукторах компрессоров и не обследовать лопатки турбин на предмет возникновения микротрещин, то однажды может получиться нехорошо, а в третьем двигателе готовящегося к вылету лайнера назревали обе эти проблемы разом. Старое масло с фрагментами металлической стружки и пыли приводило к повышенному износу редуктора, а постепенно разрастающаяся микротрещина на лопаточном венце второго контура высокого давления, грозила разнести двигатель вдребезги. Но, несмотря на столь ужасное состояние третьего двигателя, еще никто ничего не подозревал и даже особо не беспокоился. Ведь даже на трех исправных двигателях Боинг-747 не только способен продолжить взлет, но даже вполне благополучно долететь до аэропорта назначения, не возвращаясь в пункт вылета.

Одним словом, без малейшей судороги и подозрений, пассажиры погрузились на борт этого летающего гроба, причем морским пехотинцам досталось место в хвосте самолета, закрылись люки, отъехали трапы, взревели турбины и после получения разрешения диспетчера, лайнер бодро покатил к началу взлетной полосы. Там он, пропустив заходящий на посадку рейс, выкатился на исходную позицию и встал на мертвый тормоз. Диспетчер разрешил взлет, и Боинг взревел всей мощью своих четырех турбин, выведенных на взлетный режим. Но вот тяга вросла настолько, что зажатые тормоза уже не могли сдерживать тяжелую машину, и она медленно поползла юзом по бетону. Тогда командир корабля пилот первого класса Сергей Петрович Баечкин отпустил тормоза, и лайнер сперва медленно, а потом все быстрей и быстрей побежал по бетонной полосе, подталкиваемый сзади мощью всех четырех своих двигателей.

Дальше все было, как положено. Когда машина набрала положенную скорость, повинуясь легкому движению штурвала, самолет с легкостью оторвал от земли носовое колесо и стремительно полез вверх. Чавкнули убираемые шасси, и взлет был завершен. Дальше предстоял нудный противный семичасовой ночной полет в полной темноте, поскольку реактивный самолет, летящий в средних широта с востока на запад делает это с той ж скоростью с какой вращается земля и остается неподвижным относительно солнца. После того как лайнер набрал высоту и экипаж дал разрешение отстегнуть ремни, большая часть пассажиров, утомленных предполетными хлопотами, попросту заснула, а все остальные были достаточно близки к этому состоянию.

Пять часов спустя, 200 километров севернее Ханты-Мансийска, высота 12.000 метров.

Все произошло до невозможности стремительно. Тот самый пораженный микротрещиной лопаточный венец внезапно лопнул, разлетевшись на фрагменты, будто хрупкое стеклянное изделие. Обороты турбин измеряются десятками тысяч оборотов в минуту и куски венца и оторвавшиеся лопатки, будто снаряды, простучали по фюзеляжу и крылу самолета, а один из этих фрагментов начисто перерубил все три армированных шланга независимых гидравлических систем, при помощи которых управлялся «Боинг-747». Так уж у этого Боинга заведено, что трехкратно дублированная система управления проходит по одним и тем же местам и в случае механических повреждений шланги всех трех независимых систем страдают одновременно. Помимо повреждения гидросистемы, обломки разрушившегося двигателя в нескольких местах прошили фюзеляж самолета, нарушив его герметичность.

В кабине, тем временем, резко проснувшиеся пилоты занимались совершенно ненужными действиями, то есть глушили двигатель, который и без того уже заглох, и включали систему пожаротушения, хотя никакого пожара и близко не было (замкнуло датчик). Единственным адекватным решением, которое принял командир корабля, было прервать полет и садиться в ближайшем аэропорту, которым оказался Ханты-Мансийск. Развернувшись на юг, самолет пошел на снижение, но в суете аварийной ситуации никто не замечал, как указатели давления во все трех независимых гидросистемах медленно ползут к нулю. И вот наступил тот момент, когда из перерубленных шлангов вытекли последние капли гидравлической смеси, и огромный «Боинг» все быстрее и быстрее заскользил к земле, ибо пилоты уже не могли скомпенсировать пикирующий момент, заданный при снижении. А в салоне в это время, творилось черт знает что. От резкого снижения возникло ощущение близкое к невесомости, а от внезапной разгерметизации в воздухе повис густой непрозрачный туман, в котором страшными голосами кричали от ужаса обреченные люди. Полета этому самолету вплоть до столкновения с землей оставалось чуть меньше двух минут.