Климов посмотрел странно, затянулся.
— Получается, что нет. Не хотелось мне сближаться ни с кем, казалось, Витьку предаю. А к тебе тянет. Думал, привезу тебя сюда, на меня накатит опять, и всё. А оказывается, отпустило. С тобой — отпустило.
— Это хорошо?
— Не понял пока. Но как-то легче стало.
Илья вздохнул. Не стоило ему расслабляться. Только проблем теперь добавится. И ему, и Егору. Отношений всё равно не получится. А Климов и так по кускам себя собирает. Зачем ему лишний гемор. Он встал, натянул трусы.
— Ты меня отвези в город сейчас. Пора уже.
— А поговорить? — Климов развеселился даже. — Давай хоть в пруду искупаемся. Вода в этом году рано прогрелась.
— Смеёшься, да? — Зорин повертел у него под носом повязками на руках. — Какой пруд? Мне сейчас даже в ванне противопоказано. Пока заживёт всё.
— Чёрт, забыл, что нельзя. Хотя сам же, вон, на спине делал. После той аварии много следов осталось. Стрёмно как-то было. Теперь вроде ничего. А ты почему летом набивать надумал? Хуже ведь, когда жарко. Осенью надо было, зимой.
— Да вот как-то… Когда созрел.
— А зачем? Ты вроде такой мальчик домашний. Мягкий. — Климов подошёл и поцеловал Илью в губы. — Нежный такой. — Ещё поцелуй. — Сладкий.
Илья почувствовал, что член снова дёрнулся, и потянулся навстречу сильному горячему телу Климова.
— Для чего тебе картинки? Не вяжутся как-то. С тобой не вяжутся.
Илья хотел промолчать, как делал это уже десятки раз, когда кто-то замечал шрамы на его руках и начинал допытываться, зачем и почему.
На самом деле людей мало интересовали истинные причины. Им хотелось историй. Хлеба и зрелищ. Ах, как же так! Ах, такой молодой! Им лишь бы полазить грязными руками, подёргать за оголённые нервы. На хуй! Всех на хуй! А Климов вот стоит перед ним, сам как струна натянутая. Открылся ему. Видно ведь было, что нелегко. Да ладно. Пусть знает. Всё равно пойдут каждый своей дорогой.
— Я тоже шрамы хотел скрыть. Вены резал. Не дорезал. А сейчас не хочу, чтоб следы. Мишель мелкий ещё, не понимает. Но ведь спросит когда-нибудь. Лучше, чтоб позже.
Климов смотрел, широко открыв глаза. Взял за ладони, сжал пальцами. Поднёс вдруг к губам, прижал, не отрывая взгляда от лица.
— Зачем? — шёпотом. Даже страшно стало. Спустя столько времени — снова стало страшно, как тогда.
— Я… столько всего было. Не могу, — в глазах защипало. Так долго держал в себе, старался быть сильным ради Мишки, некому ведь помочь было, вида не показывал даже Юльке, которая его выходила тогда, помогала, чем могла. А сейчас вот одно-единственное слово: «Зачем?» — и так захотелось стать слабым и глупым.
Ох, нет! Уймись, Зорин! Завтра всё пойдёт своим чередом. Привычная, налаженная жизнь.
Илья поцеловал Климова в губы и отстранился.
— Мне правда пора. Поехали уже.
========== Часть 6 ==========
Климов плохо спал этой ночью. Всё думал и думал об этом мальчишке. Илье Зорине. Зорин. Фамилия такая светлая. Как он сам. Да и не мальчишка вроде, двадцать лет всё-таки, хотя по сравнению с ним всё же мальчишка. Вот запал же в голову, не получается ни на чём сосредоточиться. Все мысли только о нём и о том, что между ними произошло в дачном домике. Они даже поговорить толком не успели. Что, собственно, он, Клим, знал об этом парне? Да ничего. И в то же время достаточно. Жизнь его уже изрядно потрепала. Мальчонка вот его… это подумать только, чтобы в его возрасте не по клубам тусить, а сына воспитывать. С восемнадцати лет? Да его самого ещё нянчить надо было…
А он бы, Климов, понянчил… Ох, как бы он его понянчил… Его горячее, такое горячее тело! Нежная, бледная кожа, губы сладкие. Одна мысль о его губах, обхватывающих его возбуждённый член, прошибла током и заставила забраться рукой под простыню. Вот же чёрт! Уснуть явно была не судьба.
***
Илья всю ночь после секса с Климовым провёл в своём «кабинете». Так называла небольшую, переоборудованную специально для работы кладовку Серафима. Комнатка была маленькая, душная, без окон, но имела явное преимущество — запиралась на ключ от Мишки, который, научившись ходить, так же научился везде совать свой маленький любопытный нос. А также квартира, благодаря этому «кабинету», была избавлена от залежей компьютерного хлама, который имел обыкновение разрастаться и расползаться по всем горизонтальным поверхностям с необъяснимой и неописуемой скоростью.
С привезёнными ему на диагностику и последующий за ней ремонт компами предстояло ещё повозиться. Денежку обещали приличную. Да только его это не спасёт. Мишка вырос изо всей одежды. Аренда жилья, опять же. Да ещё с сентября подняли цену за обучение в институте. Заочка, конечно, обходилась ему гораздо дешевле, чем дневное, но всё же…
Да, придётся Валентину звонить. Иначе никак не выкрутиться.
Первый курс, оплаченный родителями, когда они ещё были одной большой счастливой семьёй, вспоминался, как беззаботное, весёлое время. Впереди были годы учёбы, планы и мечты о будущем, встречи и тусовки с друзьями. И только смутные сомнения по поводу своей ориентации заставляли Илью переживать и постоянно копаться в себе. Он рано начал ощущать свою принадлежность к «другой команде». Редкие связи с парнями доставляли ему максимум удовольствия, какой только можно было выжать из неафишируемых перед знакомыми встреч на нейтральной территории. Но тайная подоплёка таких отношений приводила Илью в отчаяние, подсказывая вопросы о том, чем же он всё-таки плох, почему такие, как он, не принимаются и не понимаются большинством людей из тех, кто его окружают…
А потом на его голову свалилась Лика, мать её! В день совершеннолетия Ильи парни с курса пригласили к нему домой потусить знакомых девчонок, и все изрядно набрались и, как следствие, разбрелись по комнатам огромного родительского дома Зориных парами. Лика, оставшись с Ильёй наедине, не стала дожидаться, пока он проявит иннициативу, которую тот, кстати, проявлять и не планировал, а сама раздела именинника и затянула в постель. Девчонка была симпатичная, почему бы и нет? И член не подвёл, да и с чего бы? В его-то возрасте он вставал по любому поводу, не задумываясь, надо ли это хозяину в принципе или нет. А вот головой Илья не подумал. Виной ли тут был алкоголь или просто глупость, но он поверил в байку про таблетки, и резинку надевать не стал.
Поначалу Лика проявляла к отцу своего будущего ребёнка вяло-текущий интерес. Когда Илья сознался родителям, что он гей и жениться вроде как не намерен, те посоветовали избавиться от проблемы. Он был в шоке. Такая мысль изначально даже не приходила в его голову. Жизнь в родительском доме стала невыносимой. Отец пытался давить, предлагал материальную помощь, говорил, что ему ещё со своей жизнью надо бы разобраться, а когда думал, что Илья его не видит, постоянно кривил губы, как от зубной боли. Мать всё время плакала. «Илюшенька, ну как же так? Ты, наверное, ошибаешься. Ты ведь ещё так молод. Ты просто пока не понял, чего ты хочешь. Ну как мы будем людям в глаза смотреть?»
Вот! Это, последнее, волновало её больше, чем наличие какого-то там ребёнка. Может она думала, что он рассосётся сам?
Сёстры, и старшая, и младшая, ходили хмурые и постоянно разглядывали его исподтишка, как будто он реально поголубел или стал какой-то диковинной зверушкой.
Избавляться от ребёнка Илья отказался наотрез. Он даже был уже согласен, если бы это потребовалось, жить вместе с Ликой, но это оказалось не нужно. Отец, рассвирепев, заявил, что Илье ни копейки больше не даст, так как не собирается спонсировать всё то блядство, во что превращается его жизнь.
Как только Илья съехал к приятелю в общагу, из его жизни исчезла и беременная Лика. Мальчишка без богатеньких родителей, по всей видимости, интереса для неё не представлял. Тем более что на горизонте замаячил греческий ухажёр с перспективами.
Илья сходил с ума от мысли, что его ребёнок окажется для него вне досягаемости. Он сделал всё, что мог: перевёлся на заочное, устроился на работу в какую-то контору курьером, чинил компы знакомым, и всё для того, чтобы снять нормальное жильё и уговорить Лику передумать. Ничего не помогло.
