– Понятно, – неопределенно сказал Закраевский. Поморщился от табачного дыма, попавшего в глаз, раздраженно ткнул в пепельницу окурок. Тот не погас до конца, и сизая струйка неторопливо потянулась вверх. – Итак, что ты еще сделал?

– Ну я ж понимаю, шеф, что наследник нам нужен, как ежу кепка. Я его сначала предупредил по-хорошему. Показал, что будет, когда начну по-плохому.

– А он?

– Не понял меня, все-таки поехал в Скальск, – признался Бабай. – Ну с нотариусом у меня есть договоренность, тот, в крайнем случае, посулит ему денег, чтобы отстал. На крайняк я там оставил трех ребятишек, поговорят как надо, если по-хорошему не понимает. Чтоб дошло, наконец!

– Наследник, наследник… – Север задумчиво побарабанил пальцами по ослепительно-белой скатерти. – Сам никто и звать его никак. Интересно… Хорошо бы мне самому на него глянуть, да некогда сейчас, не ко времени из Москвы уезжать. Нерационально.

Бабай вдруг подумал, что в этой истории, куда ни глянь, одни обычные и незаметные – сплошные серые мыши в сумерках. Только почему-то всесильный олигарх Закраевский ими очень интересуется. Этого он не сказал, разумеется. Как сказал Закраевский, платят-то не за мысли.

– Как считаешь, он тоже охотится за книгой Скворцова? – спросил Север.

– Ну…

– В том-то и дело, что «ну». Сплошное «ну» получается… Может он знать, где книга?

– Знает – расскажет. Не знает – тоже расскажет, – твердо пообещал Бабай. – Я из него душу выну и сушить повешу!

– Не напортачь в этот раз.

– Обижаешь, шеф.

Окурок все еще дымил в пепельнице, и олигарх не выдержал, потушил его, прижав пальцем горящий кончик. Прямо так, голым пальцем в огонь, отметил про себя Бабай. И не поморщился, даже лицом не дрогнул, только вытер палец салфеткой.

Впрочем, это еще цветочки, знал Бабай. Подумаешь, окурок… Однажды, сопровождая Севера на какую-то стройку, он сам был свидетелем, как олигарх в задумчивости взял с подоконника толстый гвоздь-двухсотку и начал мять его пальцами. Легко и просто, как мнут сорванную травинку.

Бабай потом специально вернулся, подобрал этот смятый гвоздь. Ага, сейчас! При всей его силе не то что раскрутить пальцами, просто разогнуть двумя руками не получилось. Вот и говори после этого, что олигарх – мужичонка щуплый, соплей перешибешь. То-то Бабай удивлялся первое время, что он, при всей его важности, ездит по городу без всякой охраны, с одним молчаливым Васей, водителем, телохранителем и, в общем, подай-принеси… Да что говорить – ездит, Бабай знал, олигарх сам, один, ходит по магазинам. Любит зацепиться языками с кем-нибудь из толпы, потолковать за жизнь. Это уж совсем не вяжется с образом миллиардера. Наш, русский человек и при миллионах-то дуреет стремительно, словно с горки катится, а при миллиардах может вообще голову не включать – так и переть по жизни без башни. А Север – нет, по-другому живет. Словно не понты гонит, а действительно плюет на всех и на всё. Ничего не боится!

Где, кстати, Вася? – поискал глазами Бабай. Что-то не видно…

– Хорошо, – подытожил Север. – Будем считать, что проблему с наследником ты решишь. Главное – не торопись его ликвидировать. Присмотрись, может, он и наведет нас на след. Очень даже возможно, что наведет… – задумчиво повторил он. – Самое важное – книга. Найди мне ее! Потом всех зачистишь, и как можно быстрее.

– А нотариус…

– Я сказал – всех. Устроишь ему какой-нибудь сердечный приступ за рулем или в парилке со шлюхами. Тебя что, учить надо?

– Сделаю, шеф, – поспешно пообещал Бабай, невольно прикрывая глаза. Когда Север так откровенно впивается взглядом, дрожь пробирает до самых пяток.

– Тогда чего сидим? Иди, Антон, работай…

Вот что называется – не поминай черта к ночи! Направляясь к выходу из ресторана, Бабай, наконец, увидел Васю. Тот стоял в дверях, цепко оглядывая зал колючими глазками. Покачивался на носках, сунув руки в карманы брюк.

