Я набрала Джуду эсэмэску, быстро отправила и вытащила себя из постели. Что сначала, кофе или душ? Поразмышляв пару минут, я поняла, что неспособна принять никакого решения.

Еще через пару минут я выбрала кофе. Мне следовало заполнить несколько анкет, прибраться на кухне и в столовой. Потом под душ, потом в танцевальную студию, потом…

Не жизнь, а пошаговая программа! По-моему, не очень здорово. Желая доказать себе, что программа мне не нужна, я взялась за дело. Сначала сходила под душ, а пока варился кофе, начала заполнять анкеты.

Кофейник наполовину опустел, когда я заполнила последнюю анкету. Я встряхнула запястьем: от анкетного марафона начался туннельный синдром, – потом покидала в сумку сменную одежду – и бегом из квартиры. Прошло две недели, а я так и не привыкла быть одна.

Не факт, что когда-нибудь привыкну.

За два часа я разнесла все свои анкеты. Половина вакансий уже закрылись, в других местах пообещали позвонить, если захотят позвать на собеседование. Я сказала, что через неделю напомню о себе, но мне ответили, мол, не надо, мы сами с вами свяжемся.

Перспектива найти летнюю работу показалась призрачной.

Джуда не будет еще неделю. Работы не будет еще бог знает как долго. Друзей, живущих в получасе езды от меня, тоже нет и не будет.

В студию я приехала, умирая от жалости к себе. Существовал один-единственный способ перестать себя жалеть.

За рекордно короткое время я надела пуанты и приготовилась. Танцевала я без музыкального сопровождения, в каждом па выплескивая свои чувства. Когда появился пот, жалеть себя заметно расхотелось, а когда заболели пальцы ног, эндорфинов образовалось столько, что я вспомнила: жизнь прекрасна и удивительна.

Я пошла выпить воды и взглянула на телефон. Вообще-то я проверяла пропущенные звонки и сообщения, а сейчас обратила внимание на время. У меня аж глаза на лоб полезли. Пора бы перестать удивляться, что я теряю счет времени, когда танцую так, как сегодня. Но потратить целых четыре часа на то, что показалось парой танцев, – к такому я не привыкла.

Субботними и воскресными вечерами студия пустовала и, за исключением юной администраторши, не отрывавшейся от своего сотового, я была одна. Я быстро переобулась, добежала до машины – и скорее в пустую квартиру. Я включила свет везде, где можно, и даже телевизор, чтобы создать фоновый шум. Убрав остатки вчерашнего ужина, я насыпала себе в миску гранолы и устроилась на диване с телефоном на коленях. Если бы еще не смотреть на дисплей каждые пять минут…

Через час жалость к себе начала потихоньку возвращаться. Видимо, у Джуда сегодня особо плотный график. В любой заполненный тренировками день он ухитрялся послать мне пару быстрых сообщений, но почему-то не сегодня. Я твердо решила не превращаться в приставалу, которая по секундам контролирует своего парня, но сейчас меня так и подмывало позвонить и спросить, чем он занят.

Несколько минут я касалась дисплея, останавливалась, убеждая себя не звонить Джуду, потом убеждала себя позвонить, и вдруг телефон ожил.

От волнения я чуть его не выронила. Я так спешила, что не посмотрела, кто звонит.

– Сегодня я жутко по тебе скучала! – выпалила я, и губы расплылись в улыбке.

На миг в трубке воцарилась тишина.

– Ну… я тоже скучала по тебе, – неуверенно проговорили в ответ. Женским голосом!

– Холли?

– Вообще-то да, – отозвалась она.

– Ой, прости, я думала, Джуд звонит, – пояснила я, стараясь не показать, что расстроена.

– Прости, что разочаровала тебя, Люси, – отозвалась Холли, а на заднем плане послышался крик маленького Джуда.

– Нет, я рада, что это ты, – сказала я полуправду-полуложь.

– Врушка! – воскликнула Холли, потом утихомирила Джуда и отправила его играть в кубики. – Так что, у вас с Джудом сегодня запланирован секс по телефону?

Я закатила глаза: если бы Холли знала!

– Ну сколько раз повторять, что наша интимная жизнь тебя не касается?

– Говори сколько хочешь, но я не устану совать нос в ваши с Джудом извращения. Люси, я мать-одиночка. У меня больше шансов погибнуть в авиакатастрофе, чем перепихнуться. Поэтому хорош корчить ханжу, позволь мне жить хоть через вас, хоть опосредованно.

Я снова закатила глаза, но лишь потому, что мы говорили по телефону. Холли терпеть не может, когда при ней закатывают глаза.

– Эй, найди себе другую пару для опосредованной жизни. Мы с Джудом не для опосредования!

– Повторяю, я мать-одиночка. Найти пару для опосредованной жизни шансов у меня еще меньше, чем на перепихон.

Джуд снова завыл как сирена. На этот раз Холли его не успокаивала.

– А теперь я еще и безработная мать-одиночка, – со вздохом сообщила она.

– Что?! – Я аж села от удивления. – Тебя уволили из салона? Ты же там столько лет проработала! Что случилось?

Холли откашлялась.

– Возможно, я случайно перепутала краску. Возможно, я случайно нанесла ярко-зеленую краску клиентке, которая оказалась бывшей девушкой моего брата. Бывшей она стала потому, что за спиной у него перетрахала половину мужского населения страны. – В голосе Холли почувствовалась лукавая улыбка. – Разумеется, это совпадение.

– Ну разумеется, – бесстрастно отозвалась я.

– Вот, а мой босс заявил, что стилиста, который путает платиновый блонд с неоновой зеленью, нужно увольнять.

– Да ладно! Будто ничего подобного не случалось с каждым стилистом! – отозвалась я. – Твое «совпадение», по крайней мере, совпало с пинком от судьбы твоей обманщице-клиентке.

Холли усмехнулась.

– Поэтому я тебе и позвонила! Знаю, утешать ты не любишь, но когда мне нужно, ты всегда меня утешаешь.

– Люблю не люблю, а помочь тебе я рада.

Ответ Холли заглушили не то барабаны, не то тарелки, не то другой музыкальный инструмент маленького Джуда, от которого зазвенело в ушах.

– Что ты будешь теперь делать? – спросила я, когда оглушающее музыкальное сопровождение затихло.

Холли снова вздохнула.

– Кроме прежней моей работы, у нас в городе есть только одно место, которое хоть как-то тянет на салон. Это «Суперстрижки».

Я услышала, как Холли морщится.

– Мне нужно кормить и одевать одного молодого человека, поэтому выбирать особо не приходится. Я уже заезжала в эти «Суперстрижки» и спрашивала, набирают ли они мастеров. Фиг вам!

Теперь мы вздохнули вместе.

– Жесть, Холли! Ты столько работала, чтобы стать независимой и обеспечивать маленького Джуда…

– Мама не ошиблась ни в чем. С тех пор как я была малышкой, она твердила, что великие дела меня не ждут. К девятнадцати годам она предсказала мне беременность и продуктовые карточки. – Холли затихла, потом заговорила чуть тише: – Залет до девятнадцати, продуктовые карточки несколькими годами позже. Чертовски приятно осознавать, что я не обманула маминых ожиданий.

– Ох, Холли… – начала я, понимая, что с другого конца страны совершенно ничем не могу помочь. Хотелось обнять ее, напоить чаем, утешить. Будь Холли здесь, я нашла бы что-нибудь поубедительнее пустых слов.

Тут-то и появилась гениальная идея.

– Переезжай ко мне! – предложила я, едва подумав об этом.

Холли притихла. Настолько, что я глянула на дисплей, проверяя, не прервался ли звонок.

– Что? – только и ответила она.

– Ты меня слышала, – быстро проговорила я, все больше проникаясь идеей. – Собирайся и приезжай. Сможешь жить у меня бесплатно. Неподалеку от дома тьма салонов, так что работа найдется наверняка.

Снова тишина.

– А маленький Джуд?

Суть вопроса я поняла не сразу.

– Хуже, чем есть, он нашу квартиру уже не сделает. Я удивилась и немного обиделась, что Холли спросила про маленького Джуда. Я же понимала, что они идут в комплекте – приглашаются только вместе.

– Ты серьезно? – спросила она и всхлипнула. Если бы я не знала о непробиваемости Холли Рид, то подумала бы, что она вот-вот разрыдается. – Ты готова пустить к себе в квартиру меня и безумного дикаря-разрушителя?