— Мне нравится твой парень, — тихо сказал папа.

— Который из них? — посмотрела я на него, и папа улыбнулся.

— Оба, — ответил он, и я улыбнулась.

В другом конце комнаты люди подъедали остатки еды на столе, среди них, слегка в стороне, стояли Тейт и Стелла. Тейт обнимал Стеллу за плечи одной рукой, она положила голову ему на плечо и привалилась всем телом, обняв обеими руками за пояс. Кэрри и Мак стояли с ними. Со своего пункта наблюдения я видела маму в кухне с Па. Он опирался бедрами о столешницу и пил пиво из бутылки. Мама болтала и суетилась вокруг, перекладывала остатки еды с одной тарелки на другую, уменьшая объемы, и одновременно убиралась. С улицы доносилась музыка, и вечеринка становилась все более буйной, судя по людскому шуму.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила я папу, не глядя на него.

— Лучше, — ответил он. — У меня новая диета и упражнения, которые я делаю каждый день. Еда омерзительна, я бы убил за тарелку жареных грибов, но, если я только посмотрю в их сторону, у твоей мамы случится истерика. Она даже не хранит дома жирное и все готовит на пару: овощи, рыбу. Клянусь, эта женщина и стейк сделала бы на пару, если бы могла.

— Тебе нужно поддерживать форму, снижать уровень холестерина.

— Если твоя мама будет продолжать в том же духе, мое тело забудет, что такое холестерин, — буркнул папа. Я улыбнулась и опустила взгляд на голову Джонаса у себя на коленях, пропуская его волосы сквозь пальцы.

— Мама рассказывала мне про него, — мягко сказал папа, — про Тейта.

— Да? — тихо спросила я в ответ, продолжая перебирать волосы Джонаса.

— Сказала, что он позаботился о тебе, когда ты узнала про мою болезнь. Привез тебя в Индиану, объяснил все твоему идиоту-бывшему мужу, — продолжил папа.

— Да, — все так же тихо сказала я.

— Должен сказать, солнышко, я столько лет волновался. Все годы, что ты была с тем мужчиной. Никогда не верил, что он позаботится о моей девочке. Никогда. Никогда не думал, что он присмотрит за тобой, будет беречь тебя. И в итоге я оказался прав.

Я повернулась к отцу и прошептала:

— Папа.

— Не передать, Лорен. — Его голос стал тише и охрип, взгляд скользнул к Тейту, прежде чем вернуться ко мне. — Не скажешь... был сам не свой, зная, что не могу перестать беспокоиться за свою девочку.

— Папочка, — снова прошептала я, но больше ничего не сказала, потому что Джонас шевельнулся, вздрогнул, и я поняла, что он не спит. Но, прежде чем я успела сказать что-нибудь Джонасу, папа, который естественно не чувствовал его движения, продолжил:

— Он хороший мужчина, я вижу, это на нем написано, но самое лучшее — то, как он смотрит на тебя и на своего сына.

Джонас замер.

— Папа... — начала я.

— Он умрет, но не позволит чему-нибудь навредить вам, — продолжил папа.

— Папа, — торопливо сказала я, почувствовав, как Джонас напрягся еще сильнее.

Папа перебил меня:

— Ради тебя или своего сына он не задумываясь пожертвует жизнью, глазом не моргнув.

— Папа, Джонас... — начала я.

Джонас перекатился на спину, и папа посмотрел на Тейта.

— Вот такой мужчина хорош для моей девочки, — сделал вывод папа, но я смотрела на Джонаса, который снизу смотрел на меня.

— С каким мужчиной ты была, Лори? — прошептал Джонас, и краем глаза я увидела, как папа повернул голову к нему, но продолжала смотреть на Джонаса.

— Прикидываешься спящим, Баб? — улыбнулась я, пытаясь сменить тему.

— С каким мужчиной ты была? — повторил Джонас, не желая ее менять.

Я погладила его по щеке и положила ладонь ему на грудь.

— Я была замужем до того, как встретила твоего папу, — мягко сказала я.

Джонас сел и развернулся к нам, не сводя глаз с моего папы.

— Он был не такой хороший, как папа? — спросил Джонас моего отца.

— Никакого сравнения, — твердо ответил папа, и Джонас посмотрел на меня.

Потом он широко улыбнулся, и только тогда я расслабилась.

— Папа — хороший улов, — заметил он.

— Эм... да, — улыбнулась я в ответ.

— Девушки считают, что он горячий, — заметил Джонас.

Продолжая улыбаться, я посмотрела на Тейта, потом обратно на его сына:

— Ага.

Улыбка Джонаса стала озорной.

— Все говорят, что я совсем как он.

Я услышала, как папа хохотнул, и, подавив смешок, кивнула:

— Да, детка, очень похож.

— Значит, я тоже горячий, — заявил Джонас.

— Ну... — начала я.

— Девчонки уже не дают мне прохода, хотят, чтобы я целовался с ними на переменах, — дерзко сообщил мне Джонас.

— И ты целуешься? — спросил папа.

— Только с хорошенькими.

Папа расхохотался, но я прищурившись посмотрела на Джонаса.

— Джонас Джексон, ты говоришь, что целуешься с хорошенькими девочками на переменах?

— Ну, да, — ответил Джонас.

— Баб, тебе десять лет, — напомнила я.

— И что?

— Тебе не положено интересоваться девочками еще лет пять как минимум, — объявила я.

Джонас склонил голову набок:

— Это правило?

— Да, я его только что установила. Это правило Лорен относительно того, когда Джонасу интересоваться девочками.

— Ты не можешь устанавливать правила, Лори.

— Я только что это сделала.

Джонас посмотрел на папу и закатил глаза, но я посмотрела на Тейта и крикнула через всю комнату:

— Тейт! Джонас на переменах целуется с хорошенькими девочками!

Тейт повернулся, но Джонас бросился ко мне и закрыл мне рот ладонью.

— Лори! — крикнул он.

Я сопротивлялась его худому, слишком сильному для десятилетнего мальчика телу, одной рукой схватив его за талию, а другой — за запястье, стараясь оторвать его ладонь от своего рта.

Мне это удалось, и я крикнула Тейту:

— Джонасу десять лет, а он уже разбивает сердца!

— Лори! — оскорбленно и сердито повторил Джонас, и я отвела взгляд от его еле сдерживающего смех отца.

— Так и есть, — сказала я.

— Не нужно кричать об этом на всю комнату! — продолжал кричать он.

— Твой отец должен знать, — сообщила я. — Поскольку ты двигаешься так быстро, то весьма вероятно, что начнешь ходить на свидания на следующей неделе, и Тейту придется тебя возить, а мне придется печь больше кексов, если все твои женщины станут приходить к нам, чтобы позаниматься с тобой.

Джонас откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди.

— Я не хожу на свидания. Я в активном поиске.

Папа захохотал, но я сердито зыркнула и рявкнула:

— Джонас!

Джона посмотрел на моего папу.

— Я должен оставить себе свободу выбора, чтобы убедиться, что получу лучшую.

Я подняла глаза к потолку и взмолилась:

— Господи, помоги мне.

Джонас ткнул меня в бок, и я посмотрела обратно на него.

— Лори, мне десять лет. — Он использовал мои слова против меня, потом снова нахально улыбнулся. — Как я сказал, должен оставить себе свободу выбора.

— Ты под домашним арестом, — объявила я.

— За что?! — возопил он.

Вместо ответа я продолжила:

— И останешься под домашним арестом, пока тебе не исполнится шестнадцать.

Джонас повернулся к отцу и крикнул:

— Папа! Лори посадила меня под домашний арест до шестнадцати лет!

Я посмотрела на Тейта. Мама и Па присоединились к Тейту, Стелле, Маку и Кэрри, и все они смотрели на диван.

— Уверен, что смогу отговорить ее, Баб, — крикнул в ответ Тейт. Джонас повернулся ко мне и самодовольно улыбнулся.

Я сурово глянула на него, потом закатила глаза и пробормотала:

— Мне нужно еще пиво.

Потом посмотрела обратно на Джонаса, подняла брови и спросила:

— Раз уж ты так быстро взрослеешь, может, хочешь пива?

— Ага, — не растерялся он.

— Облом, — ответила я, притянула к себе, обняв за шею, и поцеловала в лоб.

Потом отпустила его, встала с дивана, глянула на Тейта с выражением «позже поговорим», отчего он только покачал головой, все еще борясь с улыбкой, и отправилась к кулеру во дворе.

Во дворе сквозь море людей я разглядела Баббу, сидящего на столе для пикника в дальнем углу.