Сабестет кивнул. У парня была привычка закрывать глаза, и потому, когда он кивнул, могло показаться, что он над чем-то размышляет.

– Наш учитель пришел к такому же заключению. Он просит тебя расследовать случившееся, чтобы судьба нашего друга и товарища Эмсафа была установлена со всей ясностью. Хемон будет рад принять тебя в Джерти и узнать о результатах твоего расследования.

«Задание не из приятных», – с горечью подумал Сабу.

– Наш учитель считает, что за этим стоят старые враги?

Сабестет снова кивнул:

– Именно так считает наш учитель. И именно этого и боится.

Тута вернулся, когда уже смеркалось. Торговцы на площади сворачивали лотки и расходились по домам. Мальчишка вынырнул из какой-то улочки, прошел к столу, сел и посмотрел на меня из-под гривы темных нечесаных волос.

– Господин, кажется, я нашел нужного тебе человека, – сказал он, протягивая мне ладонь.

Я посмотрел на его грязную ладошку, улыбнулся такой наглости и тем не менее почувствовал симпатию к бездомному мальчишке.

– Никаких монет, пока я не буду уверен в исходе нашей сделки. Где мне искать гонца?

– Ты все соки выжмешь за свою монету, – надул губы Тута, но без возражений убрал руку. – Тебе нужно удостовериться, что я нашел твоего гонца. Лучше меня этого не поймет никто. Идем.

Тута повел меня по узким, извилистым улочкам. Я старался отыскивать места, знакомые мне по утренней прогулке, в надежде, что смогу узнать место, где оставил свою лошадь. Но меня ждала встреча с гонцом, и я приказал себе думать о ней. Внутри появилось и стало усиливаться волнение, а с ним возросла и уверенность в себе. «Мне это по силам», – думал я.

Мы дошли почти до конца улочки, когда Тута потянул меня вбок.

– Осторожно, – прошипел он. – Тот, кого ты ищешь, совсем рядом.

В переулке под навесами сидели люди, коротая время за угощением, выпивкой и дружеской беседой. Редкие прохожие не мешали разглядеть человека, на которого указывал Тута. Даже сумерки не могли скрыть голубизну его глаз. Казалось бы, да, это и есть мой гонец, и тем не менее…

– Что-то я не уверен в том, что это тот, кто мне нужен, – сказал я Туте, разглядывая «гонца». – И где же сумка?

– При нем, господин. Можешь не сомневаться, – ответил мальчишка. – Наверное, под столом, возле ног. Потом вот еще что. Мне мой торговец сказывал… а у него знакомства повсюду… этот твой человек, у которого вдруг деньги завелись, в город вернулся совсем недавно. Почти месяц был в отъезде.

Я обдумал слова Туты.

– Скорее всего, ты получишь заработанную монету, но… вначале мне нужно услышать его голос.

– Хочешь, подойдем ближе? Решайся, господин, не то ты вконец перепугаешься, а я потеряю обещанную награду.

Тута шагнул было вперед, но я схватил мальчишку за плечо:

– Он может меня узнать.

Тута придирчиво осмотрел меня с ног до головы:

– Когда он видел тебя в последний раз, ты был одет как сейчас?

– Нет. Возможно, ты прав.

– Тогда идем. Нечего тут стоять. Даже если он тебя и заметит, решит, что ты – мой старший брат. Идем, я не собираюсь всю ночь торчать в этом месте.

Мы крадучись прошли мимо того места, где сидел голубоглазый незнакомец. Мое сердце гулко колотилось. Но мужчина вряд ли заметил мое присутствие. Он внимательно слушал застольную беседу. Теперь я уже не сомневался: это он. И все же хотел удостовериться окончательно, услышав его речь.

Тута и здесь пришел мне на выручку. Не успел я ему подмигнуть, как мальчишка оказался возле взрослых.

– Не найдется ли у тебя драхмы, добрый господин? – заискивающе спросил он у гонца.

– Пошел прочь, уличный крысеныш, – ответил мужчина, и в то же мгновение я понял, что это тот самый гонец, которого я разыскивал.

– Ну что? – спросил Тута, когда мы отошли.

– Это он.

– В таком случае, господин, наши дела окончились? Я возьму монету и отправлюсь своей дорогой, если не возражаешь.

Серебряная монета перекочевала к Туте. Он крепко зажал ее в кулаке.

– И что ты намерен делать теперь? – спросил меня Тута. – Ты уже обдумал?

Своевременный вопрос. И по дороге, и в самом Завти я думал о чем угодно, только не о том, чтó скажу гонцу, если вдруг снова его увижу.

– Чую, тебе необходим посредник, – заявил Тута, словно прочитав мои мысли. – Я бы мог устроить вам встречу.

Здравое предложение. Если гонец меня узнает и скроется в лабиринте здешних улочек, я могу навсегда потерять его след. А вот такого мальчишку, как Тута, он не испугается и убегать не станет.

– Продолжай, – велел я Туте.

– Я ему скажу, что у меня есть друг, нуждающийся в его услугах. Дожидайся нас в театре. Я его туда приведу, а остальное уже зависит от тебя. Как тебе мое предложение?

Мне оно понравилось. Я обдумал его и согласился. Тута мигом исчез, а я побрел к местному театру, обеднев еще на одну монету. Что, если мой новый друг не вернется? Эту мысль я старательно гнал от себя.

Театр встретил меня почти сверхъестественной тишиной. Я кашлянул, и эхо многократно отразило звук от пустых ярусов. Зрители не так давно разошлись. Сегодня здесь давали «Мирмидонян» [3]. Я представил заполненные ярусы и зрителей, что сидели на каменных скамьях, подстелив гиматии [4]. Они переговаривались, угощались орехами, финиками и лепешками, а потом замолкали, смотря и слушая представление. Айе это бы понравилось. Она часто рассказывала мне про пьесу «Эвмениды» [5], сопровождавшуюся огненными фокусами. Айя знала о том, как на сцене разыгрывают сражения, как создают видимость дождя. Помнится, она даже говорила про особую лебедку, которая поднимала в воздух актеров, игравших богов.

Не верилось, что еще час назад амфитеатр гудел от разговоров и смеха зрителей и в его пространстве звенели голоса актеров. Факелы и жаровни были погашены. Сумерки быстро сменялись темнотой. Над головой проносились птицы. Где-то рядом шуршали крысы. Я вдруг почувствовал острый приступ страха. Что, если я не справлюсь?

«Не трусь, Байек, – мысленно сказал я себе. – Ты должен это сделать». Я спустился ниже сцены и сел на каменную скамью. Ожидание было томительным. Я чувствовал свою уязвимость. Пальцы сами собой нащупали рукоятку недавно купленного ножа. У меня не было времени наточить его, водя слева направо куском кварцевого песчаника, как учил отец. На лезвии имелись зазубрины, но, если понадобится, нож сослужит мне хорошую службу.

«Какую службу?» – подумал я и тут же прогнал эту мысль. У меня не было поводов подозревать, что со мной случится беда.

Или были?

Со стороны входа (я сидел почти рядом с ним) послышался шум. Птицы, устроившиеся на балках, сорвались со своих насиженных мест. Из сумрака вышел гонец. Он с любопытством огляделся по сторонам, затем увидел меня. Я встал и поздоровался. Глаза гонца сощурились.

– Это не с тобой ли я должен был встретиться? – спросил он.

К счастью, гонец меня не узнал. Многодневные странствия по пустыне изменили мой облик.

– Мы с тобой уже виделись, – сказал я.

– Ты уверен?

– Да.

Я хотел продолжить расспросы, но в этот момент с верхних ярусов донесся непонятный звук. Я вскинул голову. Мне показалось, что я увидел движущиеся тени. Впрочем, откуда им там быть? Это просто луна восходит, и ее отблески создают видимость движения.

– И где же мы виделись? – спросил гонец.

– В Сиве.

Наконец-то он меня узнал, и его лицо изменилось.

– Да, я тебя помню. Ты приставал ко мне на улице. Точно, это ты. А теперь выкладывай, что за дурацкую игру ты затеял, заманив меня сюда? Мне предложили подзаработать денег. Только я очень сомневаюсь, что у такого, как ты, они водятся.

– А ты не сомневайся, – осмелев, сказал я. – Денег у меня хватает, да и работа куда легче, чем та, за которую тебе обычно платят. Я хочу знать о послании, переданном тобой защитнику Сивы. Кто отправил это сообщение и что в нем говорилось?