– Ты спишь уже полтора часа. Я бы не стал тебя будить, но там только что вернулся Семен – я думаю, тебе интересно будет услышать новости.

– Ох, ты… спасибо тебе.

– На здоровье.

Они протолкнулись через глухо рокочущую толпу к Семену. По-видимому, он уже успел сообщить новости собравшимся – Андрей увидел растерянные лица. Айсель плакала на плече у Семена, вытирая глаза кончиком алой косынки. Андрей почувствовал, как в груди набухает непривычный холодный комок.

– Что же Борис Игнатьевич? – спросил он упавшим голосом.

– Нету Гесера, – устало ответил Семен. – Пустая квартира.

– А в Переделкино?

– Дачу тоже проверили. Как сквозь землю провалился.

– И ни записки, ни письма?

Семен посмотрел на него, как на глупого ребенка, и Андрей отвел взгляд.

– Ладно. Что же нам делать дальше?

Толпа сразу же взорвалась криками. Все говорили наперебой – кто-то требовал немедленно разыскивать шефа, бросить на это все силы; кто-то предлагал забаррикадироваться и вооружиться; нашлись и такие, что призывали брать штурмом штаб Дневного Дозора на улице Горького. Яровой почувствовал настоящий страх – поразительно, как быстро еще вчера хорошо организованный организм, каким был их коллектив, превратился в хаотичную бурлящую массу.

– Товарищи, тихо! – крикнул он и для убедительности громко свистнул сквозь пальцы. – Внимание, внимание!

Толпа неохотно притихла.

– В первую очередь необходимо сохранять порядок. Предлагаю всем сесть по местам и выступать организованно, по очереди. Обязательно во всем разберемся и решим, как быть!

Эта идея всем понравилась. В президиум собрания выбрали Семена, Андрея, рыдающую Айсель и высокую статную красавицу Владлену Денисенко (комсорга и по совместительству главу профсоюзной ячейки). Остальные сотрудники Дозора, которых собралось в штабе уже больше сотни, расселись в первых рядах перед сценой. Яровой взобрался на трибуну, чувствуя где-то глубоко внутри все тот же ледяной холод, но не подавая виду. Две сотни глаз обратились к нему – в них читались надежда и страх, насмешка и удивление.

– Товарищи, друзья! – Андрей никогда в жизни не говорил с людьми с трибуны и надеялся только, что его не освистают. – Прежде всего – пусть диспетчера вернутся на пульт. Мы не должны бросать город на произвол судьбы. Кто знает, может быть, они захотят воспользоваться ситуацией. Идите, идите, товарищи, я лично потом к вам зайду и все расскажу…

Четверо дежурных встали и, ворча, направились к дверям. Навстречу им подходили все новые Светлые, торопливо рассаживались на стульях. Андрей залпом осушил стакан воды.

– Товарищи, – сказал он. – Во-первых, не стоит поднимать панику из-за Бориса Игнатьевича! Если ему пришлось на время срочно уехать – значит так нужно. Он знает, что делает.

– А если он не сам? – крикнул с первого ряда всклокоченный Гоша. – Если его… того?!

– Давайте без этого. Борис Игнатьевич не мальчишка какой-нибудь. Он и сам кого хочешь… того!

По залу прокатился неуверенный смешок.

– Ну а если бы действительно на Гесера кто-то напал – он ведь сумел бы нам как-то дать знак, верно? Я считаю, что паниковать еще рано. Давайте подумаем спокойно. Кто последний говорил с ним? Айсель?

– Вчера его не было у себя весь день, – вздохнула девушка.

– А до этого?

– Позавчера… он, как обычно, уехал домой за полночь.

– С ним был кто-нибудь?

– Нет, он один поехал, на своей «победе».

– Машину нашли?

– Стоит у подъезда, – хмуро проронил Семен.

– Значит, до дома он добрался. Айсель, Борис Игнатьевич говорил что-нибудь о своих планах? Собирался он встречаться с кем-то, куда-то ехать?

– Ничего такого. Сегодня вот только совещание по плану… должно было быть… – В голубых глазах узбечки снова задрожали слезы.

Андрей рубанул рукой воздух:

– Товарищи, нам нельзя раскисать. Не имеем права! Гесер – самый мощный маг, какого я встречал в жизни, да и любой из вас, я уверен. Он сумеет за себя постоять. Конечно, мы приложим все усилия для того, чтобы его найти, но у нас сейчас есть и другие задачи.

