– Нет-нет.

– Ох, я слышу совсем другие вещи, – демон остановил свои умопомрачительные поцелуи. – Ты даже забыла о существовании людей и о том, что они на нас смотрят.

Виктория открыла глаза. И вправду, пятничная толпа никуда не делась, народ все по-прежнему пил и не стесняясь, пялился на страсть инкуба. Девушка поправила волосы, кофту и отвернулась от строптивых глаз.

– Не собственность. – Заключила она.

– Все, что мне надо, я услышал. Ты считаешь, что я принадлежу только тебе, потому что ты меня любишь. Интересная логика. Хочешь я поделюсь своими мыслями?

Вика молча кивнула головой, пряча под волосами красный цвет стыда на щеках. Она все еще неловко чувствовала себя из-за того, что совсем забылась, позволив мужчине чуть ли не возлечь с ней посреди бара.

– Почти два месяца я нахожусь на земле среди людей. Я непросто сижу дома и жду твоего возвращения, как верный пес. Я работаю над пониманием психологией человеческих отношений. Я прочел ни один десяток женских и мужских мыслей и пришел к выводу, что огромное количество женщин уравнивают собственность и возлюбленного. То же самое делаешь ты. Почему-то здесь, в этом вопросе, люди напрочь лишают друг друга души, внедряя материалистические ценности. Тут даже не в доверии вопрос. Ты можешь верить, но «мое» – оно никуда не девается. Ты эгоистка. Ты хочешь быть единственной в мире женщиной, на которую я посмотрю и к которой притронусь.

– Это чувство, которое я не могу контролировать. Возможно, ты прав. Я, действительно, хочу быть единственной в твоей жизни. Разум понимает, что это невозможно. Он помнит, чем мне пришлось пожертвовать ради того, чтобы быть сейчас с тобой. Но сердце, Харон, сердце человека устроено намного сложнее, чем просто четырех камерный кусок мяса. Сердце никогда не согласится с разумом. У них даже разные виды мышления, настолько разные, что разум никогда не придет к таким выводам, к которым приходит сердце. Общаясь так плотно с людьми… со мной, тебе придется учитывать этот факт. Ибо когда ты подслушиваешь мою внутреннюю борьбу и диалоги, ты должен быть готов, что услышишь исповедь сердца, не разума. Какое место в аду занимает ревность?

Мужчина взглянул на девушку с неким недоумением.

– Ревность? В аду? Я бы не сказал, что мы очень ревнивые. Никаких проблем с ревностью у нас нет. Население четко знает, где чья собственность и никто не претендует на чужое. Это бесполезно. Все, что попало в руки демону, остается там до тех пор, пока сам демон этого желает. Когда это становится ему не нужно, он избавляется от этого. Другие ненужную вещь не подбирают. Ниже их достоинства.

– То есть у вас действительно понятия измены не существует?

– Ох, до чего же ты забавная! – Харон усмехнулся. – Виктория, ты не сможешь заставить меня чувствовать ревность, ты не сможешь мне изменить. Я не знаю, что это такое.

– Что ж, это печально. Но я все равно попробую доказать тебе, что человеческие чувства уникальны и научись ты их испытывать, твоя жизнь никогда не будет прежней.

Харон молча разглядывал оливковые глаза напротив, возрождающийся в них огонь, пламя которого подавало надежды устроить пожар вселенского масштаба. Эти глаза с бешенной легкостью едва не прокляли малейшее препятствие. Эти глаза полны самоотдачи и любви и в то же время, их эгоизму нет придела.

Волнистые рыжие волосы, ровно подстриженные по нижнему углу лопаток, словно меняли свой цвет. Краснели, набирались зловещего окраса, пропуская его сквозь себя, покрываясь невероятным блеском, свечением пламени. Аккуратно рассыпанные веснушки, лицо из-за которых казалось утонченным и изящным, стервозным, забавляли демона.

Да, черт возьми, лицо девушки нельзя было назвать добрым. Ранее милый рыжий цвет, спровоцировавший Люцифера на пару капель сентиментальности, в тот момент выступал в роли индикатора опасности, как яркие пятна у каракурта. Вот момент Харон ясно увидел, что разум, как всегда еще не в курсе, а вот сердце, похоже догадывается о присутствии неоднородной, мощной силы внутри тела, потенциалы которой все еще пока не раскрыты и никем не опознаны.

– Ты очень красивая… – демон был серьезен.

Ему не хотелось очаровывать Викторию. Он прекрасно знал, что она и так очарована им. Он просто захотел сказать ей это. Захотел сам услышать, как изменилось его мнение. Тогда, в начале лета, она была миловидной дурочкой.

– Я? – усмехнулась Вика.

Ее щеки снова вспыхнули, глаза заблестели. Как же ей хотелось спрятаться в какой-нибудь панцирь и вести оттуда диалог.

– Удивительно, – прошептал мужчина, прикасаясь к вспыхнувшей щеке. – Я видел твое тело без дурацких ниток. Я был внутри тебя во всех смыслах. Я целовал тебя везде, каждый миллиметр твоего тела… А ты все еще краснеешь.

После сказанного, Вика покраснела ее больше, чувствуя, как воспоминания поползли в голову.

– Ты никогда не говорил, что я красивая…

– Ммм, вот оно в чем дело. – Демон улыбнулся. – Я исправлюсь.

Виктория всполошилась и полезла в сумку. Ее мобильный разрывался от звонка. Девушке даже не надо было смотреть на дисплей. Она просто знала, кто ей звонит.

– Да, мам. – С улыбкой ответила она.

– Я в больнице. У бабушки инсульт.

12 ноября 2013 (Вторник)

Утро. Прозвенел будильник. Виктории нужно было вставать на работу. Она лежала в обнимку с Хароном, радуясь каждому вздоху. И ей совсем не хотелось вылезать из теплой кровати, не хотелось, чтобы его руки отпускали ее.

– Уже уходишь? – сквозь сон спросил демон, стискивая Вику и подтаскивая к себе.

– Надо.

– Зачем? У меня есть все, что тебе надо. Брось эту работу.

Виктория улыбнулась. Предложение Харона было очень заманчивым.

– Я люблю свою работу. И к тому же, через какое-то время ты исчезнешь, а у меня ничего нет: ни работы, ни денег. Не очень хорошая перспектива. Но мне так не охота уходить от твоих нежных рук… Взяла бы с собой

– Без проблем!

Харон скинул с себя одеяло, вскочил с кровати и подошел к девушке близко-близко. На его лице сияла безумная улыбка, разрезающая тихий шепот.

– До вечера, детка!

Дальше пустота. Снова черные и серые коридоры. Полное непонимание, что происходит. Снова страх, но уже не такой сильный, потому что Вика уже знала, что примерно происходит и где она находится. Конечно, присутствовать между мирами ей совсем не нравилось, но что она могла сделать?

– Харон! – позвала она.

Звучание ее голоса удивило ее еще больше, чем вся ситуация в целом. Ей словно мыльных пузырей в рот напускали и звук был соответствующий. Естественно, демон не слышал ее.

Темнота подступала все ближе, девушка находилась в смятении, постоянно булькая имя демона.

Конечно, Харон не мог услышать ее. Он улыбался Григорию, сидя в своем кабинете. Он был хорошо знаком с Абраэлем, от которого видел много тонкостей по совращению мужчин. Совершенно не сложно. Уже будучи в теле Виктории, Харон на секунду усомнился. А правильно ли разделены обязанности между демонами сладострастия. Флиртуя и заигрывая с мужчиной, Харон вообще не видел ни какой проблемы в его соблазне, отчего пришел к выводу, что суккубам значительно повезло в жизни. Чтобы соблазнить женщину инкубам приходится стараться лучше. Но что Харон мог знать о несправедливости? Ничего. Люцифер не может быть не справедлив, если он так распорядился, значит так надо.

Харон беспрекословно принимал волю повелителя. Он – инкуб и только рад этому. Но повеселиться с человеком – такую возможность он не мог упустить.

Григорий, как не пытал девушку, так и не смог понять, что с ней происходит. Вместо скромной, зажатой девчушки с румянцем на щеках, перед ним сидела по меньшей мере королева. Властная, знающая себе цену, самовлюбленная. Нельзя было сказать, что Григорию были не по нраву перемены в подчиненной, но он уже успел привыкнуть к застенчивой Вике.

Сама же Виктория блуждала среди теней, продолжая настойчиво звать демона, подсознательно требуя, чтобы он вернул ей тело. Харон все также не слышал ее. Он не хотел ее слышать. Ему было весело и, как и все демоны, он любил пакости и проказы.