Откровенно сказать, ублюдок редкостный. Это первое, что приходит в голову, глядя на него. Огромный, на голову выше самого Бабая, с плечами шириной в трехстворчатый шкаф, Вася все равно казался нескладным. Что-то странное в пропорциях туловища, рук и ног, хотя в чем странность, непонятно. Вот голова точно непропорционально маленькая для таких плеч. Бритая налысо, с какими-то буграми, шишками, углами на ровном месте. Напоминает пенек с торчащим носом-сучком.

Одно слово – урод! Глянешь, и плюнуть хочется. Или – перекреститься.

– Здравствуй, Вася! Давненько… – Бабай растянул резиновую улыбку. Подумал – чего там давненько, пару дней назад только виделись. Век бы его не видеть!

– Гы, – безразлично проскрипел Вася.

Пацаны в фирме болтали, Север откопал это чудище в психушке для буйных. Отрезал язык, чтоб не громко буйствовал, и взял к себе на работу. Всерьез гадали – есть у Васи язык или нет. А как понять, если он не говорит ничего, практически рта не открывает, только «гы» и «гы». И зачем Северу в шоферы такой монстр? Для полноты паноптикума?

Как только Закраевский понимает это однотонное гыканье…

Бабай подходил, замедляя шаг. Огромная фигура Васи с запасом перекрывала проем двустворчатых дверей, налитые кровью глазки нахально щурились. Дать пройти урод явно не собирался. Руки в карманы – покачивается, поскрипывая ботинками. А может, костями.

– Я пройду, Вась?

Даже пошевелиться не соизволил. Внимания не обратил, как на пролетающую мимо муху. А кто муха – Бабай? У него, между прочим, 192 сантиметра роста и 140 килограмм веса. До сих пор в зале штангу тягает и с грушей работает. Только эта верста коломенская может смотреть на него сверху вниз, остальным даже в голову не приходит… И что теперь делать? Толкаться как школьнику?

Вот уж парочка подобралась – Север и Вася… Страна дураков поднатужилась и стала страной уродов! – зло подумал Бабай. Хотя при чем здесь это…

– Василий, подойди сюда, – прозвучал за спиной резкий голос олигарха.

– Гы, – согласно ухнул водитель. Двинулся, едва не задев Бабая. Тот успел откачнуться в сторону – реакция пока не подводит.

Проход был свободен.

Наглость Васи окончательно его распалила. При встречах с Севером всегда так: в каком бы настроении ни приехал, уезжаешь – как пес бешеный, только бы укусить кого. Иногда понятно почему, а чаще – нет.

По кнопке вызова лифта Бабай стукнул так, что отдалось в плече. Пусть пошевеливается, зараза скоростная!

Двери открылись, он вошел, лифт рухнул вниз. В животе нехорошо сжалось. Подождав, пока пройдет, Бабай поднатужился и смачно, со вкусом бзднул. В полный голос, как говорит в таких случаях Леха Федоров.

Он покосился на своих случайных попутчиков – не возникнет ли кто? Хоть будет повод облаять. Нет, не вякнули. Правда, секретутка какая-то, киса дешевенькая в костюмчике «китайпошив», сморщила неприязненно носик. Но не собачиться же с бабой-дурой. Мужики – двое в деловых костюмах при строгих галстуках и один лохматый, в попугайной рубашке и мятых по моде брюках, – отвернули в сторону окаменевшие рожи.

Вот мужики пошли, хоть говна им на голову! – про себя усмехнулся Бабай. Дрянь-народ, мелочовка. Впрочем, при его габаритах и рубленой роже отставного боксера шансов на случайный скандал было мало, сам понимал.

Он вышел из кондиционированного вестибюля в духоту и пыль летнего московского дня. Водитель, вовремя заметив босса, почти тут же двинул «мерседес» к подъезду. Выскочил из-за руля, оббежал машину, предупредительно открыл заднюю дверь.

Даже этого не обругаешь! – обиженно подумал Бабай. Водитель Ваня Луцкий по кличке Вано, природный славянин с грузинской чернявостью, был из своих, доверенных. Работал с ним еще с бандитских времен. Тоже не Аристотель, кроме оборотов движка и лошадей под капотом, Вано мало что интересовало, зато машину водил как бог, всерьез занимался когда-то авторалли. И стреляет Вано неплохо. Главное, быстро, без рассуждений, что еще лучше.

Эх, жизнь бекова, нас – да, а нам – некого… Бабай устроился на сиденье, закурил наконец и коротко приказал: «В офис, Вано».