Сзади меня догнал лейтенант госбезопасности. Кажется, один из тех, кто в последние дни стерег от шпионов здание Комкола.

- Виктор Павлович!

Я обернулся к нему.

- Лейтенант Рябцов, - представился он. - Мне поручили привезти вас в Комкол. Вас очень просят прибыть. Объявлена тревога. Похоже, противник перенес время операции.

- Зачем я там понадобился? - огрызнулся я. - Я же теперь шпион, диверсант с Дрейна, или откуда там?

- Виктор Павлович, от лица КГБ я приношу вам свои извинения. Мы тоже иногда ошибаемся. Но мы исправляем наши ошибки.

- А это вы тоже можете исправить? - я кивнул в сторону камеры ревитации.

- Поверьте, мы искренне сочувствуем вашему горю, но обстановка сейчас такова, что если не решить главную проблему, погибнут слишком многие. Ваше место, как специалиста, там, а не здесь.

- Хорошо, поедем.

- Оказалось, что они пригнали мой глайдер. Несмотря на вялое сопротивление лейтенанта, я завернул домой. Зачем? Было ли это осознанным, или же подсознание в трудных случаях перехватывает управление на себя, ищет способы почувствовать себя значительнее, чем ты есть на самом деле? Все-таки в оружии есть нечто завораживающее, некий гипнотизм, побуждающий тебя обхватить ладонью крепкую рифленую рукоятку, вскинуть руку, ощущая в ней весомость Последнего Довода... Тяжелый "десантный" ДСБ - бластер с динамическим сопровождением, хранился у меня со времен работы в дальнем космосе. Хранился как память, и я меньше всего думал, что придет день, и здесь, на Земле, мне захочется почувствовать у сердца его броню...

В дороге лейтенант успел рассказать мне о положении дел. Когда мы, промчавшись над опустевшим эвакуированным поселком, припарковались на глайдерной площадке Комкола, было 16:45.

Хэйф покидал Землю. Их, точнее - его план, столь чудесный и точно рассчитанный, оказался вдруг под угрозой. И лишь чистая случайность, везение позволило коллеге Халилову спасти ситуацию. Ясно было, что на Земле зафиксировали те слабые сигналы, которые виртектор испускал при его подготовке к применению. Учитывая, что те модели, которые использует Комкол, требуют на "разогрев" где-то два часа, можно было предположить, как противник оценит время подрыва: примерно 18:00. Затем они возьмут полчаса для гарантии на тот случай, если модель превосходит земные. Следовательно, в 17:30 следует ожидать удара по территории полигона. С другой стороны, аппарат почти подготовлен, и при досрочном запуске продержится секунд тридцать. По расчетам, этого должно хватить. Проведя это несложное рассуждение, коллега Халилов выставил 17:15, так, чтобы в этот момент виртектор дал не третий пробный импульс, а врубился до отказа.

Теперь пришлось отказаться от удобного харстонского рейса в 18:10, вместо этого отправляясь на Литтон, еще одну из "независимых" земных колоний с либеральным законодательством о выезде, в 17:00. На обреченной планете оставались двое осуществляющих контроль. И Олни. Олни исчезла из его поля зрения, избавив Хэйфа от бремени решения. Теперь вся улетевшая шестерка подтвердит, что он не имел возможности предупредить Олни об изменении срока. А впрочем, Хэйфу было жаль несчастную обреченную девушку...

...На геостационарной орбите медленно наводилась на цель орбитальная платформа с мощным деструктором на борту.

Было 17:02, когда Чирский распорядился прекратить поиски и объявил эвакуацию персонала. В 17:15 должен был стартовать последний глайдер. Мелкий холодный дождь уже несколько часов сочился из разодранного ветром черного неба. Я накинул на голову капюшон, по которому уже текли струйки воды, и докуривал сигарету. Мое присутствие здесь оказалось напрасным - я ничем не мог помочь этим поискам иголки в стоге сена.

Сзади послышалось движение. Я обернулся. Это был Чирский. Председатель шел куда-то не разбирая дороги и не глядя под ноги. Его когда-то белая рубашка превратилась во что-то грязно-мокрое и прилипшее к телу. Увидев меня, он поднял голову:

- А-а, Лобин, что же вы здесь? Эвакуируйтесь, покидайте это обреченное место!

- Докурю, - нехотя ответил я.

- Сознайтесь, ведь это вы виноваты в происходящем, Лобин, - голос председателя был усталым и бесцветным. - Если бы вы имели мужество сразу, с первого дня сообщить о ваших контактах, то ничего подобного происходящему не могло бы случиться.

- Возможно, - я пожал плечами. - Только у вас, лично у вас были все возможности не допустить и предпосылок катастрофы!

- Конечно, Лобин, - так же глухо ответил Чирский.

- Вы считаете, что в сложившихся обстоятельствах имеете право возглавлять Комитет?

- Имею ли я право? Не злитесь, Лобин, все решено и приговор мне уже вынесен. Только не думайте, что без меня Комитету повезет больше. Он исторически обречен. Вся эта авантюра с колонизацией космоса исторически обречена потому, что мы такие, какие есть. Место человека - здесь, на Земле.

Он развернулся и пошел от меня прочь, все также, прямо по грязи и лужам, углубляясь в сторону полигона. Я не сразу понял, зачем он идет туда - Чирский хотел остаться здесь.

Мне не было необходимости ждать места в пассажирском глайдере - у меня был свой. Я выплюнул в лужу окурок и направился на стоянку. Потом сообразил, что надо зарегистрироваться, чтобы меня не искали. Это оказалось правильным, поскольку находящийся на глайдерной площадке подполковник КГБ Памфилов в полный голос орал, комбинируя цензурные и нецензурные выражения, на двух своих сотрудников, которые никак не могли обнаружить одну из поисковых групп. Старшего той исчезнувшей команды я знал - Михаил Рябушкин, когда-то мы работали вместе. Нет, Миша был не из тех, кто мог исчезнуть из страха... Повинуясь безотчетному импульсу, я обратился к Памфилову:

- Мой вам совет: свяжитесь с космопортом и проверьте, не улетает ли с Земли кто-нибудь из "исчезнувших".

- Да пусть бегут, паникеры чертовы, какое наше дело? - рявкнул Памфилов даже не обернувшись ко мне. - Не хотят как люди...

- Не люди! До вас что, не доходит, что те, кто ставил этот прибор, не будут ждать, пока он сработает!

- Не мешайте работать, идиот! - заорал на меня подполковник. Кровь ударила мне в голову. Сейчас в лице Памфилова я видел всех своих врагов, всех тех, из-за кого в хрупкую женскую фигурку, бегущую на встречу со мной, ударил огонь бластера. Размахнувшись, вложив все силы в это движение, я впечатал кулак в зубы КГБеру. Памфилов мешком рухнул на землю. Прежде, чем на меня кинулись его подчиненные, я выхватил бластер: