Но со временем, когда Родриго строил свой Храм уже не один десяток лет, он постепенно овладевал всеми необходимыми знаниями и строительными специальностями, которые от него требовались: он был и сварщик, и каменщик, и штукатур. А если у кого-нибудь возникали вопросы по качеству сооружения, он, как закоренелый прораб, мог тут же высказать все свои аргументы: «Вы думаете, что Храмы, которые простояли тысячи лет, были построены как-то иначе… с использованием каких-то других, более качественных материалов? Если построено с душой, оно проживёт гораздо дольше, чем эта вот, стоящая рядом, безукоризненно сложенная многоэтажка!».
Правда, вскоре рухнул от старости тот домик, в котором он жил. Уже много лет Родриго не обращал внимания на большинство своих бытовых проблем, и в один прекрасный момент крыша не выдержала навалившегося снега и со страшным треском… обвалилась. Она рухнула сразу и почти полностью, а Родриго спасло от верной гибели только то, что в это время его не было внутри… Но почти вся его мебель оказалась разбитой в щепки!
Ситуация сложилась крайне критической… Но Родриго распорядился с этой бедой со свойственным ему хладнокровием: он не стал тратить много времени на второстепенные дела, а просто перенес уцелевшие вещи в уже построенную, и защищенную от ветра, нижнюю часть Храма. Он провел туда электричество, поставил кровать, стол, стул и камин, чтобы не замёрзнуть зимой; а весь свой домик разобрал на стройматериалы для Храма. Вопрос жилья на этом был полностью решён...
Конечно, в его новой комнатке были ещё иконы, которыми он украсил своё новое жилище, и рядом с которыми он каждый вечер молился. Часть из них он купил, но большую часть написал сам, и это оказалось не таким уж трудным, а даже очень интересным занятием. Технику рисования ему приходилось копировать, и надлежало строго блюсти все каноны церковной росписи. Но на удивление, это получилось у него с первого раза, и вышло так, словно он занимался этим всю жизнь.
Ему предстояло ещё много работать, чтобы довести свои навыки до мастерства. Ведь роспись Храма имеет едва ли не большее значение, чем возведение его стен. Храм, пусть даже самый величественный и красивый, может оказаться пустым и бессмысленным по своему… духовному содержанию. Любые элементы декора: статуи, фрески и витражи, помогают создать свою уникальную и законченную по своей красоте атмосферу Храма, как собственное и неподражаемое живое лицо. Вместе с тем, во всём обязательно должен ощущаться некий особый дух величия и гармонии, который не встретишь нигде, кроме того места, где на самом деле осуществляется духовное таинство. Это с первого мгновения должно захватывать любого вошедшего в Храм, и удерживать много дольше того, как человек выходит из него. Даже самая зачерствевшая душа непременно должна проникнуться трепетным восторгом, и обратиться к Богу с тем чувством, которого он ждет от неё.
Даже если это будет одна единственная душа, весь его труд уже будет не напрасен. Родриго каждый день до боли в сердце… молился, чтобы это хоть когда-нибудь случилось. Сейчас перед ним стояла воистину титаническая, по своему содержанию, цель… вдохнуть в стены Храма свою душу. Это было намного сложнее всего остального, и требовало гораздо больше усилий, чем просто физический труд. Пусть даже и безмерно самоотверженный, он, сам по себе, никогда не способен воспроизвести даже малую часть необходимой для Храма духовности... и в конце концов оживить его.
Среди ночи, когда ему не спалось, и никто из посторонних не мог его потревожить, Родриго садился за роспись стен в своём Храме. Это всегда волновало и вдохновляло его, как действо особой важности, которое дано сделать только ему одному. Он включал свою переносную лампу, и перед началом работ подолгу смотрел на ещё пустую стену, призывая свою душу участвовать в работе вместе с ним.
Сам момент передачи своего вдохновения на холст или стену оставлял в его сердце ощущение эйфорического счастья, и он благодарил Бога за дарованное ему это блаженство. Ему – грешному человеку… в прошлом безудержному картёжнику и горькому пьянице – дана возможность получать это невероятное наслаждение, которое он испытывал в эти минуты. Достоин ли он этого? Но, если Бог сделал так, чтобы всё это стало возможным, значит, существуют какие-то основания… и Его побуждения, которые выше заслуг самого человека. Разве кому-либо дано это знать? Не мог знать этого и Родриго, но был бескрайне счастлив своей настоящей жизнью и своею судьбой.
За все года, когда он строил свой Храм, Родриго стал глубоко религиозным человеком. Хотя он не общался ни с кем из представителей духовенства, и даже не читал всех положенных для этого книг, он почувствовал в этом истинный смысл своей жизни; да такой, что всё остальное уже перестало иметь для него значение. Пусть даже его Храм не признавали, и не признает никакая из духовных общин, это нисколько не волновало его. Всё, что он делает – в ведении только самого Всевышнего, и дальнейшая судьба этого Храма зависит только от Него. Ведь не кто-нибудь, а Он сам призвал Родриго к этой работе, а значит, всё обязательно будет не напрасным.
Правда, за долгие годы работы на стройке, Родриго заметно постарел и ослаб, и ему уже не так легко стало поднимать тяжёлые мешки с цементом на верхние ярусы Храма. Кроме того, одному всегда очень сложно бывает устанавливать леса; и всегда нужен тот, кто придержит что-либо, или подаст.
Нельзя сказать, что ему никто не помогал... Одно время к нему приходила одна очень далёкая родственница, поистине замечательная красавица Люсия, и варила ему суп гаспачо, который безумно нравился Родриго, вызывая у него слёзы умиления и радости. Бедная девушка даже не сразу поняла, отчего её суп создаёт так много эмоций; и с удовольствием варила его в разных вариантах. Но так было очень недолго, и лишь когда Люсия училась неподалёку в юридическом колледже, а добрые воспитатели отпускали её в город.
В основном, Родриго приходилось быть в одиночестве. Он привык уже к этому. Но, как-то раз, зашел к нему на стройку один человек, и предложил вдруг свою помощь. Его звали Мартинес. Он жил в соседнем квартале, где из окна его квартиры был хорошо виден Храм, который вот уже много лет возводил Родриго. Мартинес держал себя очень спокойно и деловито, как человек, который давно всё решил, и теперь готовился только получить согласие самого Родриго. Всё предельно просто… и несмотря на то, что Мартинес всю неделю был занят на кирпичном заводе, где трудился формовщиком, у него было два совершенно свободных дня в неделю, когда он мог бесплатно помогать Родриго строить свой Храм.
Родриго даже не стал его ни о чём больше спрашивать; он только пожал ему крепко руку, и широко улыбнулся, как большому и долгожданному гостю. Схватив его за рукав и расхваливая предстоящую работу, Родриго повел его на нижний ярус, в своё жилище, чтобы напоить настоящим и хорошим кофе.
Вышли они оттуда уже друзьями. Хотя Мартинес с виду напоминал крепкого портового грузчика, он, между тем, обнаружил незаурядные духовные качества и утончённость своей натуры. Как нельзя кстати пришлись его знания по истории католической культуры и искусства. Впоследствии, если это требовалось, он даже иногда аккуратно подсказывал Родриго о принадлежности некоторых элементов церковного интерьера, а также о скрытом, или в некотором смысле – не явном, их предназначении.
Странно, но Мартинес, казалось, не был религиозным человеком в обычном понимании этого слова. По крайней мере, Родриго никогда не видел его за молитвой. Мартинес мог подолгу и увлеченно рассказывать различные библейские истории и легенды, но в тоже время с не меньшим почитанием говорить о Коране или иудейской книге Танах. Это немного удивляло и смущало Родриго. Хотя он избегал спрашивать его о своей вере, он всегда ощущал, что она есть в нём… и с не меньшей силой, чем у него самого.
Но самое главное, Мартинес был необыкновенно трудолюбивым человеком, и работал, наслаждаясь своим трудом. Чтобы он ни делал: таскал мешки, замешивал раствор, клал кирпичи или штукатурил, с его лица никогда не сходила улыбка, говорящая, как он доволен собой в эти минуты.
