– Ты прав, Махсуд. И что с того?

– Ну как что с того? – воскликнул татарин. – Скажи, это решение повлияло на Сумрак?

– Ну да. Ведь мы уже говорили – в случае перевеса одной стороны с другой появляется зеркальный маг…

– Значит, Сумрак отреагировал на Великий Договор?

– Значит, отреагировал, – сказал я неуверенно.

– Но почему? Ведь заключившие Договор к нему не обращались! Если эти прекрасные молодые люди, сидящие вокруг меня, поспорят на банку пива, что следующая машина, которую мы встретим, будет красная, а она окажется черная, и проигравший не отдаст пиво, – то с ним что-то случится? Его покарает Сумрак?

– Если примет знак «карающего огня» – то да, покарает, – ответил я. – В остальных случаях ничего не произойдет. Мы, Иные, не обязаны связывать с Сумраком наши внутренние соглашения.

– Тогда как так получилось, что Великий Договор, который был внутренним соглашением между Иными, оказался связан с Сумраком?

– Потому что они так захотели, – предположил я и сдался. – Можно мне помощь зала?

Эл сзади меня зашевелился.

– Потому что Изначальными Светом и Тьмой была в Сумраке заложена возможность ответить на коллективный зов, – сказал он. – Думаю, что, не будь у Сумрака некоего аналога техподдержки, никакие договора между Иными не прокатили бы на магическом уровне – они так и остались бы устными терками.

– Я не согласен, – произнес Ромка. – Мне кажется, что мы, Иные, можем больше, чем думаем. Ведь заклинания у нас все же есть, и мы ими пользуемся. Что создал один – может повторить другой. Если хватит уровня Силы, конечно.

– Мы пользуемся не сутью, а формулировкой, – опроверг Эл. – Когда Иной думает, что создал новое заклинание, он всего лишь вслепую набирает адрес ссылки в паутине мироздания. И если случайно угадал, то адрес окажется верным, и ссылка куда-то, да приведет. Мы первооткрыватели и последователи. Но мы не создаем земли.

– Это верная мысль, – подтвердил Махсуд, и что-то мне подсказывало, что за его уверенностью стоит большой жизненный опыт. – Иные не могут создать что-то из ничего, если это не поддерживается Сумраком. Но Великий Договор существует. Значит, Сумрак дал нам ответ на его исполнение – или не исполнение. И продолжает давать по сей день.

– Все это хорошо, – согласился я. – Но как это относится к причинам нашего тут пребывания?

Эл и Ромка затаили дыхание.

– Не знаю, – коротко ответил Махсуд. – Я просто хотел поделиться своими мыслями.

– Чудесно, – изрек я. – Давайте проведем еще час, болтая о философском дерьме вместо дела.

– Как хочешь, – сказал Махсуд невозмутимо. – А дозорные Севастополя меня слушали.

– Чего-чего? – снова повернулся я. – Ты говорил на эту тему с пропавшими Иными?

– Говорил. Но по их просьбе.

– Стоп, – помотал я головой. – Ты не говорил, что был знаком с Дозорами Севастополя.

– Я и не был знаком. Пока они не захотели со мной встретиться.

– А о чем они спрашивали?

– Их очень интересовало мнение старожилов Крыма про сумеречных тварей.

Под колесами «Волги» монотонно стучала мостовая. Подвеска у машины была ни к черту. Глядя в окошко, я думал о том, что Махсуду в плов явно добавили местных грибов.

– Светлый, – осторожно обратился я, – ты можешь не скакать с темы на тему? Каких еще сумеречных тварей?

– Я никуда не скачу, Сергей, – пожал плечами Махсуд. – Дозорные Севастополя спросили у меня, что, по моему мнению, могло привести к приходу нового, невиданного прежде существа из Сумрака. Я ответил, что Сумрак всего лишь реагирует на действия Иных. Значит, Иные сделали или не сделали чего-то такого, что вызвало существо. А таким поступком может быть только тот, на который реагирует Сумрак. Они попросили рассказать подробнее.

– Я их всецело поддерживаю в этом ожидании.

– И я назвал Великий Договор. Дозорным от такого плохо стало. Какой-то Темный чуть не упал в обморок, второй радостно захлопал, а Светлая женщина стала плакать. Дальше я ушел и больше никого не видел. Все пропали.