По залу пронесся ропот.

– Как вы уже все, наверное, знаете, у нас сегодня утром состоялась теплая встреча с конкурирующей фирмой с улицы Горького. На вечер у нас запланирована еще одна встреча на площади у Белорусского вокзала. Возможны любые провокации! Товарищи, я не исключаю, что все происходящее – одна большая провокация Дневного Дозора!

Он рассказал собравшимся о сегодняшнем ночном дежурстве в КГБ, о погибшем Темном и о короткой перепалке с офицером Дневного Дозора на улице Восьмого Марта.

– Теперь выясняется, что за последние дни у них исчезли пятеро плюс еще один убитый. Есть основания считать, что его пытали. Конечно, многие из нас только рады, что кто-то проредил ряды этой нечисти. Но подумайте, к чему это может привести? Кто-то организованно убивает Темных! Как бы мы повели себя на их месте? Мы сейчас стоим в одном шаге от полномасштабного вооруженного столкновения, впервые за семнадцать лет, и с нами нет Гесера. Друзья, надо найти этого борца-одиночку и руки ему оторвать, я так считаю. Потому что Договор есть Договор. В общем, это все. Я закончил.

Его проводили аплодисментами, но многие, напротив, что-то гневно кричали сквозь шум. Следом слова попросил Анатолий Матвеев, немолодой токарь с Первого подшипникового завода. Его грубоватое широкое лицо казалось высеченным из гранитной скалы.

– Товарищи, – пророкотал он, сжимая в руке шапку, – Договор – это, конечно, правильно. Договор – это хорошо. Тут я товарища Ярового поддерживаю. Но скажите-ка мне, товарищ Яровой, а по какому такому договору с нашим Борисом Игнатьевичем они расправились?

Зал взорвался криками.

– Погодь-ка! – перекрывая гомон толпы, заревел медведем Матвеев. – Погодь, ты послушай! А я считаю, что это все связано. Ц,ель у них была изначально – Гесер! А вся эта мелкая Темная шушера, которую кто-то неизвестный попятил куда-то, – только пыль нам в глаза. Всего один жмурик – и тот гомункулус. Где остальные, я спрашиваю? Кто-нибудь видел этих тварей мертвыми? Сидят небось сейчас в теплом Крыму, «Массандру» пьют. Да ежели бы и свернули им бошки! Ты спроси любого Темного шишку – разменяет он за самого Гесера шестерых сявок своих? Я тебе скажу, как это называется.

И Матвеев сказал – да так, что у многих в зале запылали уши.

– Товарищ Матвеев, – остановил его Семен, – вы все-таки не в пивной.

– Извините, если кого обидел, – неожиданно мягко проговорил Анатолий, и Андрей с удивлением увидел мокрую дорожку у него на щеке, – а я так скажу: ежели б был сейчас в живых Борис Игнатьевич, он бы нашел способ подать нам весточку. Я с ним вместе знаешь сколько лет в Дозоре? Тебя, товарищ Яровой, и в проекте еще не было. А второго Гесера у нас никогда не будет…

Светлые Иные повскакивали с мест. Целая группа молодых рабочих яростно аплодировала Матвееву, спустившемуся в зал, многие с чувством пожимали ему руки. Да они же готовы прямо сейчас идти бить Темных смертным боем!

– Порядок, товарищи! – Владлена схватила колокольчик и яростно затрясла им. – Давайте придерживаться порядка!

Зал не хотел успокаиваться. Андрей заметил Максима Баженова – его оттерли куда-то вбок, в толпу горячо спорящих комсомольцев. Максим поймал взгляд Андрея и жестом показал, что хочет что-то сказать.

– Иди на трибуну, – тряхнул чубом Яровой.

Нет, покачал головой тот. Тогда Андрей сам подошел к краю сцены и наклонился к Максиму.

– Нужно отправить кого-то наблюдать за штабом Темных, хотя бы издали. Мы должны знать, что они там поделывают.

– Толковая идея.

– Я сам и пойду. А ночью меня пусть кто-нибудь подменит.

– Добро. Удачи.

Максим зашагал прочь, плечом раздвигая ватагу молодежи, скопившуюся в боковом проходе. Интересный тип этот Баженов. Надо бы все же расспросить Гошку, кто это такой и откуда свалился к нам. В любом случае польза от него есть – в отличие от многих тут собравшихся.