ОЛЕГ ЛУКЬЯНОВ
Пробуждение
Байдарка тихо скользила по черному зеркалу плеса. Тонкие усы волн тянулись от носа к корме, весла падали и взлетали, оставляя в воде маленькие воронки.
Солнце не торопилось садиться.
Весь день оно двигалось по невидимой дуге к горизонту, а к вечеру его бег замедлился. Оно повисло над тайгой, неяркое, доброе солнце, и теперь медленно скользило вдоль черты леса, оплавляя верхушки сосен.
Выйдя из-за поворота, они почти одновременно перестали грести и опустили весла.
- Ух ты, какая красота!-улыбнулся Анатолий, откидываясь на спинку сиденья.
- Великолепно! - отозвалась Лена. - Кажется, что воздух сам светится, правда?
Громадные седые ели стояли над притихшей водой. Солнце кануло в их сумрачную глубину - ни проблеска, ни просвета. На чистой поверхности плеса лежали четкие рельефные облака, подрумяненные закатным солнцем. Байдарка медленно плыла среди белоснежного стада, не тревожа прозрачной вечерней тишины. Анатолий разложил на коленях карту и задумался.
Карта была скопирована наспех перед самым отъездом. Он забыл обозначить на ней север, и теперь ориентироваться приходилось по корявым надписям. Это требовало времени.
Щелкнул затвор фотоаппарата, зашелестела перематываемая пленка.
- Ага, кажется, нашел, - сказал Анатолий, поворачиваясь к жене.Смотри, вот тут мы сейчас находимся, - он коснулся карты острием карандаша, - а вот этот крестик и есть Лошадиные Лбы.
Лена наклонилась над картой и с улыбкой сомнения покачала голоBoй.
- Что-то я уже не верю этой бумажке. Третий раз ты предсказываешь порог, а пока идут одни плесы.
- А вот то, что долго идут плесы, - верный признак близости порога, возразил Анатолий. - Это же элементарная гидродинамика. Река разливается, потому что впереди что-то тормозит ее движение. Нет, нет, - добавил он уверенно, - на этот раз ошибки быть не может. Ошибки быть не может, медленно повторил он и поднял голову.
В природе что-то изменилось.
Как будто потухли краски и стало темнее. Неприятное предчувствие опасности сдавило сердце. Мир вдруг качнулся, закружилась голова. Небо стало тускнеть. Серая муть заполнила пространство, она быстро сгущалась, поглощая предметы, и затем все потонуло в непроглядной тьме.
Это произошло так неожиданно, что на миг Анатолий утратил ощущение бытия. Только некоторое время спустя он понял, что тьма погасила не сознание, а лишь видимый мир, и что все осталось прежним - ощущение карты в руках, упругость надувного сиденья, запах речной воды и ее голос, ласковый и удивленный.
- Что с тобой, Анатолий? Почему ты так смотришь?
Он хотел было сказать, что ему плохо, что он ослеп, но в этот момент далеко в звенящей пустоте ктото отчетливо произнес:
Это гроза. Это все из-за грозы!
- Какая безответственность! - громким шепотом воскликнул другой голос.
Бульканье, бор.мотанье, всхлипы, словно говорят в воду. И опять она.
Прерывистый шепот ее невидимых губ:
- Что... что с тобой... мой хороший? Тебе плохо?
Звон в ушах. Снова бульканье, вздохи. Как утопающий за соломинку, он вцепился рукой в ее плечо.
Он не мог произнести ни слова.
- Проверьте еще раз, обязательно проверьте, - зашептала тьма.
Слабым усилием парализованной воли он попытался удержать ускользающий рассудок. Лодка покачнулась.
- Что это? - наконец проговорил он, опираясь о борт рукой.
Но вдруг наступило облегчение.
Давящий ком исчез, странные звуки пропали. Тьма стала рассеиваться, и через несколько секунд мир снова обрел краски.
Анатолий сидел, оглушенный, не веря освобождению. Он не почувствовал прикосновения ее ладоней.
Она теребила его щеки и жалобно лепетала:
- Ну что ты... что ты... что ты...
- Все... все прошло, - сказал он, с трудом разжимая онемевшие челюсти. Он подождал, пока пройдет звон в ушах и успокоится сердце, заставил себя улыбнуться.
- Все хорошо... не волнуйся. Просто у меня потемнело в глазах... А теперь все в порядке. - Он облегченно вздохнул.
- Ох, как ты меня напугал! Я сама чуть не потеряла сознание от страха. У тебя было такое страшное лицо!
В ее глазах блеснули слезы.
- У тебя еще не все прошло! Давай причалим к берегу.
- Не стоит, - сказал он, разгибаясь. - Я только минутку полежу в лодке.
Он почувствовал ужасную усталость во всем теле. Выдернув спинку сиденья, он вытянулся, положив голову на колени жены.
- Отдохни, мой хороший, - говорила она, массируя пальцами его виски. Ты очень переутомился за эти годы. Я простить себе не могу, что позволяла тебе столько работать. Можно было бы и не торопиться с защитой.
- Ну ничего, мы хорошо отдохнем на реке, а когда вернемся, обязательно сходим к Шварцу...
Ее волосы приятно щекотали ему щеки. Он лежал, слушал ее голос и ощущал, как усталость постепенно проходит, а нервы успокаиваются.
- Ну вот и все, - сказал он, поднимаясь. - Ты привела меня в чувство, умница моя. Можно двигать дальше.
Он вставил спинку в пазы и свернул карту.
- Давай договоримся не вспоминать об этом. Выкинем из головы, как будто ничего и не было.
- Да, да, конечно, - согласилась она, - только ты сам об этом не думай, хорошо?
...Они плыли вдоль берега в глухой тени соснового бора. Лена рассказывала смешной случай, происшедший в прошлом году с ее подругой.
Анатолий с видимым вниманием слушал и даже посмеивался в нужных местах, но на душе его было неспокойно.
Тьма ушла, и, может быть, безвозвратно, но вместо нее явилось тревожное чувство. Ему стало казаться, что все это уже когда-то было - лес, река, пятна облаков на Воде, белые звезды кувшинок, солнце, снова выплывающее из-за бора.
И главное - приступ слепоты. Он тоже как будто был, но не такой сильный. Ее руки уже ласкали его лицо, она говорила те же самые слова.
- Скажи, - перебил он ее, -у тебя никогда не возникало такое ощущение, как будто то, что происходит с тобой в настоящий момент, уже когда-то было?
- И ты никак не можешь вспомнить когда, - поддержала она, охотно меняя тему разговора. - Да, это иногда бывает, но очень редко. И длится всего секунду или две, а потом проходит. Странное, немного жутковатое ощущение. А почему ты об этом спросил?