– И ты молчал?!

– Как это молчал? Тут расследование было. Инквизиторы меня допросили.

– И что?

– Ничего им не дали мои слова, – ответил Махсуд. – Я думал про тот разговор все время, с тех пор как их не стало. О каком существе они говорили? При чем тут Великий Договор? Я так ничего и не понял, а потом получил конверт с указанием ждать вас в ресторане…

– Как ты получил конверт? – быстро спросил я.

– По почте, – сказал татарин. – Я тогда в Бахчисарае был, у друзей. Оттуда ехать недалеко. Полчаса на электричке.

– А почему ты захотел говорить про это только с нами?

– Потому что я боюсь. Клянусь, Сергей, я не знаю, что тут происходит. Но боюсь, что это повторяется. Московские маги собирают в Севастополе новых Иных. Светлые считают, что из нас сделают новые Дозоры.

– Ты думаешь, это не так?

– Я думаю, нас собрали для заклания. Как и десятерых первых. Светлые примут такую участь. Темные – будут бороться. А я хочу бороться.

– Не парься, Махсуд, – посоветовал я. – Никто не хочет нами пожертвовать.

– Ты так думаешь?

– Махсуд, ты слишком долго жил в Таракташе. Вот увидишь, кто из нас окажется прав.

Что-то коснулось моего плеча. Скосив глаза, я увидел, как Махсуд протягивает мне гарнитуру от телефона.

– Это еще зачем? – спросил я.

– Возьми, – тихо попросил Махсуд. – Это мой амулет.

Я принял устройство, покрутив его в руках. Обычная «затычка» в ухо с фиксатором.

– А зачем оно мне? – спросил я.

– Таково назначение амулета. Я должен его кому-то дать. А что он делает – поймешь сам со временем. Сейчас он ничего не расскажет.

– Будь по-твоему, – не стал я возражать, пряча амулет в карман.

«Волга» прокатилась по кольцу и остановилась на небольшом пятачке.

– Приехали, – сказал водитель. – Восставших, шесть.

– Спасибо, – хлопнул я его по плечу. – Забудешь о нас, когда мы уйдем. Ром, оставь ему на пиво.

Площадь Восставших. Один из неформальных центров города, на котором ровным счетом ничего не происходит. Местечко было прямо создано для встреч, но большого скопления людей не наблюдалось. Напротив, на пятачке, где нас высадил водитель «Волги», никого не было, кроме команды наших Светлых. Хотя какие они мне «наши»…

Мы все вылезли из машины, Махсуд быстро отошел в сторону и закурил. Его поведение в машине слишком очевидно наводило на нехорошие мысли. Я не верил ни на грош, что Махсуду больше нечего сказать. Напротив, он хорошо знал, зачем дозорные Севастополя звали его, к чему были вопросы про Великий Договор. Он сообщил столько, сколько счел нужным. Если ему есть что еще сказать, то он скажет рано или поздно. Вопрос был в другом: чего или кого он ждет? Может, кого-то из нас боится? Светлого или Темного?

Мне захотелось вытащить гарнитуру, которую он мне дал, и просто прослушать, хотя бы тишину. Заодно стал бы выглядеть в глазах своей команды деятельным человеком, решающим некие важные, ему одному известные дела. Может, и впрямь услышал бы какое-нибудь послание. Однако Махсуд стоял напротив меня и не подавал ни единого знака, что мне следует так и поступить. В конце концов, будь это действительно важным, он бы сказал все прямо. Татарин не походил на Иного, готового тянуть резину без видимых причин, и плевать на его восточные шуточки и загадочные недомолвки. Махсуд действительно чего-то боялся.

Валерий Смирнов выделялся из команды Светлых. Он что-то объяснял Лине, бурно жестикулируя. Девушка смеялась в ответ тем самым смехом, которым некоторые женщины заполняют безразличие. Вряд ли она принимала рассказы Смирнова за чистую монету. Морозко стоял рядом, сунув руки в карманы, на его лице проступало полнейшее безразличие. Похоже, в Смирнове он угрозы не видел. Большая ошибка с его стороны. Если у него действительно чувства к этой дальтоничке, а Смирнов в самом деле хотел бы ее отбить – возможно, я бы поставил на Смирнова. У него вполне могло бы получиться. Внешней молодости не всегда достаточно.