========== Чарли и Тэсс. Осколок № 50 ==========

Следующие три дня Чарли и Тэсс почти не разговаривали. Чарли отдала девочке все свои диски, сказав, что у нее пока нет ни малейшего желания их слушать. Она больше не прикасалась к своему последнему альбому с той песней, из-за которой едва не потеряла сознание. Интуитивно Чарли чувствовала, что эта песня несет какую-то истину, от которой она упорно отворачивалась. Чарли не готова была взглянуть этой истине в лицо.

Однако хоть она и не слушала больше ту песню, она ее помнила. Снова и снова эта мелодия играла у нее в голове, и Чарли ловила себя на том, что начинает напевать слова в минуты, когда ее разум ослабляет свой контроль. Это сильно нервировало и делало Чарли такой раздражительной, что даже сигареты не спасали ее.

Кем бы ни был тот человек, которому она посвятила эту песню, почему она так не хочет вспоминать его? Все чаще и чаще Чарли думала о Ричарде. Если бы ее друг был сейчас здесь, что бы он ей посоветовал? Ричард всегда давал правильные советы. Всегда. Всегда ли? И снова у Чарли начинала болеть голова, потому что она осознавала, что вспомнила о Ричарде не все. Очень много, но не все. Чего-то не хватало. Чарли помнила, что Ричард всегда поддерживал ее, помогал ей расставить все по полочкам в сложных ситуациях, она помнила, что должна быть благодарна ему. Но все равно ощущала какой-то неприятный осадок.

«Возможно, перед моей смертью мы сильно поссорились? – гадала Чарли. – Но из-за чего я могла бы поссориться с Ричардом? Ведь мы никогда не ругались и всегда понимали друг друга лучше, чем кто бы то ни было… Или правильнее спросить, из-за кого мы могли бы поругаться?».

На третий день ото всех этих мыслей у Чарли дико разболелась голова. А когда у Чарли что-то болело, она злилась. Она злилась, что не может ничего вспомнить, злилась на себя за то, что не дает себе вспоминать. Злилась, что все стоит на месте, а голова начинает болеть все сильнее. Даже этот заброшенный маяк не смог стать для нее убежищем. Она нигде не могла спрятаться от собственных мыслей.

Погода сильно испортилась. На улицу уже невозможно было выйти без теплой куртки и шапки, с моря дули холодные влажные ветра. Вечером четвертого дня пошел первый снег. Этим вечером все и началось.

Чарли спустилась в маячный домик, чтобы взять кое-какую теплую одежду, которая там хранилась. Ей казалось, что даже если она завернется в десять одеял, то все равно не сможет согреться.

Тэсс сидела за кухонным столиком и смотрела в окно на падающий снег. В ее ушах были наушники, а на столе рядом лежала коробочка от диска с песнями Чарли. Тэсс накинула на плечи теплое лоскутное одеяло. Похоже, даже она замерзла.

- Красивый снегопад, правда? – прошептала Тэсс так тихо, что Чарли едва ее расслышала.

- Угу, - буркнула Чарли, выдвигая из-под кровати коробку с вязаными носками.

- Ты по-прежнему не хочешь слушать собственные песни? – спросила Тэсс.

Чарли ощутила ее пронизывающий взгляд на своей спине.

- Не хочу.

- Тебе разве не интересно, почему эта песня так подействовала на тебя?

- Нет, - Чарли забросила в сумку носки и гетры.

- Трусиха, - голос Тэсс дрогнул. Возможно, от гнева.

- Пусть так, - равнодушно ответила Чарли.

- Чарли! Повернись ко мне, - голос Тэсс стал жестким, как никогда.

Чарли повиновалась. Взгляд Тэсс ей совсем не понравился.

- Чарли. Я начала кое-что вспоминать. О нас, - сказала Тэсс.

- В каком смысле «о нас»? – Чарли нахмурилась. Она уже десять раз пожалела, что спустилась за этими дурацкими носками. Продолжала бы себе лучше мерзнуть, зато никто не нарушал бы ее покой. Хотя, какой тут к черту покой, когда в голове плещется всякая мерзость?

- О том, кем мы были друг другу при жизни, - все тем же твердым голосом ответила Тэсс. – Чем больше я слушаю эти песни, чем глубже погружаюсь в твой мир, тем больше убеждаюсь в том, что при жизни мы были знакомы.

- Нет, - сказала Чарли. – Не было никаких «нас», слышишь? Я не верю, что мы могли бы прожить вместе почти месяц и не вспомнить друг друга. Просто у тебя богатое воображение. Ты это придумала, Тэсс. Ты просто моя фанатка. Возможно, тебе просто хотелось, чтобы мы были знакомы. Но это не правда.

- Господи, как же ты упряма! Ты ведь тоже что-то почувствовала ко мне! Почему ты так упорно это отрицаешь, Чарли?

- Потому что в этом нет никакого смысла! – Чарли начала повышать голос. Запас ее терпения иссяк. – Кем ты могла быть для меня? Младшей сестрой, что ли? Подругой? У нас слишком большая разница в возрасте, вряд ли мы вообще могли общаться!

- Есть и другой вариант…

- Нет! – закричала Чарли, окончательно выходя из себя. – Нет никакого другого варианта! Ты с ума сошла, что ли? Ты просто малолетка! Не впутывай меня в свои глупые фантазии!

Чарли произнесла эти слова и осталась стоять как громом пораженная. Она не сразу осознала, что только что сказала. И кому. И зачем? Она выплюнула такие жестокие слова в лицо Тэсс. Господи, ведь это же Тэсс, ее самый близкий человек в этом холодном мире.

Тэсс смотрела на нее помертвевшим взглядом и больше ничего не говорила. И это было хуже всего. Не в силах больше выносить этот кошмар, Чарли сделала то, что она обычно делала в таких ситуациях, – сбежала.

Когда она снова пришла в себя, она уже сидела на полу в маячной комнате и тяжело дышала. В горле саднило – ведь она преодолела все триста ступенек бегом, не останавливаясь. В висках стучало, а из глаз бежали слезы, которые Чарли с яростью пыталась вытирать, но не успевала. Ей хотелось одного – обнять Тэсс и плакать, просто так, без причины.

========== Тэсс. Осколок № 28 ==========

Чарли ушла, и в домике снова стало тихо. Так тихо, что Тэсс казалось, она слышит, как падает снег за окном. А потом в ее голове начало что-то пульсировать. И уже не было тихо. Тишина нарушилась болью.

Тэсс сжалась в комочек, обняв колени руками и прислонившись спиной к стене. Слова Чарли звенели в ее голове, становясь все громче и громче, пока не стали подобны колокольному звону. Эти слова причинили ей сильную боль и разбудили нечто, спящее крепким сном внутри нее.

Сначала пришло ощущение дежа-вю. Тэсс была уверена, что уже слышала эти слова раньше. Причем, слышала она их именно от Чарли. Эта боль была ей слишком знакома. Тэсс понадеялась, что наконец-то сможет вспомнить о Чарли что-то конкретное, что позволит ей самой окончательно убедиться в том, что они знали друг друга при жизни, но вместо этого начала вспоминать нечто другое.

Нечто, куда более темное и зловещее. И болезненное. Тэсс хотела остановиться, но уже не могла. Зверь, дремлющий в ее сознании, пробудился. И Тэсс знала, что зверь этот питается ее болью.

Перед глазами совершенно внезапно возникла картинка темной улицы, освещенной фонарями. Мостовая мокрая после недавнего дождя. В воде дрожат осколки желтого фонарного света. Тэсс стоит в одиночестве и плачет. Точно такая же боль разъедает ее изнутри, и Тэсс никак не может унять дрожь.

И тут же эта картина сменяется другой. Она лежит на полу в какой-то темной комнате. В подвале или в чулане. Пол холодный и пахнет свежей древесиной. Откуда-то сверху пробивается тусклый солнечный свет. Его так мало, так нестерпимо мало. Тэсс пытается протянуть к нему руку, пытается приподняться ему навстречу, но что-то тяжелое ударяет ее в грудь, и она снова падает. Чьи-то тяжелые, невыносимо тяжелые руки прижимают ее к полу.

- Нет… Нет, нет, нет, - прошептала Тэсс, которая сидела на кровати в маячном домике. – Остановись, пожалуйста, я не хочу вспоминать это. Нет. Нет. Нет, это не могло случиться со мной…

Но память было уже не унять. Тэсс вспомнила эти руки и уже не могла прогнать их из памяти. Запах пота и крови смешался с запахом свежего дерева. Боль затмила сознание. И эти тяжелые руки. Они были везде.

- Чарли! – закричали обе Тэсс. И та, что лежала придавленная неподъемной вонючей тушей на дощатом полу, и та, что сидела в маячном домике. Они обе звали Чарли, которая была так далеко